Двадцать минут? Всего двадцать?

Я знала, что Алька с Филом и Малаб еще были в Академии, правда не здесь, а на орбитальной станции. И рассчитывала, что мы хорошо проведем сегодняшний вечер. Но Зоров смотрел на меня нетерпеливо, и я сдалась.

Кивнув по уставу, бросилась в раздевалки. Мой шкафчик еще был моим. Влетев в санузел, выбрала ультразвуковой душ — микроскопические пузырьки почти мгновенно очищают кожу и поры, ультразвук обеспечивает массажный эффект, улучшая кровообращение и удаляя загрязнения. То, что надо.

Быстро оделась, волосы не стала закалывать, а пилотский шлем и маленький рюкзачок потащила в руках. Кинула с комма сообщение друзьям: «Меня взяли стажером на десантный бот, мы уже улетаем, жаль, не удалось встретиться».

Дверцы шкафчика оставила открытыми. Скоро прибудут новые абитуриенты, а я… я уже закончила свое обучение. Прощай, Академия.

Мне было грустно, но делать было нечего. Нужно настраиваться на новую жизнь. Скорее всего, более интересную, чем была прежде. По крайней мере, отступать было уже некуда.

Выскочила из раздевалки и запрыгала в сторону ангара — все-таки низкая гравитация Цереры очень способствует такому способу передвижения — пытаясь хотя бы этим движением прогнать навалившуюся вдруг тоску от того, что эта часть жизни уже закончилась, а я толком не успела с ней попрощаться…

Постаралась улыбнуться, чуть подпрыгивая, по таким знакомым и почти бесконечным коридорам.

Но… бесконечности не получилось. Вот он и ангар.

Влетев в него, сразу увидела «Феникс». Наверное, все уже зашли внутрь, но двое десантников ждали меня у подъемника и замахали руками, призывая поторопиться. Я направилась к ним, но внезапно кто-то напрыгнул на меня сзади, и обнял.

Понятно кто. Ива Рокир, собственной персоной. Как он успел добраться до Цереры? После нашей страстной ночи на Марсе мы с ним так больше и не увиделись. И, надо же, явился…

Развернув меня к себе лицом, он наклонился и неожиданно впился поцелуем в губы. Я отшатнулась, но почти сразу приникла к нему. Обнимая меня — что не так легко сделать, когда я в таком обильном обмундировании, разве что без скафандра — он чуть развернул, чтобы от бота не было видно наших лиц, потом оторвался от моих губ и быстро заговорил:

— Марфа, кошка ты бродячая, ты же на корабль с кучей здоровенных мужиков лезешь… Давай, обнимай меня сильнее, целуй крепче… хоть так… какая-никакая защита у тебя будет…

— Ты вообще забыл, какая я? — фыркнув, но все же поцеловала его.

— Одна… беззащитная…

— Ива, у меня все парни — друзья. И я для них друг. Вспомни, я «свой парень» для них всегда. Всегда и везде. Ко мне не пристают, вот разве что ты вот почему-то привязался…

Потом мы все же занялись делом. И целовались до тех пор, пока рупор громкой связи не громыхнул на весь ангар:

— Кузнецова! На борт! Даю старт.

Пока мы предыдущие четыре дня добирались до Цереры, я немного обжилась на боте.

Но одно дело — летать в качестве почетного пассажира, а другое — как член экипажа. Это я поняла в первый же день штатным пилотом.

Едва мы стартовали, Зоров-Пион вызвал меня к себе.

Разобравшись, что ни пилотировать, ни спасать никого прямо сейчас не нужно, я переоделась в «цивильное» — легкие брючки (невесомость ведь после разгона наступит, не хочется в ней размахивать юбкой, тут Ива был прав) и легкую майку с коротким рукавом, на боте было жарко, не меньше двадцати двух градусов.

Капитанская, она же навигаторская, была немного просторнее, чем на шлюпке. И аппаратуры здесь оказалось гораздо больше. Когда я вошла, верхний свет был притушен, и у меня возникло ощущение, что я попала на дискотеку: мигающие огоньки, неровный гул, просторный и не обремененный мебелью центр закругленной комнаты… Разве что музыки не хватало.

Перед центральным пультом расположились два ложемента, один из которых, левый, занимал сейчас капитан. Обернувшись, он кивнул на правый ложемент: «садись».

