— Усиньская пустошь пошла. Вражеская территория. Тут редко кто из наших ходит.

У стоящего рядом со мной бойца была странная кликуха — Синебрад. Русый с рыжеватой короткой бородкой, он показался мне самым старым из абордажников и являлся одним из снайперов этой команды.

— Долго нам еще идти до места?

— Сказывают, что вечеру будем, дальше придется пеший дозор высылать.

— Гостей будем ждать?

Молодой парень, стоящий за снайпером, ухмыльнулся и стукнул по «скорострелу»:

— Незваным мы не рады, для них горячие гостинцы припасены.

— Шустр, не говори хоп.

— Разговоры в строю!

Хм, как будто из армии не уходил.

Мы перебрались в тень, пока Федор, Данислав и командиры отрядов вели совещание. Вернувшийся из рубки Рено буркнул мне:

— Не хотели тебя отдавать, но я настоял. Чую, что ты нам пригодишься. Так что в свободное от дозора время будешь с нами. А сейчас заутрок и правило. Всем быть готовым к бою.

Я уже приметил, что обстановка на крейсере изменилась. Дозорных по бортам стало больше. Пушкари уже не закрывали свои погреба и стояли наготове. Рядом с орудием в открытых ящиках лежали пулеметы, которые должны при явной угрозе установить по бортам на вертлюгах. Видом они напоминали приснопамятные «Льюисы». Толстый кожух ствола, наверху кругляш патронного барабана. Или сюда попали некие образцы для подражания, или мысль техническая в разных мирах схожа. Хотя, чего я размышляю, сам же видел здешние пикапы-самовары.

В поварне уселся с абордажниками, они заняли два стола. Кушавшие в столовой матросы с интересом отметили перемены в моей жизни. То есть я нашел свое место в экипаже. На мой взгляд он не превышал пятьдесят членов. Пятая часть работала в машине, основной ударный отряд абордажников состоял из восьми человек, плюс я и Рено. Пушкари — четыре бойца, рулевые, инженеры, повара, обслуга, боцман и почти полтора десятка матросов.

Основная составляющая нашей мощи — это броня самого насада, двухфунтовка, четыре пулемета и скорострелы абордажников. Даже повар и все свободные от вахт члены экипажи должны были участвовать в отражении неприятеля и высадке на берег. За это всем и платился пай из общака. Та часть добычи и трофеев, что оставались после обязательных выплат. Кроме этого за каждую вахту было положено вознаграждение. Мне, как дозорному платили пять гривен. Отдавали всю сумму обычно в конце рейда. Ха-ха, если жив останешься. Не дай бог сколько, но если считать, что кормежка и койка за общий кошт, то выходило довольно неплохо. Лето проходил, на зиму заработал.

— Насадная зброя! — выкрикнул кок, и наша команда потянулась к раздаче.

Тут все было четко. Каждый получал свой поднос с посудой, которую должны были вылизать до дна. Хлеб находился в конце раздачи, бери сколько хочешь. Утренняя кава выдавалась на стол двухлитровым кофейником. Так что голодным не останешься. На раздаче сейчас стояла Милорада. Она даже не взглянула на меня. Товарищи ехидно прошлись по «семейной сцене» и добавили от души что-то из местного фольклора. Девушка густо покраснела, потому, когда очередь дошла до меня, то ковш с кашей перевернулся на тарелку с такой силой, что полетели брызги. Кусок копченого мяса и сыра был брошен, как кость собаке.

— Милорада! — кок отругал девушку, потом метнул в мою сторону неласковый взгляд. Я показательно грустно вздохнул, играя на публику, чем вызвал череду новых смешков среди товарищей.

Чую, сегодня вечером меня встретят в каюте чем-то тяжелым по голове. Хоть переезжай! Затем мысли невольно переключились на яркие утренние образы, и я совсем потерялся. Чертова физиология! Умом понимаю, но нутро рвется к ней. А ведь мы точно прилажены друг к другу, как две части одного механизма. Даже дуемся одновременно

— Ты ешь давай, — сидевший рядом Синебрад по-дружески налил мне кавы. — Сразу с заутрени правило у нас.

