Алексей Викторович Ручий
Песни/Танцы
Песни Одинокого Героя, Танцы Заблудших Душ
Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»
Дизайнер обложки Максим Валерьевич Максименко
© Алексей Викторович Ручий, 2015
© Максим Валерьевич Максименко, дизайн обложки, 2015
Контркультурный роман о герое Поколения Y, пытающемся найти себя в реальности конца нулевых — начала десятых годов 21-го века, чьи жестокие правила и образы подчас оказываются гротескней и страшней правил и образов являющегося ему мира-перевертыша с подвластным кровожадному Минотавру городом-лабиринтом, по которому рыщут беспощадные убийцы — тени и отражения нас самих.
18+
ISBN 978-5-4474-0579-3
Оглавление
Песни/Танцы
Возвращение — Песнь 1. Куплет 1
Танец Погружения
Возвращение — Песнь 1. Куплет 2
Танец Ночных шорохов
Возвращение — Песнь 1. Куплет 3
Танец Одинокого певца
Передышка — Песнь 2. Куплет 1
Чумной танец
Передышка — Песнь 2. Куплет 2
Танец Уходящего все дальше и дальше
Передышка — Песнь 2. Куплет 3
Танец с абсурдными вариациями
Передышка — Песнь 2. Куплет 4
Танец в шумах
Новые горизонты — Песнь 3. Куплет 1
Вопросительный танец
Новые горизонты — Песнь 3. Куплет 2
Танец Случайных встреч
Новые горизонты — Песнь 3. Куплет 3
Танец Теней
Будни — Песнь 4. Куплет 1
Призрачный танец
Будни — Песнь 4. Куплет 2
Танец Света и Тьмы
Будни — Песнь 4. Куплет 3
Танец Мертвых Слов
Будни — Песнь 4. Куплет 4
Танец в Неизвестности
Попытка к бегству — Песнь 5. Куплет 1
Танец Необратимости
Попытка к бегству — Песнь 5. Куплет 2
Танец Предчувствий
Попытка к бегству — Песнь 5. Куплет 3
Затишье перед бурей
Разочарование — Песнь 6. Куплет 1
Танец Восхождения
Разочарование — Песнь 6. Куплет 2
Испытание Пустотой
Разочарование — Песнь 6. Куплет 3
Испытание Одиночеством
Революция — Песнь 7. Куплет 1
Испытание Свободой
Революция — Песнь 7. Куплет 2
Суд Минотавра
Революция — Песнь 7. Куплет 3
Последний обряд
Если бы все мы вдруг стали кем-то еще.
Джеймс Джойс. Улисс
Возвращение — Песнь 1. Куплет 1
В тот день я прощался с черными птицами. Черные птицы кружили над дивизионным плацем. Черными квадратами окон грустили мне вслед серые параллелепипеды казарм. Я уходил. Они оставались.
Немного болела голова после выпитой ночью, после отбоя, водки. Водку поставил прапорщик. Мы были его последним призывом здесь, часть расформировывали.
Майское солнце скальпелями лучей резало зеленые покровы листвы. Яркие блики плясали по гнилой воде в сточных канавах. Что-то кончалось, оставаясь позади пройденной дорогой, что-то неведомое вставало вдали, за домами, темным силуэтом в шляпе, прячущим лицо. Я думал о черных птицах.
На КПП меня ждал Паша — так мы договорились. С Пашей нас связывало многое. Мы были друзьями и до армии. Вместе жили в студенческой общаге, вместе праздновали победы и переживали утраты, вместе влюблялись, сходили с ума — всего не упомнишь. В хаосе тех вероломных лет вместе оказались отчислены из университета и в один прекрасный день решили идти в армию. Призвались с разницей в два дня. Он из Брянска, я из-под Питера. Через полгода встретились в дивизии. Год служили вместе. Демобилизовались в один день. И такое, как видите, бывает.
Паша был весел и скалился во все тридцать два. Еще бы — дембель. Дембель неизбежен, как говорили тут. Но неизбежно и все остальное. Все то, что ждет впереди. Розовая каша рассветов и вскрытые вены закатов.
— Привет, — сказал он и протянул руку.
— Привет, — ответил на рукопожатие я.
Молча мы миновали КПП. Махнули на прощание дневальному. Тот с тоской посмотрел вслед. Остающиеся всегда завидуют уходящим — так устроен мир.
— Свобода, да?! — скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Паша.
— Да уж, — я достал сигарету.
За КПП тянулось пыльное шоссе. Съеденная скукой сердцевина мира. Безлюдная остановка посреди пустоты. Мы направились туда.
Минут через пятнадцать подошел автобус. Мы загрузились в него и поехали в сторону города. Поплыл мимо КПП, нестройный ряд казарм вдалеке, плацы, флаги и вымпелы, строевой шаг, отбои и подъемы, тревоги и мирные будни. Прощайте — я не буду по вам скучать.
Автобус пропылил мимо дачного поселка, проехал покореженные каркасы какого-то полуразвалившегося заводика и въехал в город. Еще минут через десять мы были в центре, там и сошли.
Паше надо было купить гражданку. Я же решил ехать домой по парадной форме одежды, в темно-зеленом солдатском мундире с золотыми пуговицами, — в этом мне виделся некоторый шик. Хотя в остальном мне было все равно. Лишь бы подальше отсюда.
Пятница, но даже в центре города было немноголюдно. Редкие прохожие иногда проскальзывали мимо, но тут же скрывались за домами либо в дверях магазинов. Неторопливые прохожие застывших городов. Застывшие города, наполненные неторопливыми прохожими, живущие согласно неторопливому распорядку неторопливого времени, которое баюкает их своей тягучей колыбельной. «Мир умирает, — вот так думал я, — мир умирает, а мы остаемся. Справлять тризну по нему».
Гражданку Паше купили на рынке, существенно сэкономив и время, и — главное — деньги. Я предложил выпить по пиву — похмелье надо было гнать взашей, не давая ему занять надежные позиции и тем самым уступая преимущество в бою. С ним нужно было бороться незамедлительно. Паша, впрочем, идею поддержал без колебаний.
Мы взяли по бутылке в ларьке и пошли в сторону реки, несущей свои мутные воды по дну заросшего кустами и мелкими деревьями оврага. По городу ходили патрули — и попадаться им в форме и с пивом мне совсем не хотелось. Паше было плевать — он переоделся в гражданку еще в примерочной.
— Ну, давай — за дембель! — я поднес свою бутылку к Пашиной.
— Давай. Дождались-таки.
— Дождались, — бутылки звонко ударились боками.
Река была грязной, в желтоватой воде то и дело проплывал мусор; деревья по берегу росли чахлые, со скривленными стволами, покрытыми растрескавшейся корой. Местные жители устроили в овраге свалку. Но нам было плевать: свобода рождалась именно здесь, среди всех этих нечистот, она рвалась случайной искрой из кромешной тьмы, готовая освещать наш дальнейший путь…
Я поймал себя на том, что мыслю, пожалуй, слишком пафосно. Нет, по сути, никакой свободы. Все, что ждет нас дальше, мало чем отличается от того, что было буквально вчера. Это замкнутый круг, по которому нам придется ходить до скончания времен. Впрочем… Пиво делало свое дело, и нехорошие предчувствия ускользали прочь, как пенная жидкость из бутылки.
— Во сколько у тебя поезд? — спросил я Пашу.
— Не знаю, должен быть вечером.
— Да, мои тоже все в ночь идут.
