Ответ не заставил себя ждать:

– Это люди высшего круга общества. Так просто встретиться с ними невозможно.

Голос Рэймонда был непреклонен, словно железный замок на двери.

Разум подсказывал: всё объяснимо. Даже в небольшой стране простому сотруднику почти нереально добиться встречи с министром. А уж в Соединённых Штатах, где фигуры уровня Киссинджера воспринимаются как национальные герои, сама мысль о личной беседе с подобным человеком казалась фантастикой.

Рэймонд признался: Однажды упомянул о тебе. Рассказал про молодого специалиста из "Голдмана", создавшего новаторский алгоритм, и привёл в пример дело "Генезиса". Но даже эта история не вызвала отклика.

Очевидно, его возможности посредника ограничивались рамками профессии. Да, клиент и юрист могут общаться плотно, но близости между ними всё равно нет – холодная формальность перевешивает.

Однако в самом конце разговора прозвучало нечто любопытное. Через два месяца "Теранос" запускает раунд частных инвестиций.

– Уже?

– Да. Судя по всему, они остро нуждаются в деньгах и потому торопятся.

Средства у компании уходили, словно вода в песок: расширение операций требовало всё новых вливаний. Решение напрашивалось само – обратиться к крупным фондам и институциональным инвесторам, предложив участие в закрытом раунде.

– Времени почти нет.

– Понял.

После этого звонка шаги ускорились. Вокруг по-прежнему сияло солнце, шумели улицы, пестрели краски, но всё это будто поблекло. В голове клубился рой мыслей – тревожных и кусучих.

Восемь месяцев – именно столько отводилось судьбой. Два месяца до старта и ещё полгода на сам процесс. За это время нужно было разрушить миф "Теранос". Именно тогда, когда Элизабет Холмс сумеет увлечь мир обещаниями десятков миллиардов, именно в тот миг, когда восторг инвесторов достигнет апогея, следует ударить правдой.

Стоит лишь немного замешкаться – и миллиарды окажутся в чужих карманах. Потом их уже не вытащить оттуда и переложить туда, где они будут лучше лежать, себе в карман. Проще не допустить сделки, чем вытаскивать деньги из загребущих рук обманщицы.

"Восемь месяцев…" – мысль звучала как вызов. Сложно, но выполнимо. Первая и главная преграда – совет директоров. Те самые люди, чьи фамилии и титулы весили больше любого довода.

Ноги сами замерли. Перед глазами вырастала громада штаб-квартиры "Голдмана". Огромный стеклянный исполин холодно блестел под солнцем.

Для тех, кто вершит судьбы мира, всё, что внутри этого здания, – лишь наёмные руки. Даже вершина "Голдмана" для них не более чем удобный инструмент. Что уж говорить о молодом сотруднике, пусть даже талантливом. На такого посмотрят с лёгкой усмешкой – и пройдут мимо.

Нужно было заставить их заметить. За два месяца, что оставались до нового раунда, следовало обрести вес, имя, известность.

Именно слава – вот ахиллесова пята совета. Та самая слава, перед которой они дрогнули, очарованные образом Холмс.

Нужно было одно – выковать репутацию, равную ореолу Элизабет Холмс, и сделать это в течение каких-то двух месяцев. Тогда появлялся шанс снова выйти на совет директоров – но уже не в роли просителя, а как фигура, к которой сами будут тянуться за встречей. Совсем другое впечатление: не низкий поклон консультанта по инвестициям, а уважение к человеку, чьё имя уже звучит.

Мысль эта даже радовала. Первая встреча должна быть ошеломляющей. Пусть они сами ищут контакта – тогда и убедить их будет легче.

План выглядел безупречно, вопрос оставался один: возможно ли за такой срок обрести имя? В уголках губ мелькнула ироничная усмешка. А почему нет?

Слава приходит двумя путями. Первый – медленно, шаг за шагом, годами подтверждая компетентность и накапливая доверие. Верный способ, но лишённый того, что сейчас важнее всего – времени.

