Прошло всего пара минут, прежде чем на их стол с мягким, влажным стуком опустились три огромные кружки, наполненные тёмным, почти чёрным элем, из-под густой белоснежной пены которого медленно ползли пузырьки. Пена капала через края, оставляя на столешнице жирные, мокрые следы. От напитка тянуло густым ароматом мёда, хмеля и чего-то ещё, тёплого и пряного. Глаза Бернара вмиг загорелись азартным огоньком.

– Ну что, поднимем за нас? За то, что добрались! – Он с размаху поднял свою кружку повыше, так что пена чуть не плеснула через край. – До дна!

– До дна! – дружно, с широкими ухмылками подхватили девушки, поднимая свои тяжёлые кружки.

Три кружки гулко стукнулись друг о друга, пена брызнула на пальцы и на стол, но никто не обратил на это внимания. Пили залпом – с размаху, как и положено после долгого и утомительного пути. Глоток был насыщенным, плотным, обволакивающим. Легкая горечь пронеслась по горлу, оставив на языке приятную медовую сладость и тёплый жар, который почти мгновенно разлился по груди, наполнил руки приятной тяжестью и прогнал остатки холода.

– А это даже неплохо, – выдохнула Талли, смачно облизав губы и вытирая их тыльной стороной ладони. Глаза у неё весело блестели, отражая пламя свечей. – Почти как на той ярмарке помнишь, Бернар? Где ты потом в конюшне уснул, обняв ведро с яблоками.

– Я не спал, я медитировал, – хмыкнул он, картинно закатывая глаза к потолку. – На душистой соломе, в позе… в общем, неважно в какой. Это была глубокая внутренняя работа над духом.

Подруга прыснула со смеху, чуть не поперхнувшись элем, а она просто наблюдала за ними, позволив улыбке тронуть свои губы. Это простое, мирное мгновение казалось почти нереальным после всех тревог и тягот пути. Тепло от эля приятно растекалось по телу, усталые мышцы начинали наконец отпускать своё напряжение, оно таяло в мягком гуле голосов, смехе и насыщенных запахах еды. Но вдруг Талли замерла, её лицо на секунду стало серьёзным, почти настороженным, взгляд прищурился, будто она что-то уловила краем сознания – какой-то далёкий звук, чужое внимание.

– Не думал, что вы пьёте, – раздался за спиной у Мелиссы спокойный, низкий, с лёгкой хрипотцой голос.

Она обернулась и встретилась взглядом с Адрианом. Его карие, внимательные, с лёгким прищуром глаза смотрели на них с тем самым выражением, которое она уже начала узнавать: там читалась легкая насмешка, тень удивления и… что-то ещё. Что-то, что она почувствовала в груди, как будто кто-то легко коснулся струны, которую она сама давно перестала слышать. Свет от настенной лампы скользил по его плечам, подчеркивал высоко застёгнутый ворот рубахи и строгую, уверенную линию подбородка.

– Не ожидал, что принцессе придётся по вкусу наш местный, довольно грубый напиток, – добавил он и, не дожидаясь приглашения, опустился на свободное место на скамье прямо напротив неё, подзывая официантку почти незаметным движением руки.

Мелисса чуть наклонилась вперёд, отставляя пустую кружку, и усмехнулась, чувствуя, как легкое головокружение от эля смешивается с новым, острым ощущением его присутствия.

– Местный напиток был в самом верху моего списка желаний на это путешествие, – спокойно парировала она, забирая новую, только что принесенную кружку и поднося её к губам. – Говорят, чтобы понять людей, нужно попробовать их хлеб… и их эль. А ваш эль, должен признать, обладает характером.

– Хочу напомнить, вы здесь не для отдыха, – бросил он жёстче, чем следовало.

Девушка встретилась с ним взглядом, не моргнув. Сделала демонстративно медленный, почти чувственный глоток, всё ещё смотря прямо на него через край кружки. Её губы касались влажного ободка, а взгляд, казалось, насмешливо спрашивал: ну и что ты сделаешь?

– Одно другому не мешает, – произнесла она после небольшой, выдержанной паузы, поставив кружку на стол с негромким, но чётким стуком.

