Никто из летописцев подробно не зафиксировал на бумаге сражение, случившееся 3–4 июня 1317 года, все, что нам известно, происходит из материалов судебного дела 1334 года. Не понятно также, где в точности оно произошло. Представляется, что Роджер сумел захватить врасплох Уолтера де Лейси с его войском, так как именно последний единственным из клана в первый же день столкнулся с Мортимером. Роджер подошел к полкам Уолтера в развернутыми королевскими знаменами, давая понять, что явился биться. Ошеломленные лучшим снаряжением, большей опытностью и численностью противника солдаты де Лейси вскоре начали отступать, либо же погибать. Знаменосец Уолтера оказался найден среди втоптанных в землю трупов. На следующий день де Лейси опять собрал подчиненных себе людей, присоединившись с остатком клана к попытке неожиданного нападения на войско Роджера. С ним были Хью де Лейси, его брат, Роберт де Лейси, Альмарик и Симон де Лейси (тоже братья), Джон де Лейси (рожденный вне брака сын Хью), Джон де Лейси (рожденный вне брака сын Уолтера), Уолтер де Сей, Уолтер Ле Блоунт, Джон де Кемердин и многие другие. Члены семьи де Лейси собрались позади знамени Хью, колышущегося напротив штандарта короля. Они пошли на штурм, но быстро обратились в бегство. Графство Мит опять лежало в целости и сохранности под надзором Роджера.
Подобно Брюсу в Шотландии Роджер обладал чувством неотложности проблемы. Времени для празднования не было, следовало еще многое сделать, чтобы покорить оставшуюся часть страны. В конце июня он созвал в Дублине ирландский парламент, дабы заняться делами короля, и согласился на условия, при которых жители города освободили бы графа Ольстера. 2 июля Джон де Ати, добросовестно отплывший от побережья Изумрудного острова, встретился в сражении с напуганным Томасом Дуном и разбил его. Томас Дун и сорок подотчетных ему людей попали в плен. Дуну отрубили голову и отправили ее Роджеру в Дублин. В середине июля, на волне неуклонно возрастающего могущества, Мортимер собирает Монарший Совет, намереваясь одобрить приговор, вынесенный братьям де Лейси. 20 июля Роджер объявляет их преступниками, вставшими вне закона, виновными в нарушении обетов верности наместнику и Короне, врагами суверена. Изъяв все богатства братьев, движимое имущество и земли, он изгнал тех из Ирландии. Никогда еще степень влияния Мортимера не достигала таких высот.
К окончанию 1317 года Роджер продолжил движение по южной границе Изумрудного острова, приняв участие в ряде мелкомасштабных столкновений, как одно, завершающихся склонением ирландских и англо-ирландских лордов перед его мощью. Из Дублина он выдвинулся в Дрохеду, городок, чьи жители уговорили короля Эдварда взять их под защиту. В еще одном из своих настойчивых повелений от 10 июня Эдвард приказал Роджеру не позволять солдатам останавливаться в городских домах, как и забирать оттуда продовольствие. Мортимер досконально выполнил задание и даже довольно серьезно над ним подумал, так как казнил некоторое количество людей Ольстера за нападения на окрестности Дрохеды и похищение крупного рогатого скота. Те, кто избежал казни, попали в Дублинский замок. Следующей целью Роджера стал лорд O'Фаррелл из Аннали. Наместник разрушил все принадлежащие его людям дома, вынудив O'Фаррелла ходатайствовать о мире и представить заложников. Недолгое время отдохнув в Дублине для обвинения и вынесения приговора следующим сторонникам семейства де Лейси и задержания епископа Фернса за участие в шотландской кампании, Мортимер снова пустился в дорогу. 11 сентября он вышел против ирландцев из Аймейла, «где было убито больше ирландцев, чем англичан» при Окинселахе. Следующее столкновение произошло с клоном O'Бирн, чей глава оказался заставлен сдаться и сесть под замок в замке Дублина. К окончанию октября Роджер смирил всех и каждого из ирландских и англо-ирландских лордов, считающихся поддерживающими шотландцев. Хотя Эдвард Брюс продолжал находиться в Ольстере, его претензии на управление Ирландией отныне являлись бессмыслицей.
