— Вишневская, ну ты даёшь… — Светка едва сдерживала ухмылку, подталкивая меня локтем.

— А я-то думала, ты тихоня.

— Хватит, — прошипела я, втянув голову в плечи.

— Конечно-конечно, — протянула Поли с видом знатока.

— Но, знаешь, от поцелуев на публике трудно отмахнуться. Особенно когда их видит пол-столовой.

— Девочки! Пожалуйста, мы можем не обсуждать эту тему хотя бы пять минут? — они захихикали и примирительно подняли ладони к груди.

Щёки вспыхнули. Мне хотелось провалиться под землю.

Я поспешила уйти, но куда там, слухи уже шли впереди меня.

На паре по мировой экономике я уселась в самый верхний ряд, надеясь спрятаться.

Наивная…

С места преподавателя Артём видел всё.

Он не сделал ни намёка, что между нами что-то есть. Но взгляд… этот проклятый взгляд прожигал меня снова и снова.

Ровный тон голоса, чёткие объяснения материала, и в то же время невидимая нить, тянущаяся прямо ко мне.

Я пряталась за спинами одногруппников, делала вид, что пишу конспект, но стоило мне поднять глаза, ловила его пристальный взгляд. И сердце взлетало куда-то в горло.

После пары, когда я торопливо собирала тетради, он, как всегда, сказал спокойно, почти официально:

— Вишневская, задержитесь.

Светка прыснула, Поли театрально закатила глаза. Остальные и вовсе переглянулись, зрелище явно им нравилось.

Что ж, выход меня в роли клоуна на арену… Представление начинается…

Я осталась. Сердце в груди ухало так громко, что я боялась, что он его услышит.

Чернов подошёл ближе, остановился рядом, и, опершись ладонью о стол, наклонился ко мне так, что наши лица оказались слишком близко. Слишком.

— Ты справляешься, молодец — произнёс он тихо.

— Но помни, это всё игра.

Я открыла рот, чтобы возразить, но не успела. Он выпрямился и вслух, уже официально, произнёс:

— На следующей неделе вы сдадите мне реферат.

— Конечно, — выдавила я, хотя понимала, реферат тут ни при чём.

В коридоре снова толпа глаз, снова перешёптывания. Я шагала быстрее, мечтая добежать до общаги. Но стоило выйти на улицу, и сердце снова гулко ухнуло вниз.

Как в том фильме «Матрица времени», где один и тот же день повторялся каждое утро. Будто и правда меня убили и я застряла в одном чёртовом дне, где постоянно присутствует Чернов.

Мне кажется, он скоро будет являться мне в страшных кошмарах.

Опять стоит у машины. Ритуал с сигаретой, зажатой между пальцами, тонкая струйка дыма уходит куда-то вверх и растворяется в морозном воздухе.

Снег срывается с неба мелкими снежинками, и садится ему на волосы и плечи.

— Поехали, Вика, — звучит так, будто выбора у меня нет.

И, чёрт возьми, выбора действительно нет.

Когда я подошла ближе, он потушил окурок носком ботинка и открыл мне дверь.

Я шагнула внутрь, сердце грохотало так, что заглушало весь шум улицы.

Но прежде, чем он захлопнул дверь, его пальцы едва коснулись моей ладони.

Случайность? Или он сделал это специально?

Касание длилось всего миг. Но по коже пробежала горячая волна, эта игра становится слишком опасной.

Для нас обоих…

Он сел за руль, завёл мотор. Машина мягко тронулась. Несколько минут мы ехали молча, только шины шуршали по снежной каше. Я уже почти выдохнула, когда он заговорил:

— У тебя смена в кафе?

Я моргнула, повернув голову:

— Ты… откуда знаешь?

— Я знаю всё, что касается моей… партнёрши, — он слегка выделил слово, бросив в мою сторону короткий взгляд.

Сердце снова ухнуло вниз.

— Это не часть договора, — пробормотала я, вцепившись пальцами в ремень безопасности.

— Расслабься, Вик. Я не собираюсь тебя контролировать, — он на секунду усмехнулся, и уголок его губ дрогнул так, что я почти забыла, как дышать.

— Но тебе стоит привыкнуть, ты теперь не просто студентка, которую никто не замечает.

