Ну, да, кисель. Все знали, что я его люблю. Только не тогда, когда он льется по животу!

— О, десерт готов! — обрадовался Георг и, наклонившись, вдруг распахнул пасть, которой просто не могло быть на этой маске. Но щель нашлась, раскрылась, в ней задергался совершенно нормальный человеческий язык… который слизнул кисель с моей груди, царапая кожу боковым швом маски.

Я дернулась, пытаясь поудобнее подготовиться к удару, но в это время на ноги вскочил Торбо.

— Не смей! Не смей! Еще тарелки не унесли, кровать не откинули. И моя очередь первая!

Хитренько похихикивая, робототехник не останавливался, пытаясь успеть слизать побольше. Я вжалась в стену, взвыв от боли в суставах.

Торбо попытался оттолкнуть Факира и сам наклонился надо мной. В какой-то момент почувствовала, как по животу елозят мокрый язык и жесткая щетина…

Парни начали пихаться уже нешуточно, Факир на мгновенье присел на мою ногу, от чего я взвыла. А потом они закрутились в узком проходе…

— Гляди, стажер… бабы любят… когда мужики за… них бьются! — пыхтя и похохатывая гоготал Факир.

— Все равно… моя очередь первая! — озлобленно вцепился в него Торбо.

Они крутились, то толкая, то захватывая друг друга, по всему карцеру — от двери до столика и обратно.

Я поджала колени к груди и чуть развернулась. Если они на меня налетят, то моим рукам, прижатым к холодной стене, точно будет крышка.

Вот, вот, клубок из двух десантников приблизился ко мне. Факир схватил пилота за шею и наклонил. Тот согнулся буквой «Г». Отлично!

Извернувшись, я вдарила двумя пятками в маску Георга и, с разворота, коленом в затылок Торбо.

Полинезиец отключился сразу, мягкой кучкой свалившись на пол. Факира же мне как следует ударить не удалось — одна пятка попала ему в бровь, вторая скользнула по уху.

Но и мне не поздоровилось — при половинной гравитации, что сейчас была включена, я отлетела назад, скользнула по стенке, и свалилась с этой лавки вниз, прямо на связанные руки. Взвизгнула так, что у самой уши заложило.

Робототехник — был бы в нормальном виде, теперь фигурял бы уже со вторым подбитым глазом —зарычал и кинулся ко мне. Рывком поднял меня и кинул на сиденье. От дикой боли в руках из глаз посыпались искры, я почувствовала, что сейчас потерю сознание, но попыталась развернуться, чтобы окончательно не угробить руки и дать чуть простора ногам…

Факир навис надо мной. Из щели его маски хищно выглядывал язык, глаза светились жутким красным светом. Чуть подвинувшись, я уперлась ему коленями в грудь. Это было все, на что я была способна. У меня не осталось ни одного шанса увернуться от него. Он был в полтора раза тяжелей меня и, конечно же, сильней.

…Дверь распахнулась так, словно в нее ударил снаряд.

На пороге стоял… Торбо? Да нет же, Фил, мой друг по Академии! Или это у меня уже мутится в глазах?

— Спаси! — прохрипела я, уворачиваясь о навалившегося на меня Факира и снова взвизгнув от боли.

В коридоре забухали шаги, Фила кто-то пытался оттащить от двери. Раздался дикий визг, и в атаку кинулась Алька.

И она тут? Откуда они взялись?

Кто-то в коридоре вмазался в стенку под коронным ударом Альки, а Торбо отлетел к столику от смачного апперкота Фила.

— Все в порядке, — невозмутимо сообщил Малаб, входя в карцер.

Вошел, и обомлел.

Георг и Торбо лежали на полу возле столика. Я сидела в одних трусах, связанная. Фил потирал костяшки пальцев.

Мягко скользнув ко мне, Малаб разрезал путы на ногах. Руками я пошевелить не могла. Подняв меня, он, повернул к себе спиной, разрезал жгуты на руках и начал растирать плечи, предплечья, запястья. Я взвыла от жуткой боли, разогнуть вывернутые руки было невозможно.

Из коридора доносились голоса — в основном были незнакомые.

Фил с Алькой нависли над пришибленно скребущими по полу ногами насильниками. Но отползать тем было некуда.

