В голосе его было столько яда, что можно было бы отравить всю команду бота, и еще бы осталось.

— Мы, между прочим, только что закончили погрузку челнока! — прохрипела я, к концу фразы срываясь на крик.

— Да, а потом почистили перышки для вечерних забав?

— Товарищ командир, я не понимаю ни вашего раздражения, ни ваших намеков.

— Неужели?

Кэп, наконец, переключил управление на кискина и развернулся в ложементе ко мне лицом.

— Так точно!

— Стажер Кузнецова, я крайне недоволен ни твоим поведением, ни твоим своеволием, ни твоими ответами, — пока я набирала воздуха, чтобы наорать на него, он сам повысил голос: — Тебе было приказано возвращаться сразу после погрузки в шлюп. Кто позволил тебе отправляться за челноком, а потом еще и собирать роботов по всей комете?

От несправедливости упрека у меня аж в горле перехватило.

— Кхэ… Кхе… — забулькала я, никак не находя свой голос. — Кхэ-кхэ… Не… не хотела бросать имущество на комете. Там… там же ценные наблюдения… и в челноке, и у роботов…

— А то, что мы могли забрать их позже, в голову не приходило?

Я, наконец разозлилась:

— Ты не был там. Не видел, что происходит. Комета разваливается на куски. Пыль от нее… и камни, лед, песок… чуть не половину роботов уже уничтожили. И челнок вряд ли бы дожил до завтра, он уже сползал в расщелину. Их надо было эвакуировать немедленно!

— Это было твое решение?

— Да. Мы — исследовательское судно. Ученые ждут результатов, которые принесли роботы… Даже учитывая, что жук Факира тоже кучу всего притащил. Но у роботов были другие программы. Важные…

— У тебя квалификации не хватает, чтобы оценить ценность оборудования и опасность кометы!

Кровь бросилась капитану в лицо, а кадык ходил ходуном независимо от произносимых слов. На мгновенье мне показалось, что он сейчас бросится на меня.

— Сидя в кресле, не видя происходящего, тебе не нужна квалификация, чтобы оценить обстановку, —сорвалась я на крик.

Жрать хотелось страшно. Нужно срочно заканчивать этот балаган, а то умру с голоду.

— Молчать! — он, наконец, вскочил.

Глядя, как он движется, я пыталась сообразить: как его вырубить, и что мне за это будет.

Но он лишь дернулся в мою сторону, затем замер, выпрямился, задрал подбородок повыше. И абсолютно спокойно сказал:

— Трое суток карцера, стажер. Малейшее нарушение, и наказание будет продлено.

Я постаралась расслабить уже готовые к схватке руки.

— Слушаюсь.

Так. Макушкой к небу. Голова гордо поднята. Резкий уставной кивок.

— ИСБ оставь. Карцер в конце коридора. Кто-нибудь проводит.

Расстегнув браслет, я бросила его на панель управления, еще раз кивнула. И молча вышла.

В карцер меня привел Гукас. По дороге сказал:

— Ну и напугала ты нас, девка. Опасно ж было нырять на комету. Кэп весь белый сидел, пока ты там копошилась… А если бы разбилась? Ответственность же за всех нас… на нем одном… Прости, ужин ты пропустишь, но скоро будет вечерний чай, подкинем тебе чего-нибудь посущественней, — с извиняющейся улыбкой завершил он свой монолог и захлопнул за мной дверь.

Мне стало стыдно. Я же не подумала, как мои действия будут выглядеть со стороны, а зря. Ох, сколько учили меня подчиняться приказам, но раз за разом я выкидываю очередной фортель…

В карцере, как и в любой другой каюте на боте, подразумевались две койки. Отличие заключалось лишь в том, что здесь койки были не заправлены, а прислонены к стене. Впрочем… Слева одна из секций кровати была опущена вниз, и на ней, как на стуле, сидел Торбо, хмыкнувший, увидев меня.

Дверь в санузел отсутствовала. Очень смешно. Хорошо, хоть находилась она по левой же стороне. Придется при необходимости ходить в туалет так, без дверцы. Надеюсь, что мой пилот-напарник не станет подскакивать и подсматривать. Надо же, оба пилота в кутузке.

