Мы продолжали отрабатывать технологии производства колбас и полуфабрикатов из привозного сырья. Даже самое дорогое импортное замороженное мясо, привезённое из Австралии, обходилось дешевле мяса, произведённого в СССР и привезённого по нашей железной дороге. Почему так? Я не знал. Но себестоимость мяса в СССР была, как говорили, восемь рублей за килограмм, а закупочная цена импортного килограмма говядины — тридцать три копейки. Это если в пересчёте на рубли. А в инвалюте говядина в это время стоила пятьсот пятнадцать долларов за тонну. Баранина, свинина и птица — ещё дешевле. И мясо СССР импортировал, да-а-а…[1] И продавал аж за «рупь восемьдесят». Но такого мяса я в магазинах не видел. Два пятьдесят, три рубля — это да, и то… Хм-хм…

Вот и стояла передо мной дилемма: то ли развивать местное животноводство и выращивать своих крутых коровок, что по затратам никогда на такую цену, как «у них» не выйдет, то ли закупать мясо за кордоном и делать из него котлеты с пельменями. Но тогда нужна валюта, а у меня её в этом мире тоже не бездонная бочка.

Однако, накормить СССР у меня цели не стояло, а стояла цель улучшить жизнь своих родичей. Потому что, если им было бы хорошо, то и мне было бы хорошо. Пришлось, кстати, помочь обустроить имеющуюся в совхозе свиноферму. До своей мы ещё вряд ли скоро дойдём, а свинина была нужна. Да и становиться «могильщиком», и так чахлого совхоза, мне не хотелось. Поэтому пришлось делиться и комбикормами, и технологиями содержания и утилизации отходов свинской жизнедеятельности.

В этом совхозе раньше работал бухгалтером мой дед — мамин папа, который был осуждён показательным судом и посажен на двенадцать лет за растрату двадцати пяти тысяч «старых» рублей. Правда, через два года был освобождён, так как нашли настоящего виновника «расхитителя социалистической собственности», воспользовавшегося тем, что дед где-то по пьяне «посеял» ключи от сейфа. А может, тот «клоун» их у него вытащил. Но деда даже восстановили в должности, да-а-а… А так, мама рассказывала, что когда ездила поступать в институт, встречалась с дедом во Владивостокской тюрьме. И её тогда с двумя четвёрками и двумя пятёрками и серебряной медалью в медицинский институт не приняли. По конкурсу не прошла, да… Бабушка даже письмо Хрущёву писала, указывая на несправедливость.

После освобождения из тюрьмы дед пить стал ещё больше, и из совхоза ушёл. Сейчас для бабушки помощником был не то, чтобы очень. Бывало, что он не пил, конечно, но таких дней было мало. Поэтому мы и поставили новый домик, где подключили космическое электричество, поставили электроплитку, электрогрелки, электрокамин, электробаньку, тёплый курятник и теплицы. Подвели везде, где требуется, воду. Облегчили бабуле, как могли, деревенскую жизнь, как говорится.

Дяде Ване тоже помогли строительством в Чалданке, завезя по бездорожью лес для домика и хозяйственных построек и снабдив необходимым инструментарием и оборудованием. Там были места охотные, а охотников у них в родне по тёткиной Лазаренкиной линии было хоть отбавляй. Чалданка[2], — это была их, в общем-то, вотчина. Вот мужики-Лазаренки и накинулись гуртом на всё, что мы с отцом им привезли и наскоро к зиме поставили двухэтажный «охотничий» особняк. Тоже подключенный к «импортному» электропитанию.

Конечно же, такое подключение не осталось бы незамеченным, если бы не камуфлировалось под «солнечную батарею», аккумуляторы, подключенные в параллели с преобразователем. Да и обычное электричество присутствовало. Так что ссылались ма маломощное электрооборудование. В моём проекте животноводческо-производственного комплекса энергопотребление каждого прибора или оборудования было занижено в несколько раз. Потому я и говорил, что на «другом» оборудовании комплекс работать не будет.

Производственно-колбасные контейнерные модули были перенесены на подготовленную бетонированную площадку ближе к федеральной трассе и к холодильникам. Там же, вскорости, поставили дополнительные производственные модули, перерабатывающие мясо на фарш, колбасу и всякие «пельмени-котлеты». Так наше производство колбасы достигло пяти тысяч килограммов в сутки, что для района, доселе по мясу дотационного, стало победой.

