Сказать «нет»? Проигнорировать? Но я уже знала — не смогу.

Я натянула куртку поверх домашней одежды и спустилась.

У входа стояла его машина. Фары были выключены, только тёмный силуэт на водительском сиденье, едва различимый сквозь стекло. Снег тихо падал на капот, ложился на волосы и плечи, делая его похожим на тень из чужой истории. Я шагнула ближе, и он открыл дверь со стороны пассажира.

— Садись.

Голос ровный, низкий. И в нём было что-то, от чего по коже пробежал ток.

Я устроилась в кресле, стараясь держаться спокойно. Руки дрожали, поэтому я сжала их в кулаки в карманах куртки.

Он молча завёл двигатель, и мы выехали со двора.

— Куда мы едем? — спросила я, когда тишина стала невыносимой.

— Подальше от любопытных глаз, — ответил он, глядя на дорогу.

Больше он не сказал ни слова, и я тоже молчала. За окном мелькали огни, пустые улицы и падающие снежинки. Музыка тихо играла из динамиков, ритм спокойный, немного томный.

Через десять минут он свернул к набережной. Там было пусто, только фонари отбрасывали жёлтые круги на свежий снег. Он заглушил мотор, и наступила тишина. Только наше дыхание и хруст ветра за стеклом.

Он повернулся ко мне. Его лицо освещал свет фонаря, резкий профиль, сжатая линия губ, взгляд, от которого хотелось то ли сгореть, то ли спрятаться.

— Вика, — сказал тихо, и этого было достаточно, чтобы дыхание сбилось.

— Скажи честно. Ты действительно думаешь, что всё это игра?

Я сглотнула. Хотела ответить резко, язвительно, но слова застряли в горле.

— Я… не знаю, — выдавила я наконец.

Он подался вперёд. Двигался не спеша, будто давал мне время отступить. Его рука коснулась моей щеки, тёплая, чуть шершавые пальцы скользнули к виску. У меня перехватило дыхание, а кожа загорелась под его ладонью.

— Тогда давай попробуем без игры. — Его шёпот коснулся моей кожи.

— Хоть раз.

Он наклонился и поцеловал меня.

Не так, как тогда в столовой. Не демонстративно, не для публики. Медленно. Вдумчиво. Его губы были горячими, уверенными, а мои дрожали, но отвечали сами собой.

Мир за окном исчез. Остался только этот поцелуй, его ладонь, крепко держащая мой затылок, и моё сердце, которое сдалось окончательно.

Я почувствовала, как он чуть сильнее потянул меня к себе. Пальцы скользнули вниз, по шее, к плечу, оставляя за собой горячую дорожку. Я инстинктивно коснулась его груди, под пальцами напряжённые мышцы, тепло, и от этого прикосновения сама, будто утонула глубже.

Поцелуй стал настойчивее. Я задыхалась, но не хотела отрываться. Его дыхание смешивалось с моим, и казалось, что он пьёт воздух прямо из моих лёгких.

Когда я всё же отстранилась, щёки горели, а губы дрожали.

— Это… — я попыталась найти слова, но он перебил меня, глядя прямо в глаза.

— Настоящее.

Его рука не спешила отпускать мою, пальцы лениво скользнули по запястью, задержались на пульсе.

Он снова наклонился, в этот раз едва коснувшись губами моего подбородка, линии шеи… короткий, обжигающий поцелуй, и тут же остановился.

— Мы зайдём слишком далеко, если я не остановлюсь прямо сейчас, — выдохнул он, но глаза говорили обратное.

Я дрожала, но не от холода. Каждая клеточка требовала продолжения, но именно в этой точке он и отстранился.

Крючок, оставленный им, был жестоким, я знала, что следующая встреча уже не сможет остаться невинной…

Вика

Я знала, что должна выйти, закрыть дверь и исчезнуть в темноте. Но я осталась.

Артём смотрел на меня, и в этом взгляде не было ни тени преподавателя. Только мужчина, слишком близко, слишком реальный.

— Ты дрожишь, — его пальцы скользнули по моему запястью.

— От холода, — выдохнула я, не в силах выдержать его прикосновения.

Он чуть приподнял уголок губ.

— Лжёшь, — Чернов усмехнулся, и в этой усмешке не было ни капли веры.

