— Иду за ним, — сообщил Даня. — Заблокирую дверь, когда он войдет.
— Принято, — ответил я.
Через пять минут Матюшин уже стучал в дверь номера. Корф открыл, изобразил удивление, но впустил внутрь. Мы с Катей стояли за дверью в спальню.
— Илья, что ты тут делаешь? Что-то случилось? — наивно спросил он.
— Да, кое-что, — отстраненно ответил граф.
Увы, я не видел его действий, но Катя вдруг напряглась. За минуту до его прихода она скрыла наши разумы, а теперь напряженно хмурилась. Я понял, что граф сканирует пространство. Ох, только бы Даня не попался. Впрочем, он знает о псионике и как ей противостоять.
— Что же? Илья, не молчи. И… что ты делаешь? — удивился Корф. — Илья… что… остановись… не надо, мне же…
Я понял, что там происходит — граф вскрывает мозг барона. А Матюшин не любит тратить время. Катя потянулась к двери, но я опередил ее. С подготовленным заклинанием клетки я открыл дверь и шагнул в гостиную.
Все как я и предполагал — Корф согнулся в три погибели, держится за голову, а из ушей и носа льет кровь. Дородный граф с брюшком и обвисшими щеками стоит над ним и чертит руны.
Я не стал ждать продолжения и накинул на графа клетку. Юрий Андреевич тут же со стоном повалился на пол. Катя подбежала и занялась лечением. Клетка сначала заставила Валуева согнуться, потом скорчиться, а в итоге сесть на пол и поджать ноги. Он похлопал по полу и усмехнулся. Я тоже. Поскольку я не имел ни малейшего понятия о его основной магии, то сделал у клетки дно и утопил его в пол, иначе пленник не смог бы в ней сидеть. А то кто знает, если он маг земли, воды или огня, смог бы уйти через пол.
— Заходи, — позвал я Даню.
— С места в карьер, да, ваше сиятельство? — усмехнулся он и подошел к клетке.
— Что проис… — начал было граф, но вгляделся в наши лица сквозь темные прутья клетки и протяжно застонал с осознанием в глазах. — Какие умные детки нынче пошли. И что же вам надо?
— Всего лишь имя князя, который отдает вам приказы из Москвы, — тоном, словно спрашивает о сущей безделице, сообщил Даня.
— С чего бы мне раскрывать его имя? — рассмеялся Матюшин. — У вас ведь есть только его титул. Без меня вы никогда его не вычислите. Да вы даже не смогли выяснить, кто из нас псионик. Долго идет информация из университета, да? Мой покровитель позаботился об этом.
А вот он и навел нас на след, любитель побахвалиться. Думает, раз мы настолько молоды, то ничего не заметим. Я не стал акцентировать, чтобы он не замолчал. Вдруг еще что-то ляпнет.
— С того, что вы вряд ли заходите помериться силами с одним из лучших псиоников последних выпусков, — с милой улыбкой вместо этого ответил я и кивнул на Катю. — Вы же не почувствовали нашего присутствия.
Усмешка сползла с его лица при взгляде на Катерину. Их взгляды сцепились. Граф наверняка сразу бы попытался атаковать, если бы не клетка. После долгих секунд таких гляделок он первым отвел глаза и посмотрел на меня. Больше Илья Петрович не улыбался, кажется, в полной мере осознав свое положение — он или скажет все сам, или ему выпотрошат мозг, что он минутами ранее собирался сделать с бароном Корфом.
— Уверен, что эта девочка способна на такое? — напряженно спросил он.
— Спроси у девочки. — Я тоже перешел на «ты».
Катя только фыркнула и подошла ближе.
— Если будете молчать, Илья Петрович, попрошу Диму снять клетку. И узнаете, на что я готова, — елейным, очень опасным в ее исполнении, голоском сказала она. — Вы пытались убить Славу. Весьма неуклюже, да, но пытались. Кстати, даже не его. А сейчас готовите новую попытку, уверена, более профессиональную. Так как думаете, смогу или нет?
Он облизнул пухлые губы.
— Я понял. Я назову имя, — сказал он севшим голосом. — Это князь…
И время замедлилось. Треснуло стекло. Охнула Катя. Запах обожженной кожи. Влажный звук. Стон пленника и его удивленные вмиг остекленевшие глаза. И время пошло привычным ходом.
