— Да, идем, — сказал я за всех.

— Сразу видно, кто не умеет развлекаться, — заявил Подменыш и в шутку пихнул Мишу в плечо кулаком.

Меньшиков не стал ничего говорить, только развел руками. Он и на границе долго привыкал к полевой форме, наш любитель строгих костюмов и модельной обуви.

По дороге к манакару он шепнул, что передал наблюдение за фальшивым послом девушкам. Хотел сказать что-то еще, но не стал — «Слава» мог услышать.

Мы проехали по уже темному дипломатическому району и попали на улицы города, что никогда не спят. Здесь горели фонари и вывески всевозможных увеселительных заведений, музыка играла так громко, что пробивалась к нам сквозь закрытые окна. На подступах к клубу «Пеликан» водителю пришлось снизить скорость до пешеходной, так много тут оказалось народа.

Клуб сиял огнями, над его названием восседала большая статуя пеликана и периодически раскрывала крылья. К входу вела красная ковровая дорожка. У дверей из тонированного стекла стояли два мордоворота-охранника. Вдоль дорожки расположились журналисты, фотографы и простые зеваки. Или поклонники. Я заметил даже пару телекамер. К началу дорожки по очереди подъезжали манакары и элитные автомобили, к ним подбегали служащие клуба, открывали перед гостями дверцы и с поклоном отходили обратно. Гостями, разумеется, были всякого рода