Оставался второй – втиснуться в громкое событие, чтобы всё внимание обрушилось разом. Это и была единственная тропа. Если всё рассчитать правильно, эффект мог оказаться оглушительным.

Случай позволял выбирать проекты. По старой договорённости с Пирсом оставалось право раз в месяц определять приоритет самостоятельно. Обычно этот шанс тратился на укрепление связей – познакомиться с управляющими фондами, с людьми, чьё влияние завтра может открыть двери. Но на этот раз выбор будет другим. На этот раз цель – не люди, а событие.

Тут же возникла проблема: в ближайшее время ничего значительного на горизонте не просматривалось. Да, индустрию биотеха потряхивало не раз, вспоминались громкие падения и скандалы, но ни один из них не ложился в нужный календарный промежуток.

Выход оставался один – создать собственный.

Задача, если вдуматься, не выглядела неподъёмной. Стоило лишь вскрыть гнойники старых компаний, давно повинных в махинациях. Коррупционные тени всегда найдутся. Но хватит ли этого? Даст ли нужный размах?

Для проверки всплыл в памяти кейс "Генезиса". У лотка с хот-догами вопрос прозвучал почти случайно:

– Знаете такую компанию, "Генезис"?

Продавец приподнял бровь и недоумённо уставился.

– Генезис? Нет, впервые слышу.

Попробовал ещё – в кафе при заказе кофе, в магазине на кассе. Ответы повторялись как под копирку:

– Был какой-то скандал?

– Первый раз об этом слышу.

В кругах Уолл-стрит дело "Генезиса" считалось легендой, но за пределами финансового мира оно растворилось, словно и не существовало. Такова природа этих историй – остаются внутри биржевых коридоров, не достигая улиц.

Совет директоров "Теранос" отреагировал бы точно так же – равнодушием. Их уровень осведомлённости оказался близок к тому же, что и у обывателей.

Значит, для успеха недостаточно устроить гром среди финансистов. Нужен удар по всей стране. Скандал, о котором будут говорить не только в деловых колонках, но и в вечерних новостях, за кухонными столами, в очередях и на улицах.

И всё это должно произойти в пределах ближайших двух месяцев.

***

Тем временем события на Украине шли своим чередом. Ситуация обострилась, когда шестнадцатого января были приняты так называемые "диктаторские законы", ограничивающие права граждан на протест. Это привело к ожесточенным столкновениям на улице Грушевского в Киеве, где протестующие начали применять коктейли Молотова.

Кульминацией протестов стали самые кровопролитные дни, когда снайперы открыли огонь по демонстрантам. В эти дни погибло более ста человек, которых стали называть «Небесной сотней».

После массовых убийств и под давлением международного сообщества, Янукович и его соратники поспешно покинули Киев. Верховная Рада Украины проголосовала за отстранение его от должности, сформировав временное правительство и назначив досрочные президентские выборы. Революция победила, но ее последствия были тяжелыми.

С американской точки зрения это революция. Да в принципе и ленинской, тоже если протестующее победили, значит революция, если проиграли, то переворот. А они победили, но, тут образовалось историческое окно в результате решения США протолкнуть резолюцию о независимости Косово и соответствующего решения ООН, о том, что часть государства, желающая получить независимость, может класть большой и толстый на мнение центрального правительства.

В результате все этих действий американцев и европейцев Россия приняла решение признать это переворотом и провести референдум в Крыму, который ещё не состоялся. Так что украинцам надо говорить спасибо именно США и Евросоюзу, за то, что с их страной потом случилось. Но это другое.

А пока суд да дело войска туда уже ввели, которые там по договору и так были, и допустимая численность их этим действием не нарушалась. Просто до этого теми пунктами не пользовались. Ох, как тут всем от этого пукан порвало…. В общем всё шло к тому, что именно по закону, продвинутому американцами, Крым уйдёт в родную гавань. Исключительно по закону, согласно того самого международного права, к которому потом будут взывать.