В путешествии по служебным обязанностям Роджер перенес несколько неудач. Первая из них проистекала из желания короля скорее осуществлять через Роджера руководство Ирландией, чем дать ему заниматься страной независимо. 7 июля Мортимер назначил своего чиновника, Николаса де Балскота, ректором Дублинского собора. Однако, в Англии Эдвард решил поставить туда Джеймса д'Ардингела из Флоренции. Обнаружив, что схлестнулся в этом вопросе с Роджером, король отменил совершенное тем назначение в пользу собственного. Данное столкновение могло быть связано со второй проблемой, обрушившейся на Мортимера в конце 1317 года, — с воздействием на Эдварда его соперника, Хью Деспенсера. Тогда как Роджер Мортимер обрел способ продвижения в Ирландии, Деспенсер встретил равный успех при дворе. Будучи мужем старшей из трех наследниц графа Глостера, он получил в ноябре право потребовать большую треть оставленного наследства, графство Гламорган. Для Роджера данная новость являлась достаточно неприятной, но то, что произошло дальше оказалось действительно ужасным. Деспенсер отметил свою победу, переведя Ллевелина Брена из лондонского Тауэра, не имея на то никаких полномочий. Он велел отвезти Брена в Кардифф, в замке которого приказал казнить самым диким образом. Господин Сенхеннидда, кому и Мортимер, и граф Херефорд поклялись в защите, был притащен двумя лошадьми к виселице, находящейся рядом с Черной башней Блэктауэр, куда его и возвели. Пока Ллевелин умирал, палач с помощью ножа вынул у него сердце и кишки, бросив их в разведенный поблизости огонь. Конечности отрубили и развезли по территории Гламоргана. Человек, которому король пообещал проявить милосердие, перестал жить.
Какой бы ни была первая мгновенная реакция Роджера на вести об убийстве Ллевелина, в Ирландии он ничего не мог с этим поделать. Изъян власти Мортимера в этой стране заключался в том, что за морем он оказался в западне, возвращение домой без королевского на то позволения подвергло бы его положение при дворе угрозе. Не оставалось ничего иного, кроме как ждать и сосредоточить все свои силы на правлении.
Назначение Роджера монаршим наместником дает нам восстановить для него предположительный маршрут, более подробный, чем что-либо еще, что можно выстроить по датам. Пусть содержимое Ирландской Общественной Службы Записей в 1922 году подверглось уничтожению, но альманахи со свитками писем, жалованные под печатью короля Мортимером и верховным судьей, Эдмундом Батлером, были опубликованы еще в 1828 году. Вдобавок, до наших дней дошли отчеты о предпринятых им административных мерах, которые недавно напечатали. Таким образом, нам известно, — вскоре после победы при Окинселахе Роджер вернулся в Трим, а затем — в Дублин, где находился в течение всего октября. В ноябре Роджер принял на себя правление в Корке, где задержался до окончания года, потратив 316 футов и 14 шиллингов на подавление бунта как там, так и в Десмонде. В январе Мортимер отправился в Клонмел, и отчеты упоминают его в сражениях при «Уотерфорде, Ленстере и еще где-то в Ирландии». В действительности, то, что он делал, так это, в частности, использовал в качестве личного представителя верховного судью, пока сам занимался битвами. Королевские пожалования в Томастауне 28 января и 2 февраля были совершены, предположительно, от имени верховного судьи, но к этому времени Роджер, стряхивая пыль боев, уже вернулся в Дублин, чтобы даровать имение Хью де Турпингтону. Он поступал, заметно отличаясь от уполномоченного монархом правителя и больше напоминая венценосного завоевателя, нежели главу бюрократического аппарата.
В поистине завоевательном стиле Роджер устроил 19 февраля в замке Дублина пир, на котором осуществил свое право представителя Эдварда посвящать в рыцари новых претендентов. Одним из тех, кого он посвятил, стал Джон де Бермингем, яростно верный англо-ирландский солдат и выдающийся полководец, как покажут дальнейшие события. Вторым был верный сторонник Мортимера, Хью де Турпингтон. Третий записан в летописи церкви Святой Марии как «лорд Джон Мортимер». Может оказаться, это его четвертый сын, тогда очень юный оруженосец на службе у отца, достигший возраста где-то между семью и десятью годами. Совершая подобный знак почтения по отношению к сыну, Роджер получал возможность продемонстрировать высокий статус своей семьи, равно как и собственную власть.
