Красавчик мгновенно растянулся на земле, в кровь, разбив свой гордый нос.

Разразившись проклятиями, он поднялся и в бешенстве развернулся к нашей клетке. Я в шоке распахнула глаза и раскрыла рот, изображая удивленную невинность. Спасло меня то, что внезапно прозвучал смешок слуги в золотистом костюме.

Красавчик, скрипя зубами, повернулся к нему. Слуга отпрянул, сделав вид, что тоже недоумевает и гневается, но поздно. Весь гнев хозяина пал на его пустую голову и длинные, причудливо заплетенные, подкрашенные черным усы.

Кажется, он останется без них.

Мысленно хихикая, с нехорошей радостью я наблюдала, как начальник в красном на потеху рабам таскает за предмет мужской красоты слугу по песку перед клетками.

Но, увы, работорговцы быстро опомнились, осознав, что дарят нам незабываемое зрелище, удалились за пределы ограды, чтобы продолжить воспитательный процесс там.

Дик повернулся ко мне и шепотом спросил:

— Колись, это ты его так зацепила?

Я многозначительно улыбнулась, но вслух ничего не произнесла.

— Ух, здорово! Ну, ты даешь, Айонка, — восхитился он. От подобной похвалы я покраснела, но тут заметила, что за нами наблюдают все обитатели клетки и, вместо спасибо за похвалу, толкнула его локтем в бок.

Дик обижаться не стал, а тихо предупредил:

— Ой, правильно. Молчу. Если эти узнают, продадут тебя за фляжку воды.

— Что, серьезно? — Я в шоке посмотрела на Дика.

— А ты сомневаешься? — с горечью отозвался он. — Меня как человека украли. Так и держали вместе с людьми. У них условия мягче, иначе за раз вымрут, как те кролики. Так одна сволочь за фляжку воды рассказала надзирателю о драконьем браслете, и меня швырнули сюда как особо ценный груз.

В ответ только молча покачала головой, пытаясь осмыслить информацию.

Я слышала, что некоторые, особенно молодые драконы выбрасывают сыновей или убивают как будущих конкурентов, несмотря на их редкость и ценность*. Но столкнуться с брошенным драконенком в реальности… Это было удивительно.

*У драконов рождаются только сыновья, примерно раз в тысячу лет. Отношение у отцов к ним разное, одни убивают как конкурентов, другие берегут как сокровище и растят из них наследников. Подробности в «Чудесах».

Едва все утихло, и надзиратели скрылись за высоким плетеным забором, я подползла к избитому эльфу.

— Как ты?

Он резко распахнул мутные глаза, но разбитыми в кашу губами ответить не смог, только впустую открывал их, как выброшенная на берег рыба, не в силах говорить.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь? — Я вновь растормошила раненого эльфа. Смотреть, как еще один рядом умирает было выше моих сил.

— Пожалей его! Добей, чтоб не мучился! — позади меня раздался раздраженный шепот тощего черноволосого сородича.

Я обернулась и измерила негодяя ледяным взглядом. Когда сюда попала, все узники клетки были для меня на одно лицо: грязные, вонючие, равнодушные. И, только пробыв с ними несколько дней, стала различать, кто есть кто.

Так вот, этот тощий черноволосый эльф мне не понравился сразу, едва я заметила, как, пользуясь магией, он отбирал флягу у тех, кто был слабее, пока не получил за это от Дика.

— Что ты сказал? — тихо переспросила я, надеясь, что ослышалась или он имел в виду нечто другое.

— После того, как в клетку бросают провинившегося, надзиратели на следующий день не дают пить. И ему не поможешь, и нам устроишь пытку! Брось его! Пусть быстрее умрет!

Я в шоке распахнула глаза и в ужасе спросила:

— Ты эльф и такое говоришь?

— Посиди без воды пару дней, я посмотрю, как ты запоешь. Тем более, мы все равно все скоро умрем.

Услышав его ответ, сначала я хотела вспылить, высказать, какое презрение этот эльф у меня вызывает своим злобным нытьем, но Дик махнул на него рукой, а мне на ухо прошептал:

— Не обращай внимания, пусть болтает. Здесь большинство постепенно ломается. Главное — всегда оставаться человеком, а потом все остальное, еда там, питье… Ты, конечно, не человек, но понимаешь, что я хотел сказать.

