Роботехник позвал меня, чтобы помогла запихнуть в шлюп его жука.

В ангаре было тесно. Жук, оставленный в коридоре, явно не пролазил в узкую щель между люком и стеной. Дверца люка поднималась вверх, человек, даже в скафандре, в эту щель пролезть бы мог, но не здоровенный жук.

— Как вы его раньше впихивали?

— Бочком, бочком… Давай, влазь внутрь и принимай. Я тебе его подам.

Гравитацию на боте на время погрузки роботехник попросил поставить на минимум, то есть на десять процентов земной. Но «жук» весил больше ста пятидесяти килограммов, то есть пятнадцать здесь. И если вы думаете, что легко втащить «на себя» здоровенную гладкую железяку, да еще и под непрерывные вопли Факира: «Не трожь ножки. Не касайся ножек», то я вас разочарую. Трудно было ужасно. Я даже прищемила мизинец о лутку люка, когда Факир снизу подтолкнул своего монстра. Но как-то мы его все же втащили.

— Хоть бы ты ему ручку приделал. Чтобы тащить было легче…

— А что? Мысль. Соображаешь, стажер!

Я огляделась. Жук занял все свободное место, впритык к двум ложементам. Георг-Факир перекинул ремни со стен и сцепил их между собой: «чтобы малыш не сполз при маневрах». Для людей места не оставалось, только два пилота поместятся… если смогут протиснуться к ложементам, что в скафандрах будет весьма затруднительно.

— Дык на время посадки гравитацию отключим, вплывут как миленькие, — жизнерадостно хлопнул меня по плечу Факир.

Я вздохнула. «Вплывать» явно мне нужно будет. В тяжелом скафандре, заточенном под кометные условия. В котором я никогда не работала.

Вероятно, сначала нужно будет доставить на комету этого жука и кучу других роботов и дронов, а потом уже привозить людей. И, кстати… а как будут путешествовать роботы и дроны?

— Впихнем в багажник, — хохотнул Факир. — Давай, покажу, как упаковать… и как потом оттуда их выковыривать…

Мне было до зубного скрежета обидно, что на комету меня не выпускали — с дронами и прочим железом слетали Факир с Торбо, и первые три дня больше никаких полетов не было.

Наш бот кружился вокруг кометы, собирая дистанционно информацию, техника с грунта передавала свои данные, а вся команда, кроме меня, была занята систематизацией и анализом данных.

— Изыди. Не мешай жить, — прогоняли меня парни, если я пыталась узнать у них чем могу помочь.

Каждые восемь часов я сменяла Торбо за штурвалом. Скучно не было — включала обзорные экраны и разглядывала комету. Можно было на голо вывести заинтересовавший меня кусок местности. Другой работы не было — пилотировал кискин. Но начеку нужно было быть каждую секунду. Наша комета была с норовом. Неправильной, вытянутой и чуть изогнутой формы, да еще и бешено вращающаяся в каком-то диком танце. Плюс летящей со страшной скоростью.

Впрочем, я действительно успела отоспаться. Все же семь часов сна — это вам не двадцать минут и даже не два часа. Но нельзя же спать все время!

— Если заняться нечем, сиди на связи, — отмахнулся от моих жалоб кэп.

«Феникс» был первым судном, прибывшем к комете. Вслед за нами выдвинулись уже и другие исследователи. Но большинство пока ждало наших первоначальных данных.

На связи с нами были два исследовательских корабля, которые уже стартовали — один с Цереры двинулся через три дня после нас, набрав достаточное количество специалистов, другой — с ледяной Реи, куда в пару лет назад занесло команду астрофизиков — уставив спутник телескопами, они затихли, никаких значимых сообщений об их достижениях я пока не встречала. А тут вдруг межзвездная комета. Естественно, они вылезли из своей спячки, и рванули к ней.

У обоих кораблей с исследователями скорость была ниже, чем у бота, так что неделя-другая для собственных раскопок у нас была.