Чуть начав остывать, я поняла, что орал на меня кэп по делу. Нельзя было нарушать приказ. Но мне ведь так свободный полет в голову ударил! Да и роботов было жалко бросать — оторвавшийся вместе с шлюпом кусок кометы засыпал всю площадку, на которой они копошились.

Я подошла к правой стене, где должна была находиться моя кровать. Одна из секций, действительно чуть-чуть выделялась. Потянула ее на себя, и она отщелкнулась от стены, явив собой странное сиденье, с полметра шириной и сантиметров восемьдесят глубиной, ага, точно ведь, по ширине стандартной кровати. Можно прислониться спиной к стенке, если сидеть, забравшись с ногами. Или усесться на краешке как Торбо, словно на табуретке. Не слишком удобно, но меня никто не спрашивал.

— Странные стульчики, не знала, что кровать может так превращаться, — сказала я, скинув тапки, усаживаясь поглубже, с ногами.

— В карцере запрещено лежать днем. Только ночью, — почти не разжимая губ и не глядя на меня, ответил он.

Дур-рацкая ситуация. Забраться с ногами на этот «стул» — это значит «лежать»? Или он имел ввиду, что целиком кровать от стены не оторвать?

Мы сидели точно напротив друг друга на расстоянии от силы одного метра. В глубине камеры, сразу за обоими гипотетическими кроватями, стоял маленький столик. Не такой, как у меня в каюте, а просто металлический стол, привинченный ножками к полу. Так же привинченными с двух сторон от него стояли два стула. Больше никакой обстановки не было. Напротив санблока должен был находиться стеллаж для личных вещей, но его здесь не было, просто пустая стенка. Что за интерьер, глазу остановиться не на чем. И сидеть напротив коллеги-пилота было почему-то ужасно некомфортно.

О чем говорить с Торбо, я не знала. Он сидел, насупившись, уставившись в пол. Коленка у него подрагивала, как будто он выбивал ею какаю-то нервную дробь.

Уф, а мне хорошо бы отдохнуть. Все-таки я здорово вымоталась, спать хотелось зверски, но сидя на скользкой пластиковой поверхности это делать было неудобно, того и гляди, скачусь на пол.

Я попробовала подергать остальные секции кровати, но они не поддавались. Идиотизм.

Встала, пересела за столик, положила голову на руки, и закрыла глаза.

— За стол можно садиться только во время приема пищи, — пробурчал Торбо.

— И кто это сказал?

— Правила внутреннего распорядка.

— Кто это контролирует?

— Я вижу и доложу. Дежурный наблюдает, и тоже доложит.

— Ну и фиг с вами. Я спать хочу, с ног валюсь. Если дадут дополнительные дни карцера, хоть отосплюсь спокойно…

В этот момент дверь, заскрежетав, распахнулась. Лекарь-маг Муоз ввел Георга-Факира, кивнул нам с Торбо, стрельнул в меня странным взглядом, но тут же потупился, развернулся и вышел. Замки снова щелкнули.

Караул! Что с Факиром?

Увидев его, я обомлела.

Фигура была его. Только почему-то он был по пояс раздет, лишь какой-то ремень перетягивал грудную клетку, на шее шарф, а на ногах вместо штанов было что-то длинной юбки.

Но вот с головой было всё не так. И с телом. Медики что, какой-то металлический колпак на него надели? Ни носа, ни рта, вместо глаз фонарики. А что сделали с кожей? Сейчас казалось, что его вены окутывают тело словно проводами. Жуткая картина.

А замерла, с ужасом глядя на него.

— Рот закрой, дрон залетит, — совершенно своим, привычным голосом сказал Факир.

— Ч-что с тобой? — мой голос предательски дрожал.

— Хэ, — хохотнул он. — Просто лечусь. Покровы пришлось снять, чтоб ушибы поскорей зажили. Внутренние.

Меня передернуло, а он это заметил:

— Да не куксись ты, именно такой я настоящий. Но обычно надеваю покров, чтобы косить под человека. Ты что, не знала? Большинство киборгов так делают, кроме совсем уж оригиналов. Вы же, человечешки, брезгуете киборгами, да?

Он повел плечами и его маска чуть сморщилась. Я заметила какой-то неровный шов, который опоясывал лицо, чуть поблескивая под светом потолочных светильников.

— Медицина сказала, что спать будем по очереди, — весело сказал Георг-Факир, подмигнув Торбо.