— Ой, а ведь окон тоже шесть, — обрадовалась вдруг Дана. — Наверное, шестое окно — это подсказка про возраст. Может такое быть?

— Притянуто за уши, но почему бы нет, — пожал плечами Скрипач. — Пусть пока что это так и будет. Так что на счёт события? Хоть какие-то мысли есть? Ты помнишь о рисунках, ты даже вспомнила разговор с бабушкой и ангела. Думаю, что событие тоже должно было запомниться. До сих пор ничего?

Дана тяжело вздохнула. Опустила взгляд.

— Что-то очень смутное, — призналась она. — Я помню… мне было страшно. Очень долго мне было страшно. Но почему? Ума ни приложу. Кажется, когда мы это обсуждали в прошлый раз, Лийга правильно сказала — мой мозг, наверное, заблокировал воспоминание, поэтому я и не могу сейчас сообразить, почему всё так получается.

— Дана, скажи, какие у тебя были игрушки в тот период? — спросил Ит. Скрипач кивнул — да, обсуждая дом и окна, они совершенно позабыли про сарай. — Их было мало или много?

— Не очень много, — Дана снова задумалась. — На даче так и вообще минимум. Лошадка на палочке, из Детского мира, пластмассовая посуда, кукла Ляля, с которой я уже почти не играла, велосипед. Кажется, это всё.

— А бабушка или мама убирали твои игрушки в сарай? — спросил Ит.

— В сарай? — переспросила Дана. — Нет. А зачем?

— Ясно. Не убирали. Просто в сарае завал из сломанных игрушек, причем этот завал больше сарая, — объяснил Ит. — Кукла и велосипед там, кстати, были. И пластмассовая посуда тоже.

— Вот даже как, — Дана с удивлением посмотрела на него. — Это несколько неожиданно.

— Почему? — не понял Скрипач.

— Ну, то, что игрушки попали в сарай, — объяснила Дана. — Они обычно у дома валялись, или, если дождь начинался, я что-то в дом приносила, ну, когда вспоминала, что надо принести. Бабушка всегда ругалась из-за этого.

— С какой радости бабушка ругалась? — удивился Скрипач.

— Да я же сказала, что там было очень мало места, на кухне. А я обычно дальше кухни ничего не несла. Спрятала от дождя, и ладно, — Дана вздохнула.

— Но почему не в комнату, где ты жила с мамой? — спросил Ит.

— Потому что тогда ругалась уже мама. Игрушки же были на улице, они грязные, — объяснила Дана. — Причем она ругалась дольше, бабушка быстрее отходила. Наорёт, и потом быстро забудет. А мама долго. Ну и вот…

— Понятно, — покивал Ит. — Нет мыслей, из-за чего игрушки в локации находятся в сарае?

— Не знаю. Может быть, в доме для них почему-то нет места? — предположила Дана. — Это же всё-таки не настоящая дача, это локация. И моё подсознание почему-то думает, что игрушки не поместятся в дом, потому что оно положило в дом что-то другое?

— Что именно? — спросил, нахмурившись, Ит.

— Понятия не имею, — покачала головой Дана. — Слушайте, а может быть, вы попробуете как-то пролезть внутрь? — вдруг оживилась она. — На первом этаже окно можно выбить, например. Ну или через второй этаж попробовать.

— Как мы доберемся до второго этажа? — резонно поинтересовался Скрипач. — Нет, конечно, мы-то доберемся, но совсем не факт, что локация эту попытки адекватно воспримет, и пропустит нас.

— За сараем в реальном мире была лестница, — вспомнила Дана. — Старая, правда, но, может быть, она и в локации найдется? До второго этажа она доставала, когда дом красили, её как раз использовали. Это я просто предполагаю, на всякий случай, если вы через окна первого этажа добраться не сможете, — объяснила она.

— Да, скорее всего, ответы на загадки этой локации будут в доме, — задумчиво произнесла Лийга. — Не просто так я его не вижу. Что-то ты, Дана, там спрятала. Что-то важное.

— Видимо, так и есть, — покивала Дана. — Забавно.

— Что забавно? — не понял Скрипач.

— Игры моего подсознания, — объяснила Дана. — Мозг, он ведь на самом деле как сложный компьютер, верно? И мой компьютер сперва придумал задачу, а теперь решает её вот таким странным образом. А мне казалось, что никакой задачи и нет вовсе. Это вы тогда, когда уходили в нашу область, что-то решали, а сейчас чего решать?

— И это кажется тебе забавным? — спросил Ит.

— Ну да, — пожала плечами Дана. — А разве нет?

— Но что всё-таки может быть в доме? — спросил Скрипач. — Дана, у тебя есть мысли на этот счет?

— Никаких, — покачала головой Дана. — Там никогда не было ничего интересного. Старая мебель, которую из города привезли, половички, их бабушка вязала из рваных колготок, древняя посуда, вся в щербинах, какое-то барахло. Ничего там ценного или интересного не было. Дача и дача.

— Лий, ты чего-то всё молчишь и молчишь, — заметил Скрипач. — Увидела что-то новое в этот раз, или нет?

— Нет, в том-то и дело, — с легким раздражением произнесла Лийга. — Вижу примерно то же самое. И — я не могу заглянуть внутрь, это меня больше всего смущает, — призналась она. — По идее, я должна видеть дом внутри тоже, но я не вижу.

— А что ты видишь? — спросил Ит.

— Очень плотный серый параллелепипед, — ответила Лийга. — Однородный. Словно кто-то поставил посреди участка кусок гранита, внутрь которого я не могу заглянуть.

— Слушай, а как ты видишь изнутри сарай? — с интересом спросил Ит. — Игрушки ты рассмотрела?

— Нет, — Лийга вдруг улыбнулась. — Видимо, фокус с игрушками предназначен исключительно для вас двоих. Я вижу просто маленький сарай, в котором валяются лопаты с граблями.

— Любопытно, — заметил Ит. — Жаль, что в прошлый раз локации, в которые мы попадали, не смотрел Контроль. Думаю, они бы увидели что-то интересное.

— Лин и Пятый смотрели локации, и бывали в них, — возразил Скрипач.

— Не из Сети смотрели, и бывали, как простые смертные, — покачал головой Ит. — Так, как видит локацию Лийга, они локаций не видели.

— Но ведь это имитация, — напомнил Скрипач.

— Даже из имитации — всё равно не смотрели, — сказал в ответ Ит. — Ладно. Будем работать дальше с тем, что есть.

— И завтра вы полезете в окно, — Дана задумалась. — Это окно будет дверью в глубины моего подсознания. Прикольно.

— Не издевайся, — попросил Скрипач. — Да, полезем. Не факт, что мы что-то там найдем, но хотя бы кошку из подпола выпустим. И то дело.

— Рыжий, помолчи, — попросил Ит. — Слышишь?

— Ага, — Скрипач замер. — А вот это уже…

— Да тихо ты!

Впервые за всё время они, находясь в локации, услышали новые звуки — вот только звуки эти доносились, к их удивлению, не из дома, и не из сарая, а с соседнего участка, находившегося за границей локации, и являвшегося, по сути, фантомом. Этого пространства не существовало, не должно было существовать, однако там, за кустами и ржавой рабицей, звучали сейчас чьи-то голоса, не один, несколько, и там явно происходило что-то более чем серьезное.

— … сейчас приедут и увезут. Милиция должна освидетельствовать, просто так нельзя…

— … ой, горе-то какое, горе, Томочка, дорогая, да как же это ты так…

— … куда вы лезете? Зачем вам на это смотреть?..

— … вот прямо под яблоней и лежит, мы одеялком прикрыли, принесли с террасы одеялко…

— … сыну её, сыну-то позвонили?..

— … так они рассорились вчера с сыном, сама слыхала, живем ведь забор в забор… накричали друг на друга, он подхватился, да и уехал, а она осталась, и вон чего вышло… померла, сердце, видать, прихватило… довёл мать, вот инфаркт у ней и случился…

— … нашли, позвонили, в телефоне её номер нашли, вторым стоял… отольются теперь ему материнские слёзы… до смерти мать довести, это ж каким подонком-то быть надо…

Ит и Скрипач переглянулись.

— Ого, — сказал Скрипач негромко. — Там кто-то умер. Соседка, видимо.

— Да, верно, — согласился Ит. — Может быть, это и напугало Дану в тот раз? Когда тебе шесть, смерть человека можно воспринять очень по-разному. Она была, по всей видимости, чувствительным ребенком, и, возможно…

Он не договорил, потому что из-за дома раздались два других голоса — на этот раз ссорились две женщины, одна пожилая, вторая помоложе. Если судить по голосам, первой было за шестьдесят, а второй — вокруг тридцати.