В окне зияла маленькая круглая дырочка. Катя держалась за шею, а между пальцев текла кровь. По груди пленника расплывалось кровавое пятно, он хватал ртом воздух, но не мог вздохнуть. Даня кинулся к Кате.
— Имя! — рявкнул я, развеял клетку и поддержал Матюшина под голову. Одновременно поставил щит на окно. В него попала еще одна пуля.
— Князь… — с хрипом вырвалось у него вместе с кровью. Он пошевелил губами, но без звука. — … ский…
И обмяк у меня в руках.
— Падаль, — бросил я и подбежал к Кате и Дане.
Пуля чиркнула ее по шее и явно задела артерию. Даня зажимал рану, но кровь все равно вытекала, а Катя от шока и боли не могла сосредоточиться — руны появлялись и сразу опадали кровавыми хлопьями. Я рванулся к Корфу.
— Умеешь лечить? — тряхнул я его за грудки.
Но его голова лишь мотнулась как у тряпичной куклы — барон еще не пришел в себя после ментальной атаки, а Катя лишь стабилизировала его. Я поднялся и повернулся к друзьям. Даня зажимал рану и шептал «соберись». Чем-то это напоминало ситуацию на пляже в Познани. Только лекаря у нас нет. Вернее, лекарю и нужна помощь. Выбегать в коридор и звать на помощь времени не было. Придется действовать самим.
— Даня, прижигай рану, — приказал я.
— Но я же могу…
— Князь, не распускай сопли! — прорычал я.
— Но шрам… черт! — воскликнул он и сделал глубокий вздох.
— Даня, сделай все красиво, как ты умеешь, — мягко сказал я.
— Мне нужны обе руки.
— Я подержу. Скажешь, когда отпускать.
Он снова кивнул и отпустил рану. Я тут же перехватил. Он достал зажигалку и начал чертить руны. Алатырь. Крада. Мир. Руны горели в воздухе перед нашими лицами, отражались в карих, сейчас таких огромных глазах Кати. Даниил кивнул, я убрал руку. Он активировал заклинание и провел пальцем по ране нашей подруги.
Зашипела и завоняла горелым кожа. Катя закричала и попыталась отстраниться. Я удержал ее. Она дрожала, но оставалась в сознании. Мне показалось, это длилось вечно, но прошло всего секунды три-четыре. Наконец, Даня опустил руку. Он тяжело дышал. На шее Катерины вспух ожог, зато она дышала.
— Вы психи, — хрипло прошептала она. — Помогите дойти до зеркала.
В дверь начали барабанить.
— Я разберусь, — бросил Даня.
Я кивнул и подхватил Катю на руки, принес к зеркалу в спальне. Она начала чертить руны. Рука дрожала, но руны больше не исчезали. Из гостиной слышалась эмоциональная испанская речь.
За нашу безопасность я не переживал. Убийце нужен был Матюшин, а не мы. Катю он зацепил случайно или она удачно подвернулась, иначе бы смогла прочесть его поверхностные мысли, пока граф пытался назвать фамилию. В окне дыра, так что нас не обвинят. Даже в состоянии Корфа. А если и обвинят, у нас дипломатическая неприкосновенность и максимум, что нам светит, вежливая просьба покинуть страну. А мы и без них собираемся уезжать.
— Спасибо, что не растерялся, — шепнула Катя и поцеловала меня в щеку.
На шее у нее алел шрам, но уже не такой жуткий, как от ожога.
— Я бы не простил себе, если бы что-то случилось с тобой или Даней, — улыбнулся я.
— Он сказал?
— Нет. Давай об этом потом.
Мы вышли в гостиную. Разговор уже перешел в более спокойное русло, вызвали полицию. Мы ответили на вопросы, умолчав об истинной причине встречи. Сказали, что собрались обсудить некоторые вопросы с представителями местной русской диаспоры. На этом нас отпустили.
— Кий, значит, — озадаченно сказал Святослав, когда мы вернулись в резиденцию.
— Ский, — поправил я.
— У половины князей так заканчивается фамилия, — поморщился он. — Это нам ничего не дает.
— Верно, зато дает его обмолвка.
— Что? Ты о чем? — насторожились Катя и Даня.
Мы сидели в гостиной. Ольга и Миша еще поколдовали над шеей Кати, но значительно уменьшить шрам не получилось — он так и остался красноватым и выпуклым, с ребристым краем. Теперь она сидела, уютно устроившись в объятиях Славы на диване. Даня и Ольга заняли кресла, нам с Мишей остался второй диван.
