Не прошло и двух минут, как на кухне появился Паша. Он приземлился на диван рядом со мной, молча достал сигарету из лежавшей на столе пачки и прикурил.

— Чего не спите? — спросил он, задумчиво глядя на нас.

— Рассвет встречали, — ответил за нас обоих Серега.

— Понятно.

— Тебе налить?

— Ты еще спрашиваешь…

Следующий тост был за пополнение нашей компании. Музыкальный центр продолжал изрыгать жесткие гитарные рифы вперемешку с бешеным пульсом барабанов и хриплым надрывным вокалом. Вскоре на кухне предсказуемо появилась Оля, она была на удивление спокойна.

— Доброе утро, — поприветствовала она всех нас.

— Доброе утро, — почти хором ответили мы.

— Сережа, ты снова собираешься разбудить весь подъезд?

— Нет, только тебя. Собирался…

— Тогда можешь убавить громкость, я уже проснулась.

Панк послушно прикрутил ручку громкости музыкального центра. Оля присела за стол рядом с ним.

— Свободные стаканы есть? — спросила она.

— Есть, — ответил Серега.

— Тогда налей и мне.

Серега разлил вермут по стаканам. Мы молча стукнулись ими и выпили. В окно поползли первые мягкие лучи утреннего солнца, разливаясь по кухне белым свечением. Я посмотрел на часы на холодильнике, на циферблате значилось шесть двадцать одна. Новый день начался.

— Хорошее начало дня, — улыбнулся Паша, ставя свой опустошенный стакан на стол.

— У Сережи в последнее время что-то слишком часто так дни начинаются, — заметила Оля.

— Чего это часто? — возмутился Серега. — Не часто, а как у всех.

— Хорошо, как у всех.

— Вот это больше похоже на правду.

Что ж, радость жизни всегда относительна — и встретить день вот так, без рутинных забот и тяжких моральных терзаний, — тоже радость жизни. Никуда не бежать, остановиться в пути, посмотреть вокруг — мы редко можем сделать это. Поэтому не стоит упускать такую возможность. Тем более в компании старых друзей.

Серега разлил остатки вермута.

— Пусть все у нас будет! — коротко изрек он.

— Ага, — согласились мы с ним.

Стукнулись стаканами. Выпили и закусили солнечным светом. Прекрасно!

За окном начинал дышать в бешеном ритме и биться в истерических конвульсиях мегаполис. Ему предстояло вновь проживать сумасшедший день, сломя голову нестись в неизвестность, и только мы никуда не торопились.

— Вино закончилось… — грустно констатировал Серега, осушив стакан.

— Что поделаешь…

— Вот поэтому дома и надо держать бар, а ты вечно все выпиваешь, — Оля посмотрела на Панка немного укоризненно.

— Начались нравоучения. Пойдем лучше к Вере в гости.

— Думаешь, она не спит?

— Думаю, что вряд ли…

— Сейчас позвоню, — Оля покинула кухню.

— Вера — это ее сестра, — пояснил нам Серега, — неподалеку тут живет. Сходим к ней?

Мы с Пашей молча пожали плечами: вам решать.

Часы на холодильнике вдруг разразились громкой мелодией, отвратительно перевирающей классику, кажется, Моцарта, все повернулись в их сторону. На экране значилось семь ноль-ноль.

— Будильник звонит, пора на работу, — попробовал пошутить Серега.

— Не надо о грустном.

— И в самом деле…

Серега встал, подошел к холодильнику, потянулся к часам и отключил мелодию.

— Так-то лучше!

Паша шумно почесался. На кухню вошла Оля.

— Вера только что из клуба пришла, — сказала она Сереге, — посему, если мы хотим зайти к ней в гости, то лучше сделать это прямо сейчас, потому что потом она может лечь спать.

— Не вопрос. Тогда собираемся.

Через пять минут мы уже шли по улице. Мимо проносились машины и шагали достаточно многочисленные прохожие: в Москве утро было в самом разгаре, хотя в Питере, я уверен, многие еще спали. Из-за домов выглядывало красное солнце, его лучи путались в кронах деревьев, плясали яркими отблесками на поверхностях луж.

По пути зашли в магазин и взяли еще вина. Я купил сигарет.

— Далеко идти?

