Лилит опустилась на колени рядом с Эвридикой и запустила пальцы в ее тугие черные кудряшки. Я чувствовала метавшееся по комнате, как попавшая в ловушку бабочка, раздражение Лилит.

Есть люди, которые никогда не бывают счастливы.

Зеленый зал напоминал своим видом модный изумрудный салон с оттоманками, роялем и круглыми плафонами на лампах.

Мы с Полли стояли в углу, сжимая в руках липкие бокалы с шампанским. По залу плавал сигарный дым и разносились нестройный гомон голосов, смех и звон бокалов.

Сайлас расчувствовался и беседовал с любым, кто был готов слушать. Он уже опустошил свой бокал.

– Вы видели, как Энтони впечатлил их? У них аж волосы дыбом встали. Он бесподобен, поистине бесподобен. Я никогда в жизни еще не был так горд. Этот человек не знает себе равных. Настоящий артист. Это была игра всей его карьеры. Он превзошел и Ирвина, и Гривза. Не удивлюсь, если в игре его направляла сама рыцарская добродетель.

Это, конечно, было слишком громко сказано, но мы не стали прерывать излияний Сайласа. Забавно было наблюдать за тем, как Энтони делал вид, что ничего не слышит. А Лилит, вне всяких сомнений, ловила каждое слово.

Она в своем модном черном платье была бы обворожительна, если бы не кислая мина, будто она держала во рту лимон. Ее раздражение веселило меня пуще шампанского.

Один из музыкантов оркестра сел за рояль и заиграл польку. Миссис Дайер немного потанцевала с малышкой Рейчел. Если повезет, ей будет не до меня и я смогу улизнуть прежде, чем она заставит меня обо всем рассказать.

Помощник режиссера Хорас подошел к Полли и пригласил ее на танец. Она отдала мне свой бокал, и мне пришлось стоять с двумя, будто пьянчужке. Все больше пар образовывалось и вливалось в веселый танец. Я же была не в том настроении. Но потом я заметила одиноко стоявшего Оскара. Все остальные художники уже танцевали, а на него девушки особо не смотрели. Почему?

Поставив бокалы на рояль, я направилась через зал к нему.

– Потанцуйте со мной. – Вырвавшаяся у меня фраза прозвучала скорее как приказ, чем предложение.

Оскар настороженно посмотрел на меня.

– Зачем?

– Потому что я прошу вас. – Он все еще колебался, не желая принимать мою жалость. Я нервно сглотнула. Мне и в голову не пришло, как глупо я буду выглядеть, если он откажется танцевать. – Видимо, у вас есть занятие получше?

Нехотя улыбнувшись, он качнул головой и взял меня за руку. Я повела его туда, где танцевали все остальные. Он легонько придерживал меня за талию. Оказавшись с Оскаром так близко, я разглядела краску у него под ногтями. А пахло от него льняной олифой и коленкором.

Полька была ритмичным быстрым танцем. Благодаря ей, мы с Оскаром не долго оставались в смущении. Когда я отбегала назад, Оскар наступил мне на юбку. Я прижалась к нему и расхохоталась.

– Простите, – усмехнулся он, корча гримасу. – У меня не хватает практики.

– Это из-за меня, я слишком медленно все делаю и вечно путаю повороты. Считайте, что вы предупреждены.

Глядя через его плечо, я увидела, как Энтони приглашает танцевать Лилит. Она ощетинилась, подобно тому как сделал Оскар, когда я к нему подошла. Но я начала понимать, как работает ее тщеславный ум. Лилит ответит ему согласием вопреки, или даже по причине своей зависти. Пока она будет танцевать со звездой вечера, все взгляды будут прикованы к ней.

Я была права. Она покорилась.

Я крепче сжала плечо Оскара, спрятавшись за него, как за щит.

– Я сожалею, – снова сказал он уже тише. – О том, что было. Что подозревал вас и все прочее. Вы сможете меня простить? Я в последнее время был сам не свой. Все это очень неприятно меня поразило.

Мимо нас прошмыгнул один из плотников, виденных мною в первый день, с ящиком в руках.

– Что же это, Торн? – усмехнулся он. – Уилкокс никак подослал тебе свою сестрицу взамен?

Ладонями я почувствовала, как напряглись мышцы Оскара.

– Кто это? О чем он говорит?