С цехами-контейнерами было удобно. Только пристёгивай, друг к другу, как кубики и всё. Хоть сбоку, хоть сверху. Строить настоящий завод было долго, затратно и связано с «санэпидемсогласованиями», а контейнеры сертифицировались по санитарии ещё в Японии и здесь только подтверждался их сертификат. Внутренности контейнера были полностью отделаны пищевой нержавейкой. Ну и оборудование тоже, естественно.

Лето я провёл в древне, взяв отмазку в крайкоме партии от дурацкой практики в Дальрыбтехцентре, откуда нас послали в колхоз. Нас послали, а я не поехал. Сделал перевод на мясокомбинат, показал там свой проект, взял задание по практике «изучить его» и потом отчитаться, и «свинтил» в деревню восстанавливать народное хозяйство.

Отличную питьевую воду добыли все с той же глубины в пятьдесят метров к которой забурились прямо возле федеральной трассы. Богат район оказался на подземные источники. То-то в нём болот было меряно-немеряно. Да и река Уссури чем-то питалась. А из неё китайцы сосали воду для полива и питья, будь здоров. Они сосали, а вода не кончалась. Такие вот дела. Теперь мне стало понятно почему…

Мавр, как говорится, тоже должен отдыхать после дел сделанных, вот и я после суматошного, но продуктивного лета на месяцок завалился в свой мир отдохнуть, понырять-покупаться. В нем сейчас тоже стояло лето. А по возвращению во Владивосток, я понял, что вот-вот может случится беда. С Ларисой, которая находилась на практике на Сахалинском рыбокомбинате города Корсакова.

Я не подсматривал за ней, а вот за всеми другими, кто её окружал — да. За особями мужского пола, в основном. Многие заглядывались на девушку. Слишком она была яркой, фигуристой и где-то слегка наивной и доверчивой.

И вокруг моей Ларисы стали плестись интриги и всякие разныенехорошие споры-пари. А я, понимаешь, далеко. А ребята всё агрессивнее и агрессивнее. Время-то идёт, а «воз», кхе-кхе, и ныне как стоял привязанным, так и стоит.

И вот обратили мои боты-анализаторы-предсказатели моё внимание на группу молодых людей местного, так сказать разлива, подкатывающих свои причииндалы к Владивостокским студенткам-практиканткам. И вполне успешно, надо сказать, подкатывали. На «Явах» и других мотоциклах подкатывали и укатывали, да. Ну, Ява, предположим, была одна и конечно же у сынка деректора этого комбината, чувствовавшего себя очень уверенно и ведшего себя, я бы сказал, нагло. Ну, очень нагло.

Как докладывали мне боты, отягощённые моим, а не Флиберовским сознанием, коего у меня было очень много, (наработал «предок» своими тысячами жизнями и насобирал в себе, как в копилке, спасибо ему), сей индивид насильственным способом «укатал» не одну студентку и в прежние годы и уже в этом сезоне. Велись девчонки на его Яву, а парень он собой был видный, ничего не скажешь. Да и оказался, что меня не удивило, сыном директора этого самого рыбокомбината, да-а-а…

Заманивал парнишка девчонок-будущих выпускниц и перспективами дальнейшего трудоустройства на хорошие должности. Подонок. Некоторых девушек увозил на мотоцикле на папину «дачу», где насиловал с дружками, ожидавшими «добычу». Девчонки, все, как одна, о содеянном над ними никому не рассказывали. Запугивать этот хрен умел, так как прошёл срочную службу в спецназе ГРУ. Хоть и два года, но тоже не даром провёл, да…

Вот этот хмырёк и нацелился на мою Лариску, то и дело приставая к ней когда она шла с работы до общежития, предлагая подвезти. И вот теперь они «насели» на девчонок гурьбой, а девчонки взяли и расселись по мотоциклам. Дуры, бабы, прости, Господи. Сами себе проблемы на пятую и шестую точки находят.

А Лариска моя на мотоцикл не села, умничка, но её взяли и запихнули в подъехавшую вдруг, директорскую «Ниву». Главное, что никто, сска, не видел этого. Разъехались все «подружки», млть!