Сапфи ахает.

— Это…?

— Ага.

— О, нет, — ее голос тихий. Внезапно она поворачивается, чтобы уйти. — Я возьму Блисс и Найта. Мы тоже идем.

Они уже забираются на заднее сиденье машины, когда я заворачиваю колпачок обрубок своего рога и бросаю сумку в багажник. Я сажусь на переднее сиденье и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на них всех.

— Готовы?

Глаза Сапфи расширяются, и она смотрит мне в лоб.

— Стирлинг, твой рог!

— Оно того стоит, — я поворачиваюсь обратно к рулю, заводя двигатель, чтобы избежать спора, который, боюсь, начнется с Найтом.

Однако он ничего не говорит. Просто воркует с Блисс в ее автокресле, когда я выезжаю с подъездной дорожки.

Как только я останавливаю машину, то распахиваю дверцу и выскакиваю наружу, не дожидаясь остальных, галопом несусь по дорожке. То, что я нахожу, когда добираюсь до поляны, останавливает мое сердце на одно ужасающее мгновение.

Джейд лежит в воде, откинув голову на плечо Боаза. Она совершенно неподвижна.

Боаз поворачивается и улыбается мне.

— Спит. Пока она остается в воде, судороги не возвращаются, и у нее больше не идет кровь.

Я хватаюсь обеими руками за край горячей ванны и прерывисто выдыхаю.

— Спасибо. На мгновение мне показалось…

Он качает головой.

— Не в мою смену, — затем он поворачивается еще, чтобы посмотреть на мой лоб, и его рот приоткрывается. — Твой рог!

Неуверенно я протягиваю руку и касаюсь маленького обрубка рога — такого, на который едва можно навинтить колпачок, обычно используемый для стариков, у которых рогов уже не осталось. Вот только в роще запрещены все колпачки.

Для меня даже не стояло вопроса, как поступить, когда дела у Джейд и ее малыша так плохи.

Боаз слегка перемещает Джейд.

— Джейд. Стирлинг вернулся. У него аликорн.

Она просыпается, садится и трет глаза.

— Прости, что не приняла его раньше, — ее губы дрожат. Я отвожу взгляд, прежде чем она заплачет: она возненавидит, если я увижу ее слезы.

— Давай я найду медсестру и спрошу у нее совета, как лучше всего его принять.

Наяда, с которой я говорил ранее, уже приближается.

— У нее все хорошо, учитывая все обстоятельства. Хуже не стало. Сколько аликорна ты принес?

Я держу в руках весь контейнер, который принес с собой.

Ее глаза расширяются.

— Так много! Это очень хорошо.

Я чувствую себя намного лучше, когда она берет его у меня, уверяя, что приготовит напиток для Джейд.

Я больше не теряю времени, быстро раздеваюсь и залезаю в ванну. Джейд пересаживается с колен Боаз на мои и прижимается ко мне.

— Я чувствую себя странно.

Она больше ничего не говорит. Я не давлю на нее. Я просто держу ее, снова и снова поглаживая рукой по спине.

Возвращается медсестра, держа в руках поднос с большой чашкой и соломинкой.

— Выпей это, — приказывает она.

Я помогаю Джейд сесть и понемногу пою ее напитком, пока она не выпивает все.

К этому моменту Сапфи и Найт принесли малышку Блисс на поляну, и она бегает вокруг, исследуя местность, в то время как Найт внимательно присматривает за ней.

Сапфи опирается подбородком на руки, лежащие на бортике джакузи.

— Все хорошо, Джейд. Все будет хорошо.

Джейд просто кивает. Даже не выдает ехидного комментария или чего-то подобного.

Я волнуюсь больше, чем могу выразить словами, но стараюсь держать все в себе.

Она вялая, то засыпает, то просыпается. Я никогда не видел ее такой молчаливой и слабой. Однако я должен верить, что медсестры из рощи знают, что делают.

Когда мы допиваем первую чашку, наяды приносят еще и еще, пока Джейд, должно быть, не выпьет больше трехдневной порции жидкости. Они продолжали приносить аликорн, и я раз за разом клал соломинку ей в рот, пока она не оттолкнула меня.

Я начинаю чувствовать себя лучше, когда она отпихивает меня с большей силой и ей действительно удается сдвинуть мою руку.

— Хватит!

Я качаю головой.

— Нет. Продолжай пить. Тебе нужно продолжать пить.

Она ворчит, но позволяет мне поднести соломинку к ее рту и делает еще один большой глоток. Затем она хватается за живот.

— Что-то происходит.