— Хорошо, что нам сообщили о проблеме, — тихо сказал Фил. — Мы подускорились, прибыли почти вовремя, да? Хотя ожидали не такое…

— Хорошо, то, что следом летит командор. У него корыто на антиматерии. Будет здесь через пару часов, — добавил Малаб, продолжая растирать мне спину и пытаясь распрямить мои руки.

— Да, здесь без командора нам не обойтись, —согласился Фил. — У нас же ученые на борту, а не боевики.

Алька, присев на корточки, потянула меня за ногу: «подними».

Я замычала от боли в растираемых плечах, но ногу чуть приподняла — Алька натянула на меня мой тапок. Очень вовремя. Стоять босиком на полу с металлизированной сеткой было холодно и колко.

Надев на меня вторую тапку, Алька убежала, а потом вернулась и начала укутывать меня в чей-то халат. Задом наперед, словно в фартук. Верхнюю пуговицу застегнула мне сзади на шее.

— Прикрой срамоту, Марфа.

Мы с ней вдвоем засмеялись. Старая и понятная лишь нам двоим шутка.

Фил с недоумением посмотрел на нас.

Малаб что-то проворчал, но продолжил растирать мне спину, плечи и руки.

— Чей халат? — уткнувшись носом в пушистый воротник, поинтересовалась я между стонами боли от похлопываний Малаба.

— Мой, конечно. От тебя уюта не дождешься, — хмыкнула Алька.

А я вдруг подумала, что, действительно, никогда никаких халатов у меня не было. А этот такой приятный и мягкий… Может, и вправду, пора становиться взрослой, начиная мечтать о пушистых теплых халатиках?

Но откинула глупые мысли прочь, попросила:

— Кто-нибудь, принесите что-нибудь поесть. Я сегодня и без обеда, и без ужина…

— Нет уж, пойдем отсюда. На «Вьюнке» поешь.

Когда Малабу удалось немного распрямить и опустить вниз мои скрюченные руки, я решила, что больше ни секунды не хочу здесь находиться. Парни остались сторожить пленников, а мы с Алькой побрели в мою каюту. Надеть скафандр, а тем более, сигать в другой корабль без него, я была сейчас не в состоянии.

Меня все же переправили на «Вьюнок». Исследовательский корабль был больше нашего бота в несколько раз, но вот медкапсулы в нем оказались похуже, так что пришлось мне чуть не сутки в такой валяться — капилляры и мышцы она восстановила быстро, но вот провести такую же быструю очистку не могла. Оставлять как есть было нельзя. И не только потому, что «негоже девицам с синими руками ходить», но и потому, что это было чревато воспалениями или гангреной.

Через пару часов, когда основные процедуры были завершены, ко мне заглянул Муоз.

Я радостно приветствовала его, поблагодарила за то, что вызвал помощь и дал разрешение на швартовку «Вьюнка» к боту. Но он выглядел подавленным, на мои слова почти не реагировал, только словно сжимался и сжимался.

— Не благодари. Я повел себя подло по отношению к команде. Предал их…

— И спас меня! И их, кстати, тоже! Если бы они довели дело до конца, как планировали, неприятностей у них было бы намного больше!

— Надо… надо было какой-то другой выход найти… Но я не смог…

Как могла, я попыталась убедить его, что он поступил правильно, однако он так и не оттаял. Тогда я решила резать по живому — попросила его рассказать, что за блажь напала на команду? Ведь ничего не предвещало такого развития событий.

Сбивчивый, отрывистый рассказ лекаря-целителя Муоза потряс меня до глубины души.

Упомянув, что бот «Феникс» был по-настоящему легендарным, а его команда у всех посторонних внушала лишь глубокое уважение, он пожал плечами: «просто никто не знал как устраиваются у нас дела».

А дела устраивались довольно затейливо. В большинство рейсов команда брала с собой двух девушек из домов радости. Рейсы были долгими, по три-четыре месяца, а если в пояс Койпера, то и на полгода-год. Девушки эти нигде в списках не значились, но слухами космос полнится, так что желающих всегда было много. Девушки работали на износ весь рейс, обслуживая всю команду. А у команды десантников были возможности отблагодарить девушек по-царски, ведь из добытого на астероидах всегда можно было что-то оставить себе на память и подарить хорошей подруге.