Оскар был взбешен и не сразу нашел в себе силы ответить. А потом произнес сдавленным голосом:

– Видимо, я… слишком занесся. Поубавил прыти у некоторых людей. Все они теперь рады видеть, как я сел в лужу.

– Не понимаю.

– Мне не следовало терять голову. Но вы сами видите, как работа здесь влияет на человека. Когда день за днем имеешь дело с фантазией… все кажется возможным. Видите ли, мы, бывало, обсуждали открытие собственного театра. Она была бы звездой, а я – шефом… Я внушил себе, что это возможно. И я рассказал товарищам, в общих чертах, о том, что это будет. – Он покачал головой. – Мой отец говорит, что она делала из меня дурака. Может, так оно и было, но и сам я тоже во многом себя дурачил. Задирал нос, напридумав себе всякой всячины о том, что будет, когда мы поженимся.

Я изо всех сил пыталась уловить суть.

– Поженитесь? – повторила я. – На ком же вы собирались…

И тут до меня дошло. Миссис Неттлз говорила, что Джорджиана бросила художника перед тем, как сбежать с Грегом. Я бы ни за что не подумала, что это мог быть Оскар; они были очень хорошими друзьями. Я чуть не задохнулась от возмущения; это чувство было мне уже знакомо. Как только я думала, что ниже Грег пасть уже не мог… Еще бы Оскар не отшатнулся при виде меня!

– Оскар, я не знала. Слышала, что Джорджиана разорвала помолвку, но не понимала…

Его лицо сморщилось от боли.

– Будь они прокляты, – прошептала я. – Лучше не будем больше о них.

Вилка застучала по бокалу. Оскар шарахнулся от меня, как от горящей головешки, и в зале воцарилась тишина. Все взгляды устремились на взбирающегося на оттоманку и постукивающего по бокалу шефа.

– Леди и джентльмены театра «Меркурий»! Для меня большая честь приветствовать вас на вечере по случаю этого счастливого события! От лица своей жены и от себя лично я хотел бы выразить вам свою глубочайшую признательность. – Он поднял бокал с шампанским в сторону миссис Дайер, и она чокнулась с ним. – За двадцать лет совместной жизни, двадцать лет совместного труда нельзя было придумать лучшей награды, чем сегодня. Мы восхищаемся всеми вами. Я надеюсь, вы присоединитесь к моему тосту в честь вашей самой снисходительной патронессы. За здоровье миссис Дайер!

– Миссис Дайер! – раздался дружный хор голосов.

Миссис Дайер приосанилась. От внимания мужа она помолодела и похорошела, как тянущийся к солнцу цветок.

Он ее не заслуживал. Уж кто бы говорил о снисходительности!

– Что же касается нашего коллектива… Мы все знали, что среди нас есть великий артист, но сегодня вечером об этом узнал весь мир. В завтрашних газетах появятся оды тому, как Энтони Фрост мастерски изобразил шотландского узурпатора, превзойдя даже самого себя в роли Отелло, сыгранной в прошлом году. Дамы и господа, поднимем бокалы за Энтони Фроста!

– Энтони Фрост! – голос Сайласа выделялся среди остальных.

Лилит дернула щекой, будто на нее села муха.

Шеф поднял свой бокал.

– Печально, но факт, что в то время, когда восходит одно солнце, другое идет на закат. Для меня стало большим утешением в это время потрясений наблюдать за новым восходящим талантом. Пустоту, оставшуюся в нашем профессиональном мире после смерти Юджина Гривза, будет не так легко заполнить.

Улыбка миссис Дайер померкла. Все опустили головы и согласно зашептали. Мое сознание услужливо подкинуло мне образ дергающегося в луже крови доктора Фауста. Когда же меня покинет это ужасное воспоминание?

Шеф сунул руку в карман жилета. Он достал оттуда не собственные золотые часы, а какие‑то другие, в ониксовом корпусе, украшенные жемчугом. Я стояла довольно близко, и мне удалось разглядеть гравировку: образ, знакомый по броши миссис Дайер, – муза Мельпомена и ее искаженный горем безгубый рот.

Часы Юджина Гривза. Он их купил, как и надеялась миссис Дайер, и теперь та едва сдерживалась, чтобы не выхватить их у мужа.

– Однако мы заполним эту жуткую пустоту. Независимо от смены поколений муза трагедии продолжает жить. Это, друзья мои, легендарные часы Юджина Гривза. – Шеф поднял их выше, к свету. – Я полагаю, эта бесценная реликвия должна перейти в руки его последователя.