— Марфа, я рад, что ты присоединилась к нашей дружной команде. В твоей Академии меня попросили натаскать тебя на практических заданиях. С теорией у тебя же все в порядке, вроде бы?

— Надеюсь.

— Будет лучше, если ты возьмешь военный коммуникатор, мы ими все пользуемся. Называется ИСБ, «индивидуальный спецбраслет».

Он протянул мне здоровенную штуку, раз в пять большую, чем мой комм. Я повертела ее, затем нацепила на правую руку. Браслет плотно охватил запястье, подстраиваясь под мою тонкую, по сравнению с мужскими, руку.

— Привыкнуть надо, — пробормотала я, разглядывая этот тяжелый военный коммуникатор, то есть ИСБ, который растянулся почти до локтя.

— Почему ты надела его на правую руку?

— Левша.

— Но ведь комм у тебя на левой?

Я бросила взгляд на свой комм. Он был почти родным, я с ним сжилась и расставаться не хотелось.

— Привыкла.

— Давай, снимай комм, он больше не понадобится. ИСБ имеет больше свойств и возможностей. Зайдешь в медотсек к Фишу или Муозу, они тебя просветят и подключат полезные импланты.

— Нет.

— Что «нет»?

— Никаких имплантов. Я принципиально не использую их.

На корабле, набитом киборгами, это было опасное замечание. Но мне нужно было начать отстаивать свою позицию, иначе заметить не успею, как сядут мне на голову. А начинать нужно с самой острой темы, тогда остальные пойдут как по маслу. По крайней мере, меня так учили.

Я не имею ничего против киборгов, но сделать из меня самой машинку, подчиняющуюся искину, — а именно это и подразумевало установление простейших имплантов — не позволю.

Уже настроилась я спорить и отстаивать свою позицию, но капитан меня удивил. В дискуссию и нотации не влез, лишь в глазах его читалось раздражение. «Мало того, что баба, так еще и кочевряжится», — не сказал, но явно подумал. Но уговаривать меня не стал:

— Ладно, сама с медиками разберешься… Я составил для тебя расписание на эту неделю, — он постучал ко своему ИСБ, а мой вдруг пикнул, принимая сообщение. — За ближайшие пять дней мы вылетим за орбиту Сатурна. И эти пять дней ты будешь обучаться и доказывать свою состоятельность как пилота, навигатора и повара.

— Кого?

— Повара. Повара у нас нет. И не было никогда. Команда ест то, что предлагает автоматическая система. Довольно однообразное. Я прошу тебя порыться в программах и наших запасах. Сформировать более разнообразное меню. Ну надоело нам одно и то же есть! — в голосе его послышались вдруг совершенно человеческие нотки.

Я кивнула. Хотя, вроде бы говорили, что третьей моей специальностью будет «спасатель», а не «кок».

— У нас два штурмана. Первый штурман — я. Второй — Бак, это его позывной. Во время рейса обращайся ко всем по позывному, у нас так принято. Хорошо бы и тебе подобрать…

— Но Муоз же, вроде, со своим именем?

— Да, со своим. Но это не имя, а… нечто вроде клички, там, у них, — Зоров неопределенно мотнул головой, — в их магических школах.

— Я на практике была на другом боте с геологами… У них там все по именам…

— Да, я читал об этом в твой справке. Наш «Феникс» уровнем выше, задачи более сложные и в более опасных районах. Поэтому экипаж у нас изначально подбирался из тех, у кого был боевой, спасательный или полицейский опыт. И с самого начала так повелось, что общаемся мы позывными.

— Прости, что перебиваю. Но мне так никто и не сказал, почему на вас напали пираты и почему вы не смогли от них удрать.

— Удрать? — капитан аж пятнами пошел от возмущения, выпучив глаза, а кадык у него бурно задвигался, словно живя своей жизнью.

Справившись с негодованием, Пион рассказал, в чем там дело было. К сожалению, деталей я уточнять не стала, хотя надо было бы.

Если вкратце, то «Феникс» исследовал Дафнис.

Близко к нему мы никогда не подлетали, это очень опасно — крошечный булыжник, всего восемь километров в диаметре, напоминающий неумело слепленный пельмень, являлся составляющей частью колец Сатурна. Вот затесался между других колец, создав ярко видимую широкую, в сорок два километра, щель Килера.