— Вижу. — Он прошёл внутрь, и воздух в помещении стал гуще.

— Тогда зачем пришли?

— Хотел кофе.

— Мы не подаём преподавателям, — я старалась звучать язвительно, но голос всё равно дрогнул.

Он чуть усмехнулся.

— Значит, исключение.

Он сел за столик у окна, а я осталась стоять, сжимая тряпку в руке.

— Вы уверены, что не перепутали адрес? Тут не кафедра, а я, не ваша студентка.

— Ты уверена? — спросил он спокойно.

И в этих двух словах было всё… и боль, и вызов.

Я поставила перед ним чашку, не спрашивая, что заказывать. Он не любил сладкое, только чёрный, без сахара.

— Бесплатно, — буркнула я.

— Не люблю долги, — сказал он и бросил купюру на стол.

Тишина между нами стала невыносимой.

Я почти физически ощущала, как от него исходит тепло, даже сквозь холодный воздух и запах кофе.

— Зачем вы пришли? — наконец выдавила я.

— Потому что ты не отвечаешь.

— Я не обязана.

— Нет. Но я привык получать ответы.

— Тогда считайте это молчанием моим ответом.

Я отвернулась, но Чернов поднялся. Его стул тихо скрипнул по полу, и следующее, что я почувствовала — его руку, лёгкую, но настойчивую, на моём запястье.

— Вика, — голос стал ниже. — Хватит убегать.

Я замерла.

— Я не убегаю. Я просто хочу, чтобы всё это закончилось.

— А я — нет.

Он сделал шаг ближе.

Между нами оставалось меньше метра. Запах его парфюма, приглушённого холодом, будто вычерчивал границы невидимой клетки.

— Ты ведь знаешь, что всё это было не игрой, — тихо и хрипло.

— Перестаньте, — я прошептала.

— Скажи это, глядя в глаза.

Я подняла взгляд, Артём был слишком близко, слишком знакомый, тот, в котором я когда-то тонула.

В груди всё оборвалось.

— Мне нужно работать, — сказала я едва слышно.

— Тогда почему ты дрожишь?

Пальцы на запястье сжались чуть крепче.

Я отступила, но он не отпустил. И в этом движении не было ни угрозы, ни силы — только отчаянная просьба.

— Артём, пожалуйста…

— Скажи, что тебе всё равно, — перебил он. — Что не скучаешь. Что ни одной ночи не думала обо мне.

Я сжала губы.

Он стоял слишком близко.

Мир сузился до его дыхания, которое касалось моей щеки.

— Ты не имеешь права…

— Я давно потерял на тебя права, — сказал он, почти шепотом. — Но не чувства.

Где-то на улице хлопнула дверь. Кто-то засмеялся. А внутри всё было тихо, будто вокруг нас не существовало ничего.

Он отпустил.

А я стояла, как после бури.

— Я не пришёл просить прощения, — добавил он уже ровнее. — Просто хотел, чтобы ты знала. Это не конец, Вишневская.

Чернов оставил на столе деньги и вышел.

Снег за дверью обрушился порывом, и запах кофе вдруг стал почти невыносимым.

Я осталась стоять у окна, глядя, как он идёт к машине — высокий, в пальто, и на секунду оглядывается.

Наши взгляды встретились, всего на мгновение.

Этого оказалось достаточно, чтобы сердце дрогнуло… я всё ещё не свободна.

Вика

Вечер надвигался на город, как надвигается волна во время прилива на большие, серые, бетонные волнорезы. Я торопилась забежать к себе оставить продукты и вновь вернуться в кафе. Уже сбилась со счета, какая это будет ночная смена.

Снежная каша под ногами замедляла шаги, я подняла голову, чтобы сделать широкий шаг, и застыла.

Он стоял, оперевшись на перила возле входа в общежитие, будто просто случайно оказался здесь. Но по его взгляду было понятно, случайности не случайны. Чернов не умел ждать просто так.

Холод тянулся от асфальта, воздух пах февралём, колкий и прозрачный. Я сжала пакеты с продуктами в руках, будто это могло спасти от того, что сейчас бушевало у меня внутри.

— Сегодня опять на работу? — спросил он, когда я подошла ближе.