Я кивнула и вновь склонилась над раненым эльфом, ласково убирая от глубоких ссадин на лице светлые испачканные в крови пряди:

— Как тебя зовут?

— Леонель… — не открывая глаз, прошептал он.

— Буду звать тебя Лео, — улыбнулась я. — Так что ты натворил, что они так взбесились?

— Сбежал… — прошептал он, и кровь, едва застывшая на губах, вновь потекла ручейком по израненному лицу.

— Здорово! Силен! Отсюда убежать… — Дик в восхищении покачал головой. — Уважаю!

Лео открыл глаза и улыбнулся.

Зря я улыбалась, смотря на то, как дружно общаются эльф с драконом. Позже они по любому поводу цапались, как кошка с собакой, раза по три в день. Но это было чуть позже. А пока мы оттащили Лео от тела погибшего малыша и втроем устроились в противоположном углу клетки.

День незаметно подошел к концу.

— Хорошо как, жара спала… — прошептала я, держа руку над грудью Лео. Почти лишенная проникающей и идеально подходящей для исцеления магии эльфов, которая помогала моей маме найти и устранить причину болезни, я могла только желать исцеления Лео, чуть-чуть подпитывая его силы своими.

— Ты еще плохую погоду тут не видела, потому на жару пеняешь, — проворчал Дик, в этот миг сосредоточенно перекраивая подаренную мною ткань для головы. — Здесь болота кругом. Когда сыро, дует отовсюду, спрятаться некуда и комары с оводами целый день… — Он от омерзения передернул плечами. Затем вновь принялся прилаживать полученный долгими стараниями головной убор. Когда уже все забыли, о чем говорили, он прибавил:

— А жара что? А ничего плохого. Комаров днем нет, ветер в радость, сиди, наслаждайся…

В этот момент я смотрела на Лео, руки чесались отмыть кровь с его лица, но, увы, воды здесь не было.

Тут Дик склонился ко мне и совсем тихо на ухо прошептал:

— Так мы тогда не договорили… В общем, воду ты замораживаешь?

Я кивнула.

— Приказывать людям магией умеешь?

Непонимающе уставилась на Дика, пытаясь осмыслить, о чем он хочет мне сказать.

Дик губами плотно приник к моему уху:

— Давай прикажем толстяку забыть, что мы воду забрали? Утром за ним никто не следит. Охранники до полуночи пьют и к только к обеду просыпаются… А? Ну как?

Лео снизу прошептал:

— Отлично!.. Я с вами... я помогу, чем могу!

Я посмотрела сначала на одного, потом на второго и упрямо покачала головой:

— Боюсь…

— Ну, подумай, как бы было здорово, если бы мы могли пить сколько угодно… — начал было Дик.

— А если в ведре вода грязная? — наивно возразила я.

Они дружно расхохотались. Лео, рукой придерживая отбитые ребра, скорее кашлял, чем смеялся, отчего у него на губах вновь выступила кровь. Дик, как опытный сиделец в клетке, смеялся беззвучно, но от этого не менее обидно.

Я надулась.

— Глупые вы, оба. Очень! — буркнула я и, оскорбленная, отвернулась.

Думают, за себя боюсь! «Я за вас беспокоюсь, мне папа такую защиту создал, никакие наказания не страшны!»

Вспомнила о папе… Слезы набежали сами.

— Ну что ты… не дуйся и воду не теряй, плакать здесь — глупая трата! — примирительно начал дракон.

— Отстань! — тихо рявкнула я, и в гневе отодвинулась от Дика.

— Ну, принцесса, не хочешь — не надо, я просто хотел попробовать… — Дракончик робко погладил меня за плечо.

— Лысый, она не из-за тебя плачет… Отстань! — хрипло проговорил Лео, как любой эльф наделенный эмпатией.

— Сам ты — лысый! Я в пираты готовлюсь! — возмутился дракончик, обернувшись ко мне, все также ехидно сказал: — А я не думал, что ты «рева-корова, раз-два-три»…

Я с досадой ударила его локтем под ребра.

— Отстань! Я сделаю это завтра. Но, если что-то пойдет не так, первыми пострадаете вы. На мне стоит защита... она им не по зубам.

— Так ты за нас испугалась? — Дик все смеялся. Я опять от него отвернулась, на этот раз с досадой. Что с такого взять…