— Да, помню, но при чем тут это? — спросил Ит.

— При том, что ты помнишь всё, и приятное, и не очень, — Дана вздохнула. — А я позабыла. Да, Ит, я позабыла, как мама и бабушка называли меня китайским отродьем. Как одевали… вот как сейчас. Как мальчишку. Да еще и стригла меня мама как мальчишку, угадай, для чего?

— Из-за бабушки? — спросил Скрипач. — Та хотела внука, а не внучку?

— Верно, — покивала Дана. — Представляете, какой фурор я произвела, когда меня привели примерно в таком виде в первый класс?

Она невесело засмеялась.

— И этот случай. Тот, который длится сейчас… ну, вы понимаете. Так вот. Они, узнав о смерти соседки, разругались в пух и прах, и разъехались, на разных электричках, в город, с интервалом минут в сорок. И каждая решила, что девочку забрала другая. На следующий день мама позвонила бабушке, и поинтересовалась, собирается ли та возвращать ребенка законному владельцу. Услышав «какого ребенка?», мать рванула на дачу, и обнаружила, что я забралась в запертый дом каким-то непонятным образом, и сплю на кухне, а рядом со мной спит тёть Тамарина кошка Джини. Кошку она выгнала, а меня забрала с собой в город. Даже поесть не дала. А я не ела почти сутки, и была такая голодная. Да и ночи в августе не самые теплые, а обогреватель я включать побоялась, тем более что стоял он в бабушкиной комнате, и туда нельзя было заходить без разрешения. Когда мы с Лийгой искали самый страшный эпизод в моей жизни, мы нашли этот. Вроде бы просто глупость, верно? Но когда тебе всего шесть… думаю, вы понимаете.

— Это ужасно, — сказал Ит. — Дана, правда, это действительно ужасно. Представляю, какого страха ты тогда натерпелась.

— Смертельного, — просто ответила Дана. — Если бы не Джини, я бы, наверное, сошла с ума в ту ночь. От ужаса. А сейчас…

Она осеклась, и коротко глянула на ближнюю дверь в комнату.

— Что — сейчас? — не понял Скрипач.

— Я соврала, — беззвучно сказала Дана. — Здесь нет бесконечного дня. И солнце уже садится. А когда садится солнце, оживают тени. Здесь очень страшные тени. И ночью тут вовсе даже не тихо, потому что они живут.

— Кто? — спросил Скрипач.

— Тени, — пожала плечами Дана. Этот взрослый, усталый жест выглядел в исполнении шестилетней девочки странно и нелепо.

— Чьи тени? — спросил Скрипач.

— Я не знаю, — покачала головой Дана. — Дом скрипит и словно бы разговаривает, стены шевелятся, мебель сдвигается с мест. Мы не спим ночью, мы сидим в углу вместе с Джини, и ждём, что вот-вот эти тени доберутся до нас. Чёрные тени, от которых нельзя спастись. Потому что дом заперт. А знаете, там, на Берегу… я была так рада, когда у меня появилась Джини, — Дана улыбнулась. — Я уже совсем позабыла про этот случай, но кошку, нежную, добрую кошку, чьё тепло спасло меня той ночью, я помнила, и скучала по ней.

— Она пропала? — спросил Ит.

— Да, — кивнула Дана. — После смерти тёть Тамары она куда-то пропала. Это немудрено, потому что домашняя кошка не сможет жить одна на дачах. Наверное, она погибла в то же лето. Но она почему-то вернулась ко мне на Берегу. И здесь тоже.

Дана снова погладила кошку, и та опять боднула головой её ладонь, словно бы напрашиваясь на новую ласку.

— Она добрая, — сказала Дана печально. — Хорошо, что я её нашла. Хотя бы здесь. Пока она здесь, мне не будет так одиноко.

— Погоди, — попросил Ит. — Дана, мы в локации, которую ты же сама и создала. Ты можешь выйти отсюда в любой момент, и оказаться в реальности, на «Лучезарном». По-моему, этот эксперимент следует немедленно прекратить. Я категорически против того, что ты испытываешь сейчас такую боль. Ты не должна страдать. Понимаешь?

Она вдруг засмеялась, тихо, еле слышно.

— Ты ещё не понял? — спросила она. — Ладно, неважно. Не понял, и не понял, значит, потом поймешь. Попозже. Рыжий, ты о чём-то хотел спросить?

— Да, — кивнул Скрипач. — Дана, что в той комнате, которая была бабушкиной? Почему туда нельзя заходить?