— А тебе какое дело? — ответ вышел слишком резким. Голос дрогнул.

— Большое, — спокойно. — Потому что ты уже и не смотришь на меня. Даже не злишься. Просто молчишь.

Он сделал шаг. Второй.

Я почувствовала, как внутри что-то ломается, и падает с треском на мокрый, грязный асфальт.

— А что ты хочешь, Артём? — я выдохнула, глядя прямо в его тёмные, опасные, почти чёрные глаза. — Чтобы я снова поверила? После всего? После того, как ты решал за нас обоих, как будто я, часть твоего расписания? — В ответ на колкость, Артём даже не отвёл взгляд.

— Я ошибался. И понял это только когда ты перестала быть рядом.

Слова тонули в паре от рваного дыхания между нами. На щеках холод, но от него шёл жар.

Я хотела отвернуться, не смогла.

— Я не знаю, как это снова делать, — прошептала я. — Как быть с тобой и не потерять себя.

Он подошёл ближе, и между нами не осталось ни воздуха, ни сомнений.

— Тогда не думай, — сказал он тихо, почти касаясь губами моего виска. — Просто доверься. Хоть раз, отключи разум и доверься сердцу…

Его ладонь скользнула по моей щеке, пальцы коснулись линии подбородка, осторожно, будто он боялся разрушить тонкую грань. Я закрыла глаза. Всё, что удерживало, рассыпалось в прах, который тут же подхватил холодный поток ветра и унёс куда-то вдаль.

Не помню, кто сделал первый шаг. Помню только, как его пальцы сплелись с моими, как город за спиной перестал существовать, как звук наших шагов растворился в тишине зимней улицы.

Квартира встретила теплом и тишиной.

Он снял куртку с моих плеч, движение простое, но в нём было куда больше, чем просто в прикосновение. Пальцы скользнули по коже, задержались у запястья, именно там, где в бешеном танце порхал мой пульс. Он трепыхался, как обреченная на смерть бабочка, попавшая в паутину к огромному пауку.

Я подняла взгляд, и поняла, что всё решено.

Не словами, не логикой. Просто взглядом, дыханием, дрожью в груди.

Артём осторожно коснулся губ, будто пробуя разрешение. По телу, то и дело, раскатисто проходила волна новой дрожи, эмигрируя вниз живота, туда, где тугим узлом сейчас затягивалась сладкая, медовая истома.

И, когда я ответила, в этом поцелуе было не желание, а долгожданное признание…

Всё остальное случилось само собой.

Пальцы, дыхание, шёпот, поцелуи, всё сплеталось в ритм, где не было прошлого и будущего, только этот момент, это мгновение. И ничего больше…

Он был до боли внимателен, медленен, будто боялся ранить меня.

Тишину квартиры нарушало лишь шуршание нашей одежды, поочерёдно падающей на пол и наши тихие стоны.

Когда между нами осталась только кожа, я впервые за долгое время не пыталась спрятаться. Мне просто это было ненужно.

Никаких слов… наши тела всё говорили за нас.

Только дыхание, сердце и его голос, почти не слышный:

— Не отпускай. Слышишь? Вика?

Возможно, прозвучит безумно и пафосно, но я не могла им надышаться.

Всё, что происходило этой ночью между нами, было похоже на сказку.

А утро оказалось слишком светлым.

Я проснулась от мягкого света, скользнувшего по подушке. Воздух пах кофе и чем-то ещё… тёплым, родным.

Артём стоял у плиты, в одной футболке и боксерах, с чуть растрёпанными волосами.

Я смотрела, как завороженная, когда его рука легким движением разливала кофе из турки по чашкам, и не верила, что всё это происходит на самом деле.

Он обернулся.

— Доброе утро, соня, — сказал он с улыбкой. На секунду она показалась мне совсем мальчишеской.

Я кивнула, но внутри всё бурлило. Счастье, страх, растерянность… всё сразу.

— Не думай, сейчас не надо, — сказал Артём, заметив моё выражение. — Просто останься.

Я улыбнулась, прикрыв глаза, запоминая этот момент, словно хотела надежно зафиксировать его в памяти.

— А если снова ничего не выйдет? — страх больно кольнул меня изнутри.

— Тогда будем разбираться вместе.