Я проглотил кашу с мясом, даже не ощущая вкуса, затем положил на большой кус хлеба сыр и потянулся за кофейником. Кофе был на редкость вкусным и насыщенным. Это же сколько эти ребята могут добыть всего в походах, что тратят немалые деньги на питание экипажа?

Синебрад, глядя на мою отрешенность, тихо посоветовал:

— После обедни будем осоковую протоку проходить, там водные цветы густо растут. Собери их сеткой за казенкой. Девы страсть как цветы любят.

Я удивленно уставился на товарища и кивнул. К дьяволу воздержанность и отрешенность! Похоже, что и Миле я глянулся. Тогда чего в самом деле рядить?

Правило, или на моем языке учение-тренировка состояло в отработке различных видов вражеского нападения. С носа, с кормы или борта, со струга, учана или торгового паузка. Пары и тройки действовали различно: сами по себе или в связке. Народ собрался в команде зело опытный. Потому повторили действия по одному разу. Никто не дергался, не тупил, каждый воин знал свой маневр. Я пока находился возле Рено, отдававшего команды, в виде резерва. Как тот коротко объяснил: моя задача замечать возможность прорыва, палить самому или подавать команду остальным. Пока же я старался замечать, кто что и как делает, и слушать пояснения командира.

Снайперы уже выверили все удобные для стрельбы точки нашего крейсера, потому далеко не бегали. Я сегодня смог подробно рассмотреть их винтовки и удивился. Больно уж смахивали они на наши СВТ второй мировой. Магазин на десять патронов, у каждого бойца на груди в специальных гнездах размещено еще десяток таких. Считай, сотня патронов на брата. Что для опытного стрелка более чем достаточно.

Основная команда разбивалась чаще всего на две тройки, действовавших в разных местах крейсера с различной тактикой. И, судя по всему, она была выработана прошлым боевым опытом. Вспоминая действия караульной команды, в коей состояли обычные матросы, абордажники в военном деле были на пару голов их выше. Настоящие головорезы! Только вот зачем я им нужен?

На вахту вышел после обеда. Кок расстарался, мясная похлебка из дичи получилась выше всяких похвал. «Мишлен» со звездами отдыхает! К ней прилагался салат из маринованных и свежих овощей. Какие-то мне были знакомы на вкус, другие нет. Мы хорошо набегались, потому умяли все, что было выставлено на стол, за милую душу. Милу то как раз я и не видел, раздавала тетка Вариха и поглядывала на меня сегодня излишне пристально. Милораду я заметил потом уже с мостика на маленькой кормовой площадке, она чистила груду овощей на ужин. Все в этот день знатно трудились.

Кроме меня и Слободана в рубке внезапно оказались Ерофей и Вениамин. Кормчий наш вчера малость перебрал с гостями, и его отправили отдохнуть. С одной стороны — явное нарушение дисциплины. Но с другой, означает, что высокой степени опасности пока нет. Или все так с ней свыклись, что на нее плевать. Я же, пользуясь моментом, начал выспрашивать инженеров насчет самого животрепещущего для меня в нынешней ситуации вопроса. Как у них дела складываются на «женском» фронте.

Мужики поначалу малость офигели от моей борзости, но быстро смекнули в чем проблема.

— Слава, в этом мире женки совсем иные. Забудь про страхи из твоего цивилизованного прошлого. Во-первых, основная масса населения Беловодья из миров Русланда, то есть варяжско-русских северян. А женщины в тамошнем обществе всегда занимали почетное место. Имели большие права, в том числе и на имущество. Так что тут и развод разрешен, но не приветствуется. Ославят тебя местные женки. И опять же, никакого мозгоклюйства или Домостроя. Девы понимают, что живут в довльно опасном мире и мужчин своих оберегают, по хозяйству усердны, но и от тебя ожидают внимания и ласки.

Я был несколько огорошен полученными известиями и некоторое время помалкивал. То-то Мила так своенравна! Они все тут такие!