1. В пренебрежении королевским Советом регентства и в присвоении монаршей власти и всех управленческих полномочий, в назначении и снятии министров в правительстве и в отправке Джона Виарда следить за Эдвардом;

2. В незаконной перевозке Эдварда Второго из замка Кенилуорт и в убийстве его в крепости Беркли;

3. В использовании доступной ему королевской власти для пожалования себе титула графа Марча и в принуждении Эдварда выступить против графа Ланкастера;

4. В использовании доступной ему королевской власти с целью отстранить графа Ланкастера и остальных советников от суверена и в изгнании других из государства, вопреки установлениям Великой Хартии Вольностей;

5. В привлечении графа Кента к изменническому заговору и в вынесении тому смертного приговора;

6. В использовании доступной ему королевской власти, дабы пожаловать себе, своим детям и сторонникам крепостей, городов, имений и привилегий в Англии, в Ирландии и в Уэльсе;

7. В приобретении денег на основе войны за Гасконь через пожалование Парламента, потраченных затем на личные нужды;

8. В использовании доступной ему королевской власти, дабы взимать налоги и штрафы, уплачиваемые теми рыцарями, которые не хотели лично служить на полях ложно устроенной им войны за Гасконь;

9. В коварном и зловредном способствовании раздору между Эдвардом Вторым и Изабеллой и «в обращенных к королеве конкретных словах, предупреждающих, — вернись она к нему (к Эдварду), и он убьет ее или ножом, или еще каким-нибудь способом»;

10. В использовании доступной ему королевской власти, дабы обогатиться лично и обогатить сподвижников деньгами и драгоценностями из сокровищницы суверена;

11. В использовании доступной ему королевской власти, дабы присвоить себе двадцать тысяч марок, перечисленных шотландцами за свою независимость;

12. В концентрации при дворе множества рыцарей и вооруженных людей, то есть в окружении суверена врагами;

13. В использовании доступной ему королевской власти в целях пожалования двух сотен помилований ирландцам, убившим значительных людей, верных Короне; и

14. В деяниях, подрывающих могущество сторонников монарха и его ближайших советников, а также, в отданном в Ноттингеме приказании подчиняться прежде повелениям графа, и лишь потом повелениям короля.

Роджеру объявили, что графы, бароны и лорды сочли его виновным, как в данных преступлениях, так и в «множестве остальных, в настоящем перечне не указанных». Эти обвинения являлись «общеизвестными и доказанными, как вам, так и всему государству». Признанному виновным Мортимеру вынесли приговор «в качестве изменника и противника суверена и королевства быть выпотрошенным и повешенным».

Три дня спустя его вывели из занимаемой в Тауэре камеры. Роджер облачился в тот же самый черный камзол, который был на нем на церемонии похорон Эдварда Второго. Мортимера поместили на бычью шкуру, привязали ее к двум коням и потащили ту по неровному пути между Тауэром и Тайберном, растянувшемуся почти на две мили. После подобного неизбежны раны и ссадины, шишки в результате перелома костей, канавы и булыжники на дороге, без сомнений, заставляли приговоренного все это ощутить, и к минуте, когда до него донеслось волнение собравшейся у Тайберна толпы, в Роджере уже теплилась лишь половина имевшейся прежде жизненной силы. Но он все еще продолжал дышать и был способен произнести перед народом речь, в которой признался, что сделал графа Кента жертвой заговора. С Мортимера сорвали обрывки от камзола, оставив его обнаженным. Ему прочитали пятьдесят второй псалом: «Зачем, могущественный человек, ты похваляешься содеянным злом? Доброта Господня продлится вечно. А нечестие на языке, словно бритва острая, что срезает предательски. Ты любишь зло больше добра и ложь — больше правды и почести…» На шею накинули веревку, перебросили ее через балку виселицы для воров, и ступни Роджера, оторвавшись от земли, повисли в воздухе. Спустя считанные минуты он был мертв.

Зрители разошлись. Нагое тело качалось на перекладине весь оставшийся день, последовавшую за ним ночь, а также еще один день и еще одну ночь. На вторые сутки его срезали и передали неким братьям-францисканцам для захоронения.