Боаз выпрыгивает из воды. Мокрый и ругающийся, он зовет медсестру, которая уже бежит к нам. Младшая наяда, которая первой осматривала нас, приближается, тяжело дыша.

— Что такое?

— Сильные судороги, — Джейд наклоняется вперед, все еще сдерживаясь. Я вижу напряжение на ее коже, когда кажется, что ее округлый живот ходит рябью. Я смотрю. Ее живот выглядит больше, чем раньше. Но, должно быть, это мое воображение.

Медсестра улыбается.

— Это хороший знак. Очень хороший знак. Продолжайте пить.

Джейд стонет, но выхватывает чашку из моих рук и допивает остатки жидкости. Мы все задерживаем дыхание. Затем сбоку на животе Джейд появляется крошечный бугорок, и она вскрикивает.

— Пинок! Это…?

Сапфи с криком вскакивает, и Боаз обнимает медсестру, которая тихонько пискнула.

Я улыбаюсь Джейд, когда она хмуро смотрит в воду, не встречаясь ни с кем взглядом.

— Ты сделала это.

Она поднимает взгляд, и в ее глазах стоят слезы, когда она качает головой.

— Это сделал ты. Не я.

Затем она бросается в мои объятия, и меня захлестывает приливная волна воды и моя рыдающая связанная пара.

В конце концов, она поднимает взгляд. Не думаю, что когда-либо видел ее такой нерешительной. Она поднимает взгляд на мой лоб и морщится.

— Но твой рог…

— Я должен был, — это чистая правда. Нет ничего, чего бы я не сделал, чтобы помочь своей паре и своему жеребенку. Нет, если это в моих силах.

— Но он даже не твой.

Сперва мне немного больно — но я вспоминаю, что она человек. Они видят все иначе, чем мы. Я обхватываю ладонью ее щеку и пытаюсь выразить словами то, что чувствую.

— Он мой. Ты часть стада. Это значит, что и он тоже. Это особенность единорогов, но это нечто большее. Джейд, я люблю тебя. Каждую частичку тебя. Твою ворчливость, и твою энергию, и твою храбрость. Я люблю ребенка, который растет внутри тебя и разделяет с тобой частичку тебя. И я всегда буду любить вас обоих. Он заслуживает всего, что у меня есть.

Она обнимает меня за талию и прижимается щекой к сердцу.

— Ты действительно имел в виду все эти слова на церемонии, да? — она фыркает. — Ну, я тоже так думала, и я тоже тебя люблю. Прости, что подвела тебя.

Я немного отстраняюсь, чтобы посмотреть ей в лицо.

— Ты меня не подвела. Ты никогда не смогла бы.

Она качает головой.

— А что, если ты израсходовал весь свой аликорн, и будут еще дети, которым он понадобиться?

Я улыбаюсь ей.

— Вот почему мы стадо, — я вижу, как понимание появляется на ее лице, когда я произношу эти слова.

Она смотрит через мое плечо. Я знаю, что она смотрит на Боаза и Сапфи.

— Вы не сердитесь? — спрашивает она.

— Конечно, нет, — Сапфи перегибается через край лечебного бассейна, чтобы коснуться руки Джейд. — Стирлинг прав. Мы — стадо. Вместе нас достаточно.

Джейд кивает, шмыгая носом.

— Кажется, теперь я поняла. Простите, что я такая упрямая, и это заняло у меня так много времени.

Стирлинг

Я зажигаю последнюю фальшивую свечу, когда Сапфи крадется вниз по лестнице с улыбкой на лице.

— Наконец-то она заснула. Пора веселиться!

Глухой удар наверху заставляет нас обоих вздрогнуть. Боаз сбегает вниз по лестнице с виноватым выражением лица.

— Извините. Извините. Я зашел проверить, как Блисс, и задел прикроватный столик, но все в порядке. Она не проснулась. Ооо, гости пришли!

Я собираюсь выглянуть в окно у входной двери, но, поворачивая голову, замечаю Джейд на лестнице и вынужден обернуться, чтобы рассмотреть ее как следует. Платье, которое она выбрала для сегодняшнего вечера, больше похоже на несколько тщательно подогнанных полосок белой ткани. Они дразняще ложатся на ее плечи и на каждый сосок, прежде чем встретиться над животиком, едва скрывая темно-коричневые круги ареолы. Ее красивый округлый живот выпирает, почти полностью скрывая ткань на киске. Она выглядит как какая-то богиня, вышедшая прямо из мифа, когда спускается по лестнице, пристально глядя на меня.