Он шагнул ко мне, но в этот момент бот чуть накренился, меняя направление. Георг не устоял на ногах, внезапно мешком повалившись на пол. Вскочив, я кинулась к нему. Наклонилась…

Боковым зрением заметила, что Торбо тоже спешит на помощь.

А затем получила удар по затылку. И отключилась.

…Очнулась от сильной пощечины.

Я сидела на этом дурацком откидном стуле. Совершенно голая, только маленькие трусики остались на мне. Руки вывернуты и связаны за спиной так, что костяшки пальцев упираются в лопатки. Ноги вытянуты и в лодыжках тоже крепко стянуты… похоже, штанами от моего же комбинезона.

Надо мной нависал Георг… Факир… тьфу, жуткий киборг. И гнусно улыбался.

Попытка пошевелиться мне не удалась, лишь жуткая боль в руках и плечах.

— Очнулась? Не дергайся, детка. Времени еще много.

— Ч-что это значит?

— Что значит? Сидим в карцере. Спать будем по очереди, — снова перекосил свою маску киборг

Выпрямившись, он отошел к столику.

— Я здесь раньше. Моя очередь первая, — угрюмо перебил его Торбо, тряхнув кудряшками.

— Да я ж разве возражаю? Ночь длинная, обоим хватит.

— Хватит болтать, развяжите меня! — разозлилась я.

— Нет, деточка. Ты нам и так сгодишься, — захохотал робототехник.

Что за ерунда?

— Торбо, эй, пилотское братство, развяжи меня! — закричала я.

— Нет. Ты дерешься. Сиди лучше связанной. После чая опустят кровати, и мы начнем.

— Что начнете?

— Спать. С тобой. По очереди. Как медик сказал.

— Что???

— Это же карцер. Так что все в порядке, не волнуйся. Думаю, нас вдвоем на ночь хватит, мы хорошо успели подзарядиться до того, как сюда попали. И ты отдохнешь, как хотела…

Я резко дернулась вперед, но лишь свалилась на пол. Скрученные за спиной руки взвыли от жгучей боли.

Какая-то пьеса абсурда. И дикая резь в связанных руках.

Брат-пилот нехотя встал, схватил меня за плечи, поднял, и усадил обратно.

— В карцере нельзя лежать днем. Сиди.

Киборг-Факир помочь даже не попытался. Стоял и смотрел на нас с гадко перекошенной маской.

Я закрыла глаза. Караул? Что делать? Они оба сошли с ума. Руки ломило нестерпимо и не шевелились, совсем затекли. Попробовала пошевелить пальцами ног, ох, кажется, немного движутся. Ну, хоть что-то…

— У меня руки затекли. Еще немного, и я без них останусь. Развяжите немедленно!

— А зачем нам руки, крошка? Нам и без твоих рук хорошо будет.

— Я пилот! Мне руки для работы нужны!

— Нет, деточка. Мы тут знаем, что ты киборгов презираешь. Сейчас твои ручки затекут, отнимутся… потом поставят тебе хорошие протезы, будешь как мы.

Торбо потер каким-то странным образом руки… и с ладоней словно перчатки слетели. Толстые вены-провода точно также оборачивали всю кисть, как у Факира.

Я зажмурилась. Они сошли с ума. Я в одной запертой комнате с двумя психами. Мама родная, что же это делается?

Кажется, Торбо говорил, что все, что здесь происходит, по видеосвязи контролирует дежурный? Как же мне позвать его на помощь?

Дверь, заскрежетала и отворилась. Показался робот. Поставил на пол стопку контейнеров, и выкатился назад.

— Эээй! Кто-нибудь! Помогите! Позовите капитана! — завопила я во всю мощь, пока дверь не закрылась.

— Требование капитана: не калечить, — пробубнил механическим голосом робот.

Дверь захлопнулась.

— Вы слышали? Приказ капитана: вам запрещено меня калечить! Развяжите немедленно!

Георг громко заржал:

— Ты не вопи, уши закладывает. Никто не придет. Карцер есть карцер.

— Эй, дежурный! — крутя головой в попытке найти видеокамеру, дернулась я. — Вызови капитана! Срочно!

Теперь заржали оба идиота.

— Марфа, детка. Вся команда сейчас сидит и смотрит этот спектакль. Никто не придет. Но и ни одного кадра никто не упустит. А если мы приказ нарушим, нас здесь еще оставят. Я вот не возражаю. А ты, Торбо? Лишний денечек с девочкой тебе улыбнется?

