— Хорошо, что я не хиляк, — улыбнулся я и повел ее по коридору. — Идем спорить в другом месте, а не на месте преступления.

Ольга недовольно засопела, но позволила себя увести. Мы отдали рубашку Мише и продолжили разговор в ее комнате.

— Что ты предлагаешь, Оль? Чтобы я сидел дома и носа на улицу не казал? — миролюбиво спросил я.

— Нет. Я прошу тебя не ходить одному, — проворчала она. — Не подставляйся без надобности.

Я мысленно поморщился. С одной стороны Ольга права, но сидя в резиденции я бесполезен, а тому, кто готов составить мне компанию вечером, не объяснить прогулки до собора. Как и не поговорить открыто с горгульей при нем или при ней. Но царевна все еще права — делать такие подарки, как одиночные прогулки, Сергею глупо. Да, я мог бы сбежать в ночи, но не сомневался, что за резиденцией наблюдают, и не только глазами. Сергей уже знает, насколько хорошо я пользуюсь иллюзиями, и наверняка дал распоряжение отслеживать использование магии возле нашей резиденции.

— Хорошо, тогда я понаблюдаю из окон и вычислю слежку, — вздохнул я.

Ольга довольно кивнула и чмокнула меня в подбородок. А я понадеялся, что шанс поговорить с кем-то из местных нелюдей все же появится.

Рубашка — это вам не пуговица. По следу рубашки Михаил зашел в сон Подменыша почти без затрат магической энергии. Сумбурный кошмар он оставил без внимания и сразу отправился в воспоминания о событиях прошедшего дня.

Утро Лучано началось с весьма неприятного разговора. «Толстой» вызвал его к себе и передал трубку телефона. Оттуда в ухо несчастного итальянца посыпалась ругань и обвинения в неудачах. Потом Диего перешел к угрозам и запугиваниям. В итоге так «вдохновил» Подменыша, что он решил действовать немедленно. Результат Миша знал — истеричная поездка на площадь Колумба. Ему не повезло, что их манакар подъехал, иначе бы Дане пришлось тяжело в погоне даже за представительским, а значит, не таким шустрым, как обычные, манакаром. Прямо сказать, маналимузином.

Миша порадовался, что Удача сегодня встала на их сторону, и отправился дальше, к событиям в кабинете подменного графа Толстого. Но там, к его удивлению, они только начались.

В кабинете Лучано ждал Диего. Он вольготно расселся в кресле посла, а сам «граф» скромно устроился на стуле для посетителей, мягком, но не настолько удобном.

— Лучано, Лучано, ну что же ты творишь? — с притворным участием спросил Диего вместо приветствия. — Ты же сейчас едва не испортил все. Ну как так можно.

— Если бы эти не появились, я бы уже все сделал, — с вызовом заявил Подменыш.

— Ох, ну конечно, во всем виноваты злые русские, которые не вовремя вернулись домой, — с издевкой посетовал Диего. — А ты тут совершенно не при чем. Ты ведь все продумал, все распланировал и просчитал, да?

Лучано только стоял и сопел. Михаил знал, что он не только выглядит провинившимся школьником, но и ощущает себя так же. Он превратился в того мальчика, которого строгий отец отчитывал в детстве за плохие оценки, а сам он пытался оправдываться, что предмет трудный, что учитель придирается, и многое другое, но он сам не виноват. Вот и сейчас он не чувствовал своей вины, ведь все почти получилось, его догнали в последний момент. А если бы этот глупый гид отдал микрофон сразу, но он сделал бы все на глазах у преследователей и они ничего бы уже не смогли исправить.

Миша скривился — он никогда не любил людей, которые не признают своих ошибок. Да, удобно сваливать вину на других, но пока ты будешь так поступать, никогда не сделаешь выводов и не научишься действовать верно и успешно.

— Молчишь? Ладно, можешь не отвечать, — махнул рукой Диего и легко поднялся на ноги. — Идем.

— К-куда? — испугался Подменыш. — Вы меня…

Он вдруг испугался, что сейчас с него снимут заклятие и вышвырнут без денег. А ему очень нужны деньги.

— Не бойся, мы тебя еще не увольняем. Идем, — ухмыльнулся Диего.

Он открыл скрытую фальшивым шкафом дверь и пригласил Лучано внутрь.

