– Если вы считаете, что с вашим собственным капитаном ей может что-то угрожать… тогда да, возможно, не стоило отпускать, – отрезала она, и её слова повисли в воздухе. – А вам, возможно, не стоило назначать его ответственным за нашу безопасность, или я ошибаюсь? – Её губы изогнулись в лёгкой, почти невинной улыбке, но глаза оставались холодными и ясными.

Мужчины прищурился. Он не сказал ни слова в ответ, только крепче сжал челюсть, отчего под скулами резко обозначились жёсткие желваки. Внутренний монолог зазвучал в его голове, как мантра: Контроль. Просто держи себя в руках. Она провоцирует, не поддавайся.

Он вцепился в эту мысль, как утопающий в соломинку. Но внутри всё кипело и бурлило. Она знала, куда бить, и делала это безжалостно и намеренно.

Он вцепился в это слово, как утопающий в спасательный круг. Но внутри всё кипело. Она знала, куда нажимать, и делала это намеренно.

«Успокойся. Она – важный гость. Почему её слова так задевают? Просто дыши, не позволяй ей увидеть слабину.»

Его затянувшееся молчание только подстегнуло её. Она высоко приподняла бровь, взгляд её стал вызывающим, будто говорил: Ну? И что дальше? Так и будешь молчать?

Непроизвольно его кулаки на столешнице сжались так, что костяшки побелели. Он физически чувствовал, как по жилам разливается жар. Воздух между ними сгустился, наполнился невидимым электричеством. Протяни руку – и искры вспыхнут сами собой. Ещё мгновение, и что-то должно было неминуемо случиться: либо вспышка гнева, либо взрыв, который уже нельзя будет контролировать.

– Ух ты… тут прям запахло жареным, причём не только из кухни, – раздался нарочито беззаботный голос сбоку.

Бернар, залпом допивший остатки эля, резко поднялся.

– Пойду, эээ… осмотрю наши комнаты. Ещё разок. На всякий случай, – пробормотал он, избегая смотреть на них.

Он, не оглядываясь, поспешно направился к лестнице, его шаги гулко и торопливо стучали по деревянному полу.

– Комнаты уже проверены, – сухо, сквозь зубы бросил Адриан ему вслед, но Бернар делал вид, что не слышит, и лишь ускорил шаг, стараясь поскорее убраться из эпицентра надвигающейся бури.

Мелисса не удержалась – коротко, резко фыркнула то ли от нервозного смеха, то ли от накопившегося раздражения.

– Мы уже поняли, что с вашими людьми может быть небезопасно, так что пусть он всё проверит ещё раз, – бросила она ядовито, не отводя вызывающего взгляда. – Вдруг ваш капитан что-то упустил.

Он тяжело, почти с шумом выдохнул, опустил глаза в свою почти пустую кружку.

– Я вас чем-то обидел? – спросил он, и его голос звучал приглушенно, но в нём слышалось искреннее недоумение, смешанное с усталостью. – Не совсем понимаю, почему вы так остро реагируете на каждое моё слово.

Она нахмурилась, внезапно осознав, что не может найти логичного, достойного ответа. Она отвела взгляд, чувствуя, как жар стыда заливает её щёки.

«И вправду, что я творю? Почему каждое его слово, каждый взгляд цепляется за что-то внутри и выводит меня из себя? Ничего не понимаю. Нужно скорее уходить, пока не наговорила ещё больше глупостей и не усугубила всё окончательно.»

– Вы правы, – выдохнула она наконец, разжимая пальцы и опуская плечи. – Я перешла черту. Вы ни в чём не виноваты. Я просто… очень устала с дороги, вот и не сдержала себя. Мне лучше пойти отдохнуть и прийти в себя. – она подалась вперёд, собираясь встать, но он внезапно протянул руку.

– Подождите. – его тон смягчился, стал почти деловым. – Я хотел обсудить с вами проведение бала. Времени осталось совсем немного, его организацией займётся леди Эбигейл, старшая дочь графа Даррена. Вам не стоит беспокоиться – всё уже практически…

Её лицо резко изменилось. Брови приподнялись от изумления, а взгляд сузился, становясь острым и подозрительным.

– Простите… какой ещё бал? – голос её прозвучал тише, но в нём явно читалось нарастающее непонимание.

– Бал в честь нашего будущего союза, – спокойно, как о чём-то само собой разумеющемся, пояснил он. – Это необходимость. Жители обоих королевств должны своими глазами увидеть, что, между нами, больше нет былой вражды, что мы движемся к миру.

Она помолчала, осмысливая услышанное, а потом медленно откинулась на спинку стула.

