Поэтому власть ему дали зыбкую, словно лёд весной. Разрешили строить стратегии, но последний штрих, право воплощения – только с одобрения матери. Переходная мера, как сказали. Дескать, докажет – получит всё. Но что будет, если в этот момент Рейчел сунет руку в доверительный фонд? Да, забота о её возможных финансовых и эмоциональных потерях давила, но над всем висела туча пострашнее – сам вопрос наследования. Стоит сестре оступиться – и старики зашепчут: "Пятое поколение по-прежнему не знает, как устроен жестокий мир". Их предвзятость станет аксиомой.
"Разрулить тихо. Ни мать, ни дяди не должны ничего узнать". Таков был план.
Выяснить, кто этот "просто друг", оказалось несложно. Лишь два человека вели себя так, будто фамильные миллионы для них – пыль на ботинках: Сергей Платонов и Гонсалес. И тот факт, что Рейчел упорно делала вид, будто их не замечает, только добавил уверенности.
Почему первым вызвали Сергея? Ответ лежал на поверхности. В отличие от Гонсалеса, увешанного брендами с головы до ног, Платонов выглядел сдержанно. Даже скромно. Правда, за этой простотой скрывались чересчур выразительная внешность и фигура, к которой девичьи взгляды прилипают намертво. "Значит, это ты, "просто друг"". Интуиция не подвела: именно этот мужчина впился в Рейчел, как пиявка. Казалось, одного предупреждения хватит. Ошибочка. Даже с метафорическим пистолетом у виска Сергей не дрогнул.
– Да, мне это нужно, – произнёс он спокойно. Ни намёка на попытку оправдаться.
– Пятьдесят миллиардов долларов. – И цифра легла на чистый лист так непринуждённо, словно речь шла о цене за букет роз.
Джерард – нет, он не имел таких денег. И даже если бы имел – не отдал бы. "Да и не придётся". Манжеты на его рукавах – не просто аксессуар, а умный инструмент. Каждое слово Сергея уже осело в памяти устройства. Стоит включить запись – и Рейчел услышит истинное лицо своего кавалера. Тогда связь оборвётся сама.
Проблема решена? Вроде бы. Но внутри росло беспокойство. "Он же понимает… не может не понимать". Платонов выглядел чертовски умным. Конечно, он догадывается: разговор попадёт к Рейчел. И всё же говорит вещи, которые могут похоронить его? "Значит, ему плевать на разоблачение?" Он заявил, что ему нужны инвестиции. И сказал это с такой уверенностью, что воздух будто уплотнился.
– Умножу. В сто, в тысячу раз.
Эта улыбка… дерзкая, светлая, как у человека, у которого в рукаве козырь. Видимо, план у него действительно есть. Возможно, это приманка для инвесторов. Но если он решит сыграть эту карту при матери – вот тут начнутся настоящие проблемы. Не потому, что она поверит в красивые обещания. Нет, под её мягкой оболочкой прячется сталь материнского рода. Её так просто не провести.
Опасность в другом: если Сергей начнёт дерзить, мать устроит дотошное расследование. А там всплывёт всё – и роман Рейчел, и… возможно, даже история с фондом. "Тихо не выйдет". Пора менять тактику.
С тех пор для Джерарда существовала лишь одна цель: доказать всем, что всё под контролем, что внимание его остро, а разум холоден. Мать должна увидеть – подозрительную фигуру, приближающуюся к Рейчел, заметил он раньше всех. И, конечно, настало время показать, что наследник готов к любым поворотам, умеет действовать хладнокровно и точно.
Столовая встретила мягким светом люстр и тихим звоном приборов. Джерард шагнул к матери, держа в руках бутылку вина, холодную, как зимнее утро. На тёмной этикетке золотом переливались буквы редкого урожая.
– Подойдёт ли это? – спросил он спокойно.
Вино из закрытого сейфа. Каждая бутылка там – как драгоценность. Этот жест должен был сказать больше слов: Сергей Платонов был отведён в комнату с сейфом. Прозрачный намёк, понятный без объяснений.