И прежде, чем я успела придумать оправдание, его руки сомкнулись на моей талии. Он резко потянул меня к себе, и я оказалась на его коленях. Воздух вырвался из груди, когда наши губы столкнулись, жадно, требовательно, будто мы оба слишком долго держали это внутри.

Его ладони скользнули вверх по моей спине, затем снова вниз по моей талии, цеплялись за ткань толстовки, прижимая меня ближе.

Я чувствовала, как он дышит, быстро, неровно, и это сводило с ума.

Тёплые, сильные прикосновения, они будто прожигали кожу насквозь.

— Вика… — выдохнул Артём, коснувшись губами моего уха.

Имя, произнесённое так низко и хрипло, словно обожгло меня изнутри. Я впилась в его губы, забыв, что собиралась держать дистанцию.

Он стянул с меня куртку и откинул её в сторону. Его пальцы коснулись моей талии, поднимались всё выше, оставляя за собой огненный след. Ткань не спасала, каждое прикосновение прожигало кожу.

Я выгнулась навстречу, сама стягивая с себя одежду, и он помог, нетерпеливо, сбивчиво, будто каждое движение было вопросом, на который я отвечала без слов.

Я не заметила, как сама потянулась к его футболке. Мои пальцы нащупали край и я потянула её вверх, и он позволил, откинув вещь на сиденье. Под руками — жаркая кожа, напряжённые мышцы, движения которых отзывались во мне дрожью.

— Вика… — его голос сорвался на хрип, когда я скользнула ладонью по его груди.

— Ты уверена?

Я кивнула. Не доверяя своему голосу, чтобы тот не дрогнул.

Этого хватило.

Поцелуй стал глубже, сильнее. Он притянул меня так близко, что я чувствовала каждый изгиб его тела. Его губы спустились к моей шее, к ключице, оставляя влажные следы на горячей коже.

Я задыхалась, но не хотела останавливаться. Всё внутри горело от того, как его ладонь скользнула по моему бедру, за резинку спортивных штанов, от того, как пальцы цеплялись за кружево белья.

Он чуть замер, оторвавшись на секунду. Я поймала его взгляд, тёмный, тяжёлый, полный борьбы.

— Если мы продолжим… — начал он.

— Я не хочу останавливаться, — перебила я, и мои пальцы дрожали, расстёгивая пуговицу на его джинсах.

Он выругался тихо, будто теряя контроль окончательно. Сильные руки подхватили меня, меняя угол, и усаживая удобнее. Металл молнии звякнул, я приподнялась на колени, чтобы помочь стянуть его джинсы. Секунда… мои спортивки полетели на соседнее сиденье, и между нами уже не было преград. Ну почти, за исключением тонкой ткани нижнего белья.

— Подожди, — его ладонь метнулась в сторону бардачка. Щелчок, и он достал тонкую, квадратную упаковку.

Я вдохнула с облегчением, одновременно ещё сильнее осознавая реальность происходящего. Не игра. Никогда больше не игра.

Точное, быстрое движение, зубами разорвав серебристый пакетик, он раскатал презерватив по эрегированному члену, отбросил упаковку куда-то в сторону…

И когда он вернулся ко мне, сорвал последнюю преграду в виде чёрного кружева.

Быстрое, почти нетерпеливое движение, наши тела сомкнулись, я поняла, что назад действительно дороги нет.

От чувства полной наполненности, я не выдержала, и с губ сорвался протяжный стон.

Каждое движение отзывалось внутри меня волной, острой, сладкой, почти невыносимой. Его пальцы впивались в мои бёдра, направляя, удерживая, и в каждом рывке, в каждом поцелуе была та жадность, которую мы скрывали слишком долго.

Я слышала своё имя на его губах, срывающееся низким шёпотом, и терялась в ритме, где существовали только мы двое.

Мир исчез. Остался жар, стук наших сердец и эта ночь, которая изменила всё.

Я не знала, сколько это длилось, несколько минут или вечность. Всё смешалось, его дыхание у самого уха, горячая кожа, сбивчивый ритм, в котором мы теряли контроль.

И вдруг всё оборвалось. Казалось, я распадаюсь на атомы, растворяюсь в его руках. Он прижал меня к себе, удерживая так крепко, что я почувствовала, как бешено колотится его сердце.