Я опустила глаза. Пальцы дрожали.

Машина свернула к общежитию. Перед тем как заглушить двигатель, Артём вдруг добавил, спокойным, ровным голосом:

— Завтра вечером у моих друзей будет вечеринка. Неофициальная. Музыка, алкоголь, танцы. Мы приглашены.

— Мы? — переспросила я, чувствуя, как к щекам приливает жар.

— Именно. — Он наклонился ближе, так что дыхание обожгло мою кожу у самого уха.

— Если хочешь, чтобы все поверили… придётся сыграть убедительно, — а я уже не уверена, что хочу…

Я распахнула дверь, чтобы спрятать дрожь, и почти выскочила наружу, холод обжег щёки.

Но уже у самой двери в общежитие телефон пискнул в кармане. Сообщение.

Чернов: «Завтра постарайся выглядеть так, чтобы я сам поверил, что это не игра.»

Я уставилась в экран, и колени предательски подогнулись.

Играть становится всё труднее, но пальцы мгновенно запорхали по экрану.

«Спасибо за совет, Артём Сергеевич. Зато мои глаза не умеют лгать. В отличие от некоторых.»

Отправила.

Экран погас, а внутри всё равно бурлило, и как мне теперь работать?

Вика

Клуб шумел так, что слова утопали в музыке. Бас бил прямо в грудь, свет прожекторов резал глаза, превращая людей вокруг в хаотичные силуэты.

Я чувствовала себя чужой. Не место для меня, с дешёвым коктейлем в руках и сердцем, которое колотилось, будто хотело вырваться наружу.

Рядом был он. Чернов.

И если в университете он казался холодным и собранным, то здесь опасным.

Рубашка, чуть расстёгнутая у горла, уверенная походка, взгляд, которым он владел залом, как собственной аудиторией.

— Расслабься, — наклонился он ко мне, и даже сквозь рев музыки его голос звучал слишком отчётливо.

— Сегодня ты должна только одно, убедить всех, что мы с тобой вместе.

Я приподняла бровь, пытаясь перекричать музыку:

— А если я сыграю слишком убедительно?

Он усмехнулся. Едва заметно. Но от этого стало только хуже.

В клубе было полно знакомых лиц. Несколько моих одногруппников, что-то кричали друг другу у барной стойки. В углу пара студентов с его факультета. А у VIP-зоны — его друзья, такие же взрослые, уверенные в себе мужчины, которые явно были старше всей этой шумной толпы.

Я поймала на себе удивлённые взгляды. И тут я увидела её.

Высокая, хрупкая, но с таким видом, словно весь клуб принадлежит только ей.

Бывшая.

Та самая дочь ректора.

Она улыбнулась Артёму слишком знакомо, слишком уверенно. И только потом её глаза скользнули на меня. Взгляд сверху вниз, медленный, оценивающий.

Я сжала бокал так, что стекло под моими пальцами почти покрылось трещинами.

— Не смотри на неё, — тихо сказал Артём, наклоняясь ближе, так что его дыхание обожгло моё ухо.

— Сегодня ты единственная, кого я должен видеть рядом.

Слова прозвучали так, что у меня внутри всё оборвалось. Я понимала — это снова игра. Для публики. Для его бывшей. Для всех этих глаз, уставившихся на нас.

Но, чёрт возьми, он произнёс это так, будто сам в это верил.

Его друзья отнеслись ко мне очень дружелюбно, я даже немного смутилась. В них не было той напыщенности, которая могла показаться с первого взгляда.

Сидя на мягких диванах, Артём закинул руку на спину едва касаясь моего плеча. Его бедро все время касалось моего.

Дыхание то и дело сбивалось. Они шутили, рассказывали курьезные истории из студенческой жизни. Понемногу я начала расслабляться, дежурная, натянутая улыбка не сходила с моего лица.

Мы вышли на танцпол.

Сначала хотела отказаться, у меня никогда не было таланта к танцам. Но стоило его руке лечь мне на талию, а его шагам задать ритм, как я поддалась музыке.

Его ладонь держала крепко, а взгляд не отпускал ни на секунду.

И когда он склонился ближе, я почувствовала, что грань стирается. Между «надо» и «хочу». Между игрой и реальностью.