На «Вьюнке», что летел с Цереры, находились мои друзья — Малаб и супруги Аля с Филом. Интерес Альки понятен, она космобиолог, наверное, хочет что-то интересное найти. Малаб, естественно, был пилотом со второй специальностью по робототехнике. Что хотел найти на комете кибернетик Фил — знал, наверное, только он сам. Остальных исследователей я не знала, но, высиживая в рубке, с некоторыми успела познакомиться, поддерживая беседы на околокометные темы: им было все интересно и вопросами они меня засыпали по полной. Жаль, квантовой связи у нас не было, так что «болтать» приходилось с приличной задержкой между репликами обоих сторон. Впрочем, иногда это меня выручало, так как успевала сбегать к кому-нибудь из наших с очередным запросом спецов.

Зачем сюда летели астрономы, я не очень поняла, но на их вопросы тоже пыталась ответить. И они мне немного рассказали о том астероиде, что «подправил» орбиту нашей кометы, так что скучать тоже не приходилось.

Поразительно, но катастрофу я тоже проспала. Не знаю, что стало с моей интуицией и ощущениями на этом корыте.

Проснулась от топота и криков в коридоре.

Вообще любой космический корабль — это обитель звуков. Он никогда не молчит. Что-то в нем всегда гудит, рычит, фыркает, стучит, булькает. К этому фоновому гулу быстро привыкаешь, перестаешь замечать.

Двери в каюты были хорошие, могли удерживать воздух при разгерметизации в коридоре или других отсеках бота. Но отнюдь не звукоизолированные. На тихий перестук магнитных ботинок внимания обычно никто не обращал. Если не орать, то в коридоре можно было даже поговорить, не тревожа находящихся в каютах.

Но сейчас топот множества ног и крики перекрыли мерное гудение корабля.

В первую секунду не поняла, что меня разбудило. Но потом чей-то выкрик: «Убился», — подкинул меня с койки.

Быстро натянув комбез, выскочила в коридор, застегиваясь на ходу.

Мимо в сторону ангара пробежал Свист, за ним быстрым шагом направлялся кэп. Сделав пару прыжков в попытке их догнать, я вдруг ощутила мягкий толчок. Неужели шлюп стартовал? Или мы столкнулись с астероидом?

Прибавив скорость, я на ходу пыталась понять, что мне сейчас делать — бежать за капитаном или рвануть на свое рабочее место? Впрочем, за пару секунд много не надумаешь.

В ангаре к дальней стенке сиротливо жался одинокий челнок. Шлюпа не было. Кэп и еще пятеро десантников орали так, что понять было ничего невозможно.

Гукас, наш бортинженер, вдруг дернулся, махнул рукой и направился ко мне. То есть, к дверям, конечно.

— Давай, детка, уйдем отсюда, эти речи не для твоих нежных ушек, — сказал он, обняв меня за плечи и увлекая за собой в коридор.

— Что случилось-то?

— Ничего страшного. Факир из-за своего жука маленько свихнулся.

— И?

— И рванул на шлюпе его спасать. Карцер точно заработал.

Он шел неторопливо, а я вдруг припустила бегом — наш бот планово по спирали облетал комету, сканируя поверхность, но сейчас это было некстати. Ворвалась к Торбо и крикнула:

— Разворачивайся! Зависни над местом, куда стартовал Факир!

— Хм. И чей это приказ?

— Мой.

— Нет, крошка. Здесь есть один командир. И у меня одно задание. Совершать облет.

Я заклокотала от гнева.

— Ты же видел параметры грунта! Он ненадежный! Факир может пострадать.

— Любишь его, да?

— Идиот! Пусти!

Плюхнувшись во второй ложемент, я попыталась перевести управление на себя. Но Торбо ударил меня по руке.

— Не смей!

Заскрежетав зубами, я подскочила и кинулась к соседней двери. В штурманскую. Она же капитанская.

Обзорные экраны там были не хуже, чем в пилотской. И они были включены. Посреди стоял Гукас, вглядываясь в картинки.

— Успокойся, Марфа. Торбо совершенно прав. Ты на корабле. Здесь есть лишь один капитан. И только он может принять решение. Не ты, ни Торбо, ни я и никто другой. Только Пион.

Я закусила губу, пытаясь укротить свою злость. Потом прикрыла глаз и глубоко выдохнула. Медленный вдох. Выдох. Еще. Еще… Уф, отпустило.

— А как же Георг… в смысле Факир?

— Я уже сказал тебе. Факир нарушил приказ и понесет наказание, — пожал плечами Гукас.