Адриан прищурился. На его лице не дрогнул ни один мускул, маска полного контроля оставалась непроницаемой, но она уловила – он напрягся. Это был не открытый гнев, что-то другое. Интерес? Раздражение? Или та самая сдержанная, острая злость, что возникает, когда тебе бросают вызов, а ты не можешь позволить себе ответить прямо. Она знала, что делает. Каждое слово, каждый взгляд, каждый жест были частью тонкой, опасной игры. Внутренней дуэли, где каждый шаг был на грани дозволенного. Ей отчаянно хотелось понять, где пролегает его предел. Увидеть, хоть раз, как треснет эта безупречная маска хладнокровия, которую он носил, как вторую кожу.

– Точно Язва, – пробормотал он себе под нос, и уголки его губ едва заметно дрогнули, будто против его воли. Его взгляд скользнул по её лицу, задержался на влажных от эля губах, и затянувшаяся пауза стала ощутимой.

Она сделала ещё один глоток, нарочито неспешный. С уголка её губ медленно, почти лениво скатилась тёмная, липкая капля. Мелисса машинально провела подушечкой пальца по коже, стирая её, но она видела, что он это заметил. Видела, как его зрачки чуть расширились, а взгляд на мгновение потерял фокус. И почувствовала, как по её щекам разливается горячий, предательский румянец.

Адриан резко, почти порывисто отвёл взгляд, будто обжёгшись. Его пальцы сжались в тугой кулак на столе, костяшки побелели, а глаза потемнели, стали глубже и суровее, как небо перед внезапной бурей.

«Играю с огнём…» – промелькнуло у неё в голове, и внизу живота отозвался тёплый, тонкий, пугающе приятный трепет. Она вдруг осознала, как бешено и громко бьётся её собственное сердце. Стук. Стук. Стук. Оно отдавалось в висках. И именно в этот момент под столом что-то резко и ощутимо ударило её по ноге.

– Ай! – дёрнулась она и нахмурилась, больно потирая ушибленное место.

Талли, сидевшая рядом, невозмутимо допивала из своей кружки, уставившись в её дно. Она и бровью не повела, лишь бросила на неё красноречивый, испепеляющий боковой взгляд, а уголок её губ дёргался в сдержанном, нервном ритме. Она всё видела, всё заметила. И этот пинок был предельно ясным посланием: «Хватит флиртовать с потенциальным врагом».

Мелисса закусила губу, стараясь скрыть непослушную усмешку. Сделала вид, что ничего не произошло, и снова взяла свою кружку, но теперь пальцы её чуть заметно дрожали.

– А ваш капитан не присоединится к нам? – невзначай, слишком невинно поинтересовалась Талли, лениво отпивая свой эль. – Было бы веселее.

– Нет, – коротко, почти отрубил Адриан, не глядя на неё. – Он сейчас с моими людьми обходит периметр, чтобы убедиться, что ночь пройдёт спокойно.

– Понятно… – протянула она, и в её глазах на мгновение мелькнула задумчивость, которая тут же уступила место чему-то шаловливому и расчётливому. Уголки её губ предательски приподнялись. – А знаете, здесь как-то внезапно стало душно, – она театрально взмахнула рукой перед лицом, будто отгоняя невидимый жар. – Пойду подышу свежим воздухом. Мне необходимо проветрить голову.

Сказав это, она бросила на подругу многозначительный, полный немой мольбы взгляд. Та с трудом сдержала ответную улыбку и едва заметно кивнула. Лёгкого движения было достаточно. Талли мгновенно выскользнула из-за стола, отодвинув стул с громким скрипом, и поспешно направилась к выходу. Её волосы прыгали на плечах в такт решительным шагам.

– И всё-таки она что-то затевает, – пробормотал Бернар, не отрывая взгляда от её удаляющейся спины. – Готов поспорить на свой последний серебряник, она опять «случайно» с кем-то столкнётся.

Мелисса прикрыла губы краем кружки, пытаясь скрыть смех.

Глухой, резкий стук раздался внезапно. Адриан поставил свою кружку на стол с такой силой, что тёмный эль выплеснулся через край, растекаясь по дереву липкой лужей. Его светлые брови грозно сдвинулись, словно две тучи перед грозой.

– Вам не стоило её отпускать, – произнёс он холодно. – Снаружи может быть небезопасно. Вы не знаете этих мест.

Девушка медленно повернулась к нему, наклонив голову чуть вбок. В её глазах вспыхнул стальной огонёк – спокойный, но отточенный до остроты, будто клинок, только что извлечённый из ножен.