– Отличный выбор, – губы матери тронула улыбка, тёплая на вид, но в её блеске таилась холодная настороженность. И этот блеск был направлен на Сергея. – Прошу, присаживайтесь. Наверное, вы устали. Как всегда: мягкость в голосе, но за ней скрытый расчет. Джерард понял — сигнал получен. Осталось только одно: когда Сергей попробует перетянуть симпатии матери, нанести удар точно и бесшумно, как это делает настоящий наследник.
– Раньше вы говорили, что в сделках слияний и поглощений главное – опыт? – голос матери прозвучал негромко, но чётко, словно лезвие.
Разговор пошёл о том, что было больной темой: M\A. Джерард уже несколько месяцев толкал идею агрессивных поглощений, чтобы расширить влияние семьи, но мать сомневалась. Может, именно поэтому она пригласила коллег Рейчел: послушать чужое мнение, сверить, как врач проверяет диагноз.
Но вот досада – Сергей работает в отделе слияний и поглощений. Если он скажет что-то убедительное, атака на него станет куда сложнее. Однако тот сидел молча, будто разговор его вовсе не касался.
Ответил громогласный Лентон – мужчина с тяжёлым голосом и заразительным смехом. Его слова резали тишину, как нож:
– Всё решает рост ценности компании после сделки. Но чаще бывает наоборот: семьдесят процентов сделок оборачиваются убытками! Всё из-за переоценённых синергий или ошибок в расчётах времени. Возьмите AOL и Time Warner – крупнейшее слияние в истории, а через пару месяцев лопнул доткомовский пузырь, и они потеряли миллиарды. Культуры компаний не совпали, началась внутренняя анархия, и на кризис они оказались глухи….
Сергей оставался недвижимым, резал мясо тонким ножом, будто этот спор не стоил и медного гроша. Но Джерард чутко следил за каждым его движением.
"Ждёт момента…" – вспыхнула мысль.
Стоило Сергею открыть рот, Джерард был готов вонзить ледяные вопросы, лишить опоры, заставить споткнуться. Он сорвёт аплодисменты, которые тот так жаждет. Но пока соперник молчал. Лишь Лентон всё гремел, словно барабан на ярмарке.
– На самом деле, большинство сделок рушатся на стадии due diligence. Успех – меньше десяти процентов. В лучшем случае тридцать.
– Очень низкий процент, – заметила мать сухо.
– Ха-ха! Не всегда! Вот тизер, над которым я тружусь, – там вероятность восемьдесят процентов!
– Восемьдесят? – в её голосе проскользнула живая искра.
Словно запах свежего хлеба в утренней булочной, этот интерес был ощутим.
– В три раза выше нормы…. Впечатляет.
Она клюнула. Джерард напрягся, чувствовал, как натягивается струна внутри. Сейчас решающий миг. Всё нутро подсказывало – вот-вот Сергей двинется в центр внимания.
Но тот лишь жевал мясо, не спеша. Никакой торопливости, только размеренный ритм движений.
– В чём секрет? – не отставала мать.
– Опыт, разумеется. С правильными знаниями и подходом успех приходит сам, – ответил Лентон, а потом вдруг повернул голову к Сергею. – Впрочем, это лучше спросить у нашего друга.
Взгляд матери скользнул за его плечо, и остановился на Сергее.
"Чёрт…. Подставили!" – холодно обожгла мысль.
Всё стало ясно. Лентон был лишь разминкой. Джерард должен был перехватить ход беседы ещё в начале, а он позволил словам течь мимо, как воде. Теперь момент упущен. Мать уже в игре, и свет софитов медленно ползёт к Сергею.
– Вот этот человек – настоящий единорог Goldman! – голос Лантона зазвенел, будто медь. – Эксперт с рекордным показателем – восемьдесят процентов! Настоящий творец чудес!
Разговор тек спокойно, словно по заранее проложенному руслу.
– Единорог? – голос Джимма прозвучал с лёгкой насмешкой, но в нём пряталось любопытство.
Добби, переполненный азартом, даже подался вперёд, стукнув пальцами по столу:
– Этот парень угадывает восемь сделок из десяти! Восемьдесят процентов попаданий, понимаете?! Вот почему его так и прозвали. Не раз, не два – а дважды закрепилось!
Восемьдесят процентов.
Любому такое число показалось бы бредом. Легко отмахнуться, легко назвать сказкой.
И вот, как по нотам, вмешался Джерард:
– Восемьдесят? С трудом верится.