* * *

Позднее сторонники Хамо де Чигвелла сумели организовать его переход под опеку епископа Лондона в находящиеся в Эссексе владения.

Хотя Изабелла не совершала подобных распоряжений накануне появления на свет своих других троих детей, по утверждению Догерти, в этом не было нужды, ведь первое пожалование сохранило вес в случае всех четверых.

История излагается согласно Полному списку пэров. Стоит отметить слова Анонимной Хроники, говорящей, что граф Линкольн был задержан в марте 1330 года вместе с графом Кентом. Этому трудно дать объяснение. Эбуло Лестрейндж, кого, скорее всего, люди ошибочно называют графом Линкольном, как представляется, в то время не сталкивался с арестом. Однако, он не приходился Роджеру другом, что демонстрирует позже в 1330 году факт присвоения Мортимером его земель. Равно ему, вместе с Томасом Уэйком и сыновьями графа Херефорда был отдан приказ привезти Изабеллу к Эдварду после гибели правителя.

Замки Клиффорд, Доннингтон и Данбид находились в числе приобретенных Роджером Мортимером, или для него и его семьи, вместе с имением Глазебери.

Можно добавить еще несколько слов к теории о незаконнорожденном малыше Роджера и Изабеллы. Во-первых, высока вероятность, что ребенок любого пола этой четы был бы возведен в графское достоинство, как все отпрыски королевской английской семьи на протяжение прошедшего столетия. Подобное считалось обязательным, несмотря на отсутствие между родителями брачных уз. Появившийся сын оказался бы единоутробным сводным братом английского суверена, единоутробным сводным братом графа Корнуэлла, единокровным сводным братом будущего графа Марча, двоюродным братом некогда отстраненного смертью от дел французского монарха и зятем короля Шотландии, а также графов Уорвика, Пембрука и Норфолка.

Графиню Линкольн могли заставить принять мальчика, как своего, вероятно, даже притвориться, что он — ее родной отпрыск, дабы, таким образом, увековечить дарованный ему титул и одновременно избавить Роджера и Изабеллу от допустимого затруднения на глазах у общественности создавать новое графство. В те годы подобное не прошло бы ни с одним из английских графств. Что до возведения младенца в достоинство графа, сам Эдвард Третий стал графом Честером в 11 дней, поэтому такой поступок не показался бы Изабелле странным. В конце концов, если озвученная теория верна, она позволяет объяснить не поддающееся идентификации надгробное изображение некого Мортимера в церкви Монтгомери. Фигура, как обычно утверждают, принадлежит сэру Эдмунду Мортимеру, умершему в 1409 году (праправнуку Роджера) и датируется приблизительно 1400-ми годами. Она приписывается члену основной линии графов Марчей, но имеющиеся в обоих случаях гербы отличаются формой изгибов. Крепость Монтгомери была пожалована Мортимерам после смерти Изабеллы согласно ее завещанию, поэтому можно ожидать, что, останься он в живых, незаконнорожденный ребенок Роджера и королевы-матери влился бы в свиту сына своего старшего брата, Роджера Мортимера, второго графа Марча, чьим современником юноша бы оказался.

Иначе объясняемыми периодами спокойствия являлись: остановка в Лондоне в процессе и после церемоний низложения и отречения, пришедшаяся на тот же год кампания в Шотландии (в течение которой Изабелла находилась в Йорке) и продолжительное пребывание в Ноттингеме сразу после смерти Эдварда Второго. Хотя можно решить, что роды состоялись в один из перечисленных этапов, других доказательств беременности королевы-матери в 1327 или в 1328 годах нет.

Дата, обычно указываемая днем пожалований Роджера Эдвардом, зафиксирована официально и приходится на 20 июня. Двор тогда продолжал пребывать в Кентербери, поэтому, если дата точна, пожалования имели место в личном порядке, вдали от двора и почти сразу после возвращения Эдварда из Франции. Самое позднее из возможных для этого чисел — 20 июля, когда двор абсолютно достоверно гостил в Виндзоре. Ошибки, связанные с месяцами июнем и июлем, в рукописях тех лет встречаются чрезвычайно часто.