— Нет, — ответила Оля, — минут десять.

Мы прошли приблизительно два квартала, свернули во дворы. Вокруг величественно громоздились сталинские дома, вроде того, в каком жили Серега и Оля, и высокие тополя, проткнувшие небо своими узловатыми ветвями. Где-то вдалеке печальным вскриком прозвучал гудок электрички.

— Почти пришли, — на этот раз дал пояснение Серега.

Мы вошли в арку, миновали узкий двор, затем обогнули площадку с мусорными контейнерами, детскую площадку и наконец остановились у подъезда. Оля позвонила в домофон, через некоторое время раздалось приветственное пиликание.

На лифте поднялись, кажется, на четвертый этаж. Дверь в квартиру была открыта.

Сестра Оли Вера встречала нас в прихожей. Прихожая была огромная, порядка двадцати квадратных метров. На стенах висели картины и зеркала, в углу стояла вешалка. Вера просто сказала:

— Привет всем, проходите.

И исчезла в недрах квартиры.

Мы разулись. Серега с Олей повели нас на кухню. Кухня, как и прихожая, поражала размерами. Там стояли два кожаных дивана и массивный стол. На диванах сидели Вера, еще одна девушка и три молодых человека.

— Привет, — мы поприветствовали компанию.

— Ага. Садитесь.

Мы сели. На столе стояли бутылки с дорогим шампанским, мы присоединили к ним свои бутылки с вином.

— Выпьем? — предложил Серега.

— Давайте, — подал голос один из парней.

Серега открыл бутылки с вином и шампанским. Разлил на всех. Парни и девушка представились. Кажется, их звали Данила, Костя, Олег и Вика. Представились и мы.

— Ну, давайте, — сказал самый разговорчивый из парней по имени Костя.

— Будем.

Выпили. Вера, Оля и Вика после этого покинули кухню и растворились в пространствах квартиры. Следом исчезли парни, остался только Костя.

— Тут, наверное, можно заблудиться, — заметил я Сереге.

— Да, большая квартирка… — поддержал меня Костя.

Он был высоким худым юношей с бледной кожей, ребенок мегаполиса, почти не видящий солнца.

— Это тещина вообще-то, — пояснил Серега, — но она сейчас на Кипре. Или в Таиланде, не знаю точно. Вроде тут пять комнат, но я и сам постоянно путаюсь.

— Повезло тебе с родней…

— Я специально не выбирал, так совпало. Сам-то я гол как сокол.

— Это мы знаем.

— Ну, тогда какие вопросы…

— Да, в общем-то, никаких. Туалет тут есть, надеюсь?

— Ага.

Я отправился на поиски туалета. Нашел не сразу, потому как в квартире действительно можно было заплутать. По пути выяснил, что помимо пяти жилых комнат тут было еще и две ванных комнаты с джакузи. Небрежно брошенная Серегой характеристика тещи — «миллионерша» — звучала как-то неубедительно, тут дело пахло чем-то большим, насколько я мог судить.

Когда я вернулся на кухню, там шло довольно вялое обсуждение обстановки в стране. Я понял, что точка, характерная для определенного состояния опьянения, за которой начинаются подобные разговоры, успешно пройдена.

— Здесь никогда ничего хорошего не будет, — уверенно сказал Костя, — валить отсюда надо, пока не поздно. А пока не свалил — брать от жизни все, потому что потом уже может не получиться.

— Ты хоть где-нибудь работаешь? — спросил его Серега.

— Нет. А зачем? Я ж говорю: все бесполезно.

— А на что живешь? — я присел за стол.

— Родители помогают, у них деньги есть.

— Понятно. Они работают, а ты тусуешься.

— Вроде того. Но это их поколение виновато в том, что мы в такой жопе.

— Уверен?

— Абсолютно. Это их «совок» повсюду, не вытравить дихлофосом…

— А что тебе сделал «совок»?

— «Совок» — это смерть свободы.

Его позиция была мне ясна. В общем, он все правильно понимал: в стране действительно творилось черт знает что, и светлого будущего, даже с тем условием, что финансовый кризис миновал, большинство населения в своей перспективе не видело. Однако его мотивация и отношение к жизни были не близки мне. Жопа жопой, но, положа руку на сердце, порождаем ее мы сами, а не кто-то иной.