Они прошли по узкому темному коридору и попали в канализацию, а оттуда на соседнюю улицу. Там они спокойно сели в манакар и приехали в особняк.

Жаль, вздохнул Меньшиков. Он надеялся увидеть альтернативный проход к пленникам, но это было бы слишком просто.

Тем временем Лучано провели прямиком в подвал. Миша запомнил путь, увидел, как открывал дверь и какими рунами снимал запор Сергей.

За дверью царила темнота. Ее разгонял лишь небольшой огонек свечи. Чтобы пленники не отвыкли от света и это не сказалось на Подменышах, понял Миша. Лучано втолкнули в камеру. Он неуверенно осмотрелся и встретился нос к носу с настоящим цесаревичем Святославом.

Как же они могли их перепутать, удивился Михаил. Даже будучи скованным, Слава не потерял царственного вида — прямая спина, развернутые плечи, спокойный прямой взгляд, И рядом этот неуверенный в себе неудачник, даром, что аристократ.

Без лишних слов Сергей позвал еще одного мага, велел Лучано положить руки на плечи Славы и начал ритуал. Слава не сопротивлялся, понимая всю бессмысленность этого. Свет Сергея смешался с тьмой второго мага. Они чертили руны, славянские руны, оба, и это причиняло боль как от сверла дантиста. Лучано не знал имени темного мага, но видел лицо. Он оценивал возраст мага лет на тридцать, невысокий, худощавый, выступающие скулы делали его лицо треугольным. Нос с горбинкой, тонкие усики и колючие глаза завершали образ. Говорил он на русском без акцента. Миша запомнил его, чтобы после описать друзьям, особенно Юсупову — пусть сделает запрос домой.

После окончания ритуала Слава казался изможденным, но все равно держал спину прямо. Лучано теперь больше походил на него, но все равно во взгляде сквозило что-то чужое. Но улыбался он теперь уверенно и зло. Миша видел Славу таким только перед сложными экзаменами.

— Итак, что же я должен сделать, чтобы от твоей страны начали все отворачиваться? — высокомерно спросил Лучано, глядя цесаревичу в глаза.

— Ты же не думаешь, что я помогу тебе? — Выдержал его взгляд Слава. В его голосе звучало презрение. — Ты теперь почти что я. Подумай, так ли оно тебе надо? Я вот люблю Россию.

— А я люблю себя и деньги. Я лишь почти — ты. И мне не нужна твоя помощь, — самоуверенно заявил итальянец. — Я знаю, как быть. Начну с инков. Они помешаны на чести и не любят нарушения обещаний. Именно это я и сделаю.

Святослав ни единым мускулом, ни взглядом не показал своего отношения к его словам. Он лишь вышел из круга света. Лучано увидел в этом символизм и воспрянул духом. Но в тени послышался неразборчивый шепот кого-то еще, кому больше лет. Граф Толстой, догадался Михаил. Их держат вместе. Хорошо, не придется тратить время на поиски.

— Надеюсь, у тебя получится. Не облажайся больше, — грубо бросил ему Сергей и вышел в коридор. Дождался, когда камеру покинут остальные, и закрыл запоры.

— Возвращаемся, — сказал Диего. Он не спускался в подвал и ждал наверху.

— Жаль, что в это время в Мадриде уже никто не работает, — посетовал Сергей. — Завтра утром звони и назначай встречи, Лучано.

— Да, господин, — ответил Подменыш.

И Миша с удивлением увидел, как нелепо выглядит раболепный поклон в исполнении Славы. А еще вместе с Лучано он удивился, что солнце уже клонится к закату. В подвале казалось, что прошло не больше получаса. На самом деле ритуал занял часа два. Теперь ясно, почему Подменыш провел так много времени в кабинете посла.

На обратном пути Лучано и Диего не говорили. Диего запустил Подменыша в коридор и ушел. Не-Слава сам добрался до кабинета, «графу» ничего не сказал и ушел ужинать.

Михаил вышел из чужого сознания и провалился в обычный сон.

Миша едва не застукал нас утром — мне снова пришлось прятаться под кроватью в чем мать родила.

— Прости, что так рано, Оля, доброе утро, — почти скороговоркой произнес он. — Надо спешить. Он собрался поссорить нас с инками. А потом и с остальными державами. Просто нарушив обещания или нахамив.