— Какой ты нетерпеливый, — упрекнула его Дана. — И почему, позволь узнать, тебя так интересует именно бабушкина комната?

— Ваша с мамой тоже интересует, но в неё ты заходить почему-то не запрещала, — заметил Скрипач. — А в эту не позволяешь.

— Потому что я объяснила — всему своё время, — строго произнесла Дана. — Пока оно существует, оно будет всему и своё.

— То есть оно перестанет существовать? — спросил Ит.

— Можно и так сказать, наверное, — пожала плечами Дана. — Комната… ох, ладно. Лийга, иди сюда. Твоё время, кажется, уже действительно пришло.

Из-за двери, которая вела в комнату Даны и её матери, вышла Лийга — и выглядела она в почти в точности так же, как на «Лучезарном», с одной поправкой. От тела Лийги исходил сейчас свет, слабый, янтарный, едва различимый.

— Это как понимать? — с недоумением спросил Скрипач.

— Как получится, — с усмешкой ответила Лийга. — Детка, ты молодец, — обратилась она к Дане. — Ты справилась.

— С чем она справилась? — спросил Ит.

— С тем, с чем следовало. Вы здесь, — коротко ответила Лийга. — И, не смотря на удивление, мысль о том, что же там, в последней комнате, вас так и не отпустила. Я права?

— Подозреваю, что там может быть выход из локации, — сказал Скрипач. — Конечно, это странно, но почему бы и нет.

— Действительно, почему бы и нет, — покивала Лийга. — Логично. Не придерешься.

— Лий, ты что, в сетевом режиме? — спросил Ит.

— Дошло наконец, — Лийга повернулась к нему. — Да, Ит. Я в сетевом режиме. В пред-сетевом, вы его называете тренировочным. В одном шаге, так сказать.

— Но ты в имитации, — произнес Ит.

— Уже нет, — покачала головой Лийга. — Простите, но иначе было нельзя.

— Нельзя — что? — рявкнул Скрипач.

— Нельзя было заманить вас сюда другим способом. Вы слишком ответственные, вы решили, что отвечаете и за нас двоих тоже, поэтому… — начала Лийга, но Скрипач её перебил:

— Да, именно так, мы отвечаем и за вас тоже, совершенно верно! Что тут происходит вообще, вы объясните?

— Вы сейчас поймете, — пообещала Лийга, отступая на шаг. Она стояла рядом с Даной, и на лице её больше не было улыбки. — Острие иглы, на котором танцуют ангелы. Придуманные ангелы, которых не существует, и которые нужны только как образ, не более. Вот только игла настоящая.

— О чём ты говоришь? — спросил Ит, хотя он, кажется, в этот момент понял, о чём.

— Я много лет думала, что такое на самом деле — Слепой Стрелок, — негромко сказала Лийга. — Много-много лет. И поняла, в чем была ваша главная ошибка.

— В чём? — спросил Ит.

— В том, что вы решили, что у Стрелка есть границы. А это не так. Стрелок на самом деле безграничен, понимаешь? — спросила Лийга. — Его компоненты вы можете вычислять до бесконечности, и встраивать в его структуру всё новые и новые факторы. Метатрон, резиденты, порталы, цивилизации, секторы Сферы и Круга, планеты, расы, наблюдатели и архэ, области пространства… неважно. Знаете, что такое Стрелок на самом деле? Это осознание самого факта существования такой бесконечности и безграничности. Вот это важно. Именно это. Ты можешь управлять Слепым Стрелком, если ты осознаешь, что Стрелок — существует. Не очень сложно, правда?

— К чему ты говоришь это сейчас? — спросил Ит с тревогой.

— Но есть ещё один момент, и он имеет решающее значение. За такое знание полагается расплата, — продолжила Лийга невозмутимо. — И сейчас… пришло время платить.

— Кому? — спросил Скрипач беззвучно.

— Уж точно не вам, — ответила Лийга. — Не вам — в этот раз. Думаю, вы тоже расплатитесь, просто это произойдет позже. Всё-таки вы в этой конструкции занимаете более важную позицию, чем два ангела, которые сейчас стоят на острие иглы.

— Лий, подожди, — взмолился Скрипач. — О какой именно расплате ты говоришь? Что вы задумали?

— Они задумали вернуть нас, по всей видимости, но не рассказали, как именно, — беззвучно произнес Ит. — И, видимо, решили, что мы не сумеем откатить это всё на исходную позицию. Я прав?