— Не сумеете, — серьезно сказала Лийга. Дана согласно кивнула. — Нет, не сумеете, Ит. Потому что у вас нет другого выхода. Больше нет.

— Какого выхода? — спросил Скрипач. Лийга кивком указала на закрытую дверь.

— Есть только этот, — тихо произнесла она. — Другие уже уничтожены.

— «Лучезарный»… — начал Ит, но Лийга его перебила.

— «Лучезарный» находится в подпространстве, и никогда оттуда не выйдет, — буднично сказала она. — Поверь, это вполне в моих силах. Равно как и другое.

— Какое другое? — Ит с ужасом посмотрел на неё. — Лий, что ты делаешь?

— Вы отправляетесь домой, — сказала Лийга. — А мы… мы останемся ангелами на острие иглы. Навсегда.

— Да, навсегда, — покивала Дана. — Но это ничего. Лийга больше не будет помнить про то, что произошло тогда, в её родном мире, с её семьей и Рифатом, а я… у меня будет Джини. И даже немного музыки. В том числе и той самой. Про сердце, которое медленно учится. Понимаете, когда мы читали «Азбуку», мы поняли для себя кое-что. Кому-то суждено лететь, но для этого кто-то другой должен открыть дверь. И уже неважно, что он останется ключом в замке этой двери навечно.

— Немедленно прекращайте это всё, — Ит чувствовал сейчас ледяной ужас, который был не в силах перебороть. — Лийга, Дана, остановитесь! Давайте вернемся на корабль, и всё спокойно обсудим.

— Нет, — покачала головой Лийга. — Мы не вернемся на корабль, Ит. Никто не вернется. Ключ уже в замке, и повёрнут. Осталось только толкнуть дверь, чтобы выйти. Не спорь. Это не твоё решение. Ты всего лишь Архэ, не забыл? Архэ ничего не решают, потому что другие решают за них. Мы решили — вот так. Идите.

— Не надо, — полушепотом произнес Скрипач. Лийга усмехнулась.

— Надо, — возразила она. — Именно что надо, рыжий. Так надо.

— Ты поэтому носила скиб, да? — спросил Скрипач.

— Да, — покивала Лийга. — Я прощалась. Мне это было дорого, и я прощалась — вот так. Думаю, у вас больше не должно оставаться вопросов. Всё уже сказано. Идите.

— Но почему? — спросил Ит. — Лий, Дана, почему вот так? И зачем этот обман? Почему вы солгали нам?..

— Я уже ответила раньше, — напомнила Лийга. — Потому что с вами иначе нельзя.

Она подошла к закрытой двери, и легко толкнула её — там, за дверью, стояла полная и абсолютная тьма.

— Обниматься на дорогу не будем, — серьезно произнесла Дана. Взяла кошку на руки, села на стул — странное зрелище. Девочка с взрослым усталым взглядом, серая кошка, и светящееся существо, которое уже переставало быть Лийгой Рифат, такой, какой они её знали. — Вы просто помните про нас, хорошо?

Ит и Скрипач молчали. Стояли, глядя на Дану и Лийгу, и молчали.

— Не вынуждайте меня заставлять вас идти туда насильно, — голос Лийги звучал уже словно бы издалека, он был едва различим. — Я больше не могу говорить. Идите.

— Идите, — эхом повторила Дана.

Ит коротко глянул на Скрипача, и они, взявшись за руки, подошли к двери. Ит обернулся.

— Прощайте, — сказал он беззвучно. — Спасибо…

Ответом ему стала тишина, потому что в комнате больше не было ни Лийги, ни Даны. Очертания комнаты стремительно таяли, и через несколько секунд вокруг не осталось ничего, лишь прямоугольник тьмы, висящий в серой, призрачной пустоте.

— Идём, — сказал Ит. Скрипач кивнул, и они сделали шаг во тьму.

Под руками ощущалась каменная крошка, мелкая, влажная, холодная. Ит попытался сжать пальцы, и ему это удалось — в ладонь впились мелкие камушки, и ладони стало почему-то больно. Он тут же разжал руку. Надо встать и осмотреться, подумалось ему, вот только почему ничего не видно? Что-то случилось с глазами, или…

— Темно, чёрт… — произнес слабый голос. — Ит!.. Ты здесь?

Скрипач. Хорошо. Значит, мы оба живые, понял Ит, и это очень хорошо, потому что предыдущая вечность — а происшедшее показалось ему именно вечностью — всё-таки выпустила нас, не убила, и вроде бы даже не искалечила.