– О-о-о, вы так самоуверенны, – её голос прозвучал натянуто. Она скрестила руки на груди, защитный жест, а нижняя губа попала под зубы; она чуть прикусила её, сдерживая нарастающее раздражение.

– Не совсем понимаю, – мягко, почти с искренним любопытством отозвался он, но в его глазах мелькнула тень настороженности.

– Ах, не понимаете, – в её голосе вспыхнула откровенная, колкая язвительность. – Я о том, что ещё даже не ясно, договоримся ли мы вообще, а вы уже собрали весь свой высший свет, чтобы показать им нас, как цирковых зверей. Показать, как хорошо у вас получилось приручить дикарей с севера.

Вокруг них по-прежнему слышались звуки жизни таверны: смех, звон кружек, чьё-то весёлое, пьяное бормотание, но за их столом, в самом углу, воцарилась почти мёртвая, гнетущая тишина. Воздух вокруг них сгустился, стал тяжёлым и зыбким.

– Это не так, – резко, почти отрывисто возразил Адриан, и его голос впервые за вечер потерял всю свою выдержанность.

Мелисса выпрямилась в стуле, её подбородок поднялся чуть выше – едва заметное движение, но его хватило, чтобы её голос зазвучал твёрже, холоднее, полным презрения:

– Уверены? Не вижу, где я ошиблась. – голос её дрожал от едва сдерживаемого, кипящего внутри гнева. – Вы же просто хотите доказать своей знати, что достойны стать королём. Блеснуть, показать всем: «Смотрите, какой я великий правитель! Я сумел организовать пышный бал даже с демонами, которых вы все так боитесь!»

Желваки на его скулах резко заиграли, выдавая ярость, которую он с таким трудом сдерживал.

И тут девушка почувствовала, как глубоко внутри неё начинает клокотать и подниматься тёмная, живая волна магии. Воздух в зале задрожал, стал вибрировать. Магические лампы на стенах мигнули, вспыхнули неровно и тревожно, отбрасывая прыгающие тени. Она наклонилась вперёд через стол, сокращая расстояние между ними до минимума.

– Какой же вы лицемер, – прошипела она так тихо, что слова были слышны только ему. – Всё это – лишь игра для вас, и вы используете нас как разменные фишки в своей политике. Хотите доказать им, что справитесь с теми, кого никто и никогда не мог контролировать.

Её голубые глаза ярко вспыхнули холодным светом – всего на миг, но этого было достаточно. Один из гостей за соседним столом беспокойно обернулся. Он что-то почувствовал – сдавленность в груди, внезапный холодок страха, шедший от их угла.

Лицо кронпринца оставалось бесстрастной маской, казалось, он даже перестал дышать. В его голове бились, сталкиваясь, обрывки мыслей: «Как они могли узнать о последней воле отца? Они не могли, это государственная тайна. Тогда почему она так сказала? Или… для них со стороны это действительно выглядит именно так? Не понимаю…»

Он медленно, с усилием выдохнул.

– До чего же вы невыносимы.

Но Мелисса уже не слышала. В ней всё кипело. Всё: тело, разум, кровь. Магия, до сих пор спрятанная глубоко внутри, теперь вырывалась наружу, обжигая изнутри ледяным огнём. Пальцы непроизвольно дрожали. Древний, дикий хаос рвался к свободе, требуя выхода.

«Нет… нет… нет. Нельзя. Нельзя позволить ему выйти. Держи себя в руках! Контролируй!»

Она резко зажмурилась и медленно, почти беззвучно выдохнула сквозь стиснутые зубы. Внутренним усилием она старалась втолкнуть разбушевавшееся пламя обратно внутрь – загнать бурю в самые глубины, пока та не сорвалась с цепи окончательно. Ещё мгновение, и будет поздно. Она чувствовала это каждой клеткой своей кожи, каждым нервом.

«Плохо. Дела очень плохи. Надо уйти. Сейчас.»

– Лучше я пойду. Провожать не нужно, – бросила она глухо, голос звучал хрипло и неестественно.

– Лучше я пойду. Провожать не нужно, – бросила глухо.

Стул с резким, пронзительным скрипом отозвался по деревянному полу. Её движение было настолько порывистым, что шнуровка у горла рубахи развязалась сама собой. Ткань распахнулась, обнажив тонкую, бледную линию шеи и ключиц. Белая прядь волос выскользнула из-за уха и упала на воспалённую щеку. Мелисса раздражённо, почти грубо откинула её назад и шагнула прочь от стола, не глядя на него. Пока она шла, её губы беззвучно шептали яростные проклятия в адрес этого кареглазого мужчины, чьё самоуверенное спокойствие выводило её из себя сильнее любой открытой угрозы.