Я помотала головой: что за бред? Невероятно. Я попала в голо ужасов или в кошмар. Как бы выключить трансляцию… или проснуться?

Факир отвернулся, стоял, глядя на пустой столик, а потом с каким-то животным вожделением проговорил:

— Нас с Торбо так наградили. Потому что мы на тебя были больше всех злые. И больше всех тебя хотели. Думали, гадали, кто тебя трахать будет, но так и не договорились. Остальные отвалились, а мы стояли до последнего. Вот нас сюда и сунули. До утра. Если ручонки тебе покалечим, то и еще на день-два задержимся, это как кэп решит.

Этого не может быть. Этого никак не может быть. Этого не может быть никогда!

— Если покалечите, мне нужно будет в санчасть! Будете сидеть тут и заниматься друг другом!

— Хэ, детка. Совсем правил не знаешь. Из карцера выходят только когда срок закончится. А до этого, хоть сдохни.

— Тогда умру. Остановлю сердце, и умру. Выучка позволяет.

— А мы тебе не дадим. Массаж сердца… ну и всего тельца тоже. Качественно отвлечем, детка, поверь. Невелика наука. Ты одна, нас двое. Справимся.

Он снова гулко заухал, хохоча. И гаденыш Торбо тоже подхихикнул.

— Я вас от пиратов спасла. А тебя лично вытаскивала с этой гадкой кометы. Тебя и твоего жука. Где ваша благодарность?

— Благодарность? Конечно благодарность. От всего нашего пламенного коллектива. Ты хотела учиться, тут у тебя будет время. Знаю я эти ваши академии, куча тупых занятий и никакого секса. Не боись, у нас команда грамотная. Всему научим, все покажем.

— Мое мнение учесть не попробуете?

— Ну что ты, деточка. Стажеры должны учиться, выполнять приказы и слушаться старших. А за остальных ребят не переживай. Они седня тебя не получат, но картинку посмотрят. Это тоже все любят. А завтра, коли нас освободят, других подсадят к тебе, а мы поглядим. Справедливо же, да? И тебе хорошо. Ты ж учиться хотела. Мы все, честное слово, постараемся высший класс показать, наберешься опыту, как хотела. Тебя, кстати, на сколько упекли? Все успеют тебя посетить? Или будешь еще нарушать дисциплину?

Этого не может быть. Этого просто не может быть! Это нужно немедленно прекратить! Караул, что же делать?

Пилот и робототехник подняли с пола контейнеры и отнесли на стол.

— Кушать тоже по очереди будем? — спросил Торбо, оглянувшись на меня.

— Угу. Давай сейчас мы с тобой, — ухмыльнулся Факир. — Девушки обычно худеть любят, могут и вообще не есть.

Я осталась без обеда, потом без ужина, поскольку вытаскивала с кометы этого гамадрила с его жуком. Теперь еще и без вечернего чая. Живот уже к спине приклеился, есть хотелось страшно.

Попыталась расшевелить пальцы на руках и ногах. На ногах шевелились, а на руках ничего, никаких реакций, только жгучая боль. И жрать охота, жуть.

Хорошо. Придется драться ногами. Связанными. Так. Пальцы на себя, пять секунд, расслабить. Пальцы вниз, пять секунд. Расслабить…

По икрам, перетянутым моими же штанами, побежали искорки боли. Отлично. Нужно еще, еще, еще. Кровообращение в ногах восстанавливается, это замечательно. Коленкой можно шибануть одного, надеюсь, сумею отключить хоть ненадолго. Справлюсь ли со вторым? Не факт. Затекшие руки адски болели, пальцами и плечами не пошевелить. Шансов, что сумею задействовать руки уже почти не остается. Даже от одного удара коленом могу испытать шок, от которого не знаю когда оправлюсь… Бить лоб в лоб железную маску? Глупо. Думай, Марфа, думай! Ты должна что-то придумать!

Будущие насильники сидели и хрустели печеньем, гулко запивая его из термосов-груш. Ну, да, в любой момент могут отключить гравитацию, а в невесомости напитки из открытых стаканов будут плавать шариками по всему помещению…

Добрый Факир вдруг поднялся, держа грушу с напитком:

— Знаю, есть не будешь, но попить-то всяко надо, жажда дело дурное…

Он прислонил мне грушу к губам и надавил. Что-то попало мне в рот, но большая часть вылилась на лицо и потекла по груди.