— Здесь, — отозвался Ит. Говорить было больно, но что именно болело, он пока не понял. Кажется, болело всё. Вообще всё. Руки, ноги, голова, спина, грудь. Ударился? Но обо что? И когда? Вечность никакой памяти об ударах не оставила, сохранилась только боль. Впрочем, боль, кажется, уже постепенно начала проходить, по крайней мере, не ощущалась так остро, как несколько минут назад.

— Ползи сюда, — позвал Скрипач. — Я тут.

— Погоди, — попросил Ит. — Сейчас… с силами соберусь. Ты цел?

— Хрен знает, — Скрипач на несколько секунд замолчал, видимо, прислушивался к ощущениям. — Кажется, меня пропустили через мясорубку.

— Значит, цел, — резюмировал Ит. — Легко отделались.

— Ты так думаешь?.. Ит, говорю, ползи сюда, — снова позвал Скрипач.

— А почему не ты ко мне? — резонно поинтересовался Ит.

— Потому что я, кажется, подвернул ногу, — объяснил Скрипач. — Но, вообще, если сравнивать это приземление, и те, что были на Берегу или на Терре-ноль… Это явно лучше.

— Понял. Сейчас приползу, — Ит кое-как перевернулся, встал на четвереньки. Почему так темно? Такое ощущение, что мы в пещере. Ни зги не видно. Совсем. — Рыжий, скажи чего-нибудь, — попросил он. — Надо сориентироваться.

— Давай сюда, — произнес Скрипач. — Ты встать можешь?

— Не знаю, — признался Ит. — Пока не пробовал.

Он провел перед собой рукой, пытаясь нащупать опору, и рука его тут же наткнулась на вертикальную каменную стенку, сложенную, кажется, из необработанных булыжников. Ит ощупал стенку — да, так и есть. Гладкие камни, в стыках между ними пальцы натыкаются на шершавую поверхность раствора.

— Рыжий, тут какая-то стена, — сообщил он. Повел рукой вверх, и стена вдруг неожиданно кончилась. — Нет, не стена. То есть стена, но невысокая.

— Ты приползешь ко мне, или нет? — раздраженно спросил Скрипач.

— Да погоди ты, — Ит, опираясь на стенку, встал, наконец, на ноги. — Сейчас. Так…

Ведя рукой по стене, он медленно пошел на голос, и через полминуты нащупал руку Скрипача.

— Наконец-то, — сказал тот с легкой издевкой в голосе. — Я уже и не чаял тебя дождаться.

— Рыжий, давай ты будешь это всё выдавать потом, а? — попросил Ит, садясь рядом с ним. — Что с ногой?

— Ощупай, — предложил Скрипач. — Нет, не правую. Левую.

Это был даже не вывих, а подвывих, голень — дел на десять секунд. Потом, конечно, желательно будет полежать денек, но ходить Скрипач точно сможет. Уже хорошо.

— Терпи, — приказал Ит. — Сейчас вправлю.

Скрипач вдруг засмеялся.

— Чего ты ржешь? — спросил Ит.

— Да просто вспомнил… ой… — как раз в это момент Ит дернул ногу, вправляя сустав. — Тогда, когда с Сабом познакомились… чёртов Сканда, атлант поганый, сжег мне ногу после приземления. И сейчас опять… нога… карма у меня такая, что ли?

— Ага, карма, — согласился Ит. Ощупал ногу — отёк есть, конечно, но ничего, пройдет. Связки целы, уже хорошо. — Ногой пошевели. Больно?

— Ноет, — Скрипач сел поудобнее, судя по звуку, и оперся о каменную стенку. — Ничего, фигня. Прорвемся.

— Да уж надеюсь. Почему так темно, интересно, — Ит снова встал и попробовал осмотреться. В кромешной тьме, в отдалении, он заметил тонкую серую полоску — кажется, откуда-то пробивался свет. Надо сходить проверить. То ли померещилось, то ли нет, но лучше на всякий случай посмотреть. Вдруг там выход?

— Темно, думаю, потому что ночь, — предположил Скрипач. — Не могу понять, где мы. Это какое-то помещение, кажется.

— Не пещера? — спросил Ит.

— Нет, потому что в ней есть стенка, у которой ты стоишь, и рядом с которой я сижу, — ответил Скрипач. — Чего ты там увидел?

— По-моему, там свет, — ответил Ит. — Погоди минуту, сейчас посмотрю.

— Может, дверь? — спросил Скрипач.

— Не похоже, — ответил Ит. Придерживаясь рукой за каменную стенку, которая оказалась высотой ему примерно по пояс, он побрел в сторону серой полоски. Идти было больно, но, к счастью, не настолько сильно, как несколько минут назад. Терпимо. — Это… рыжий, это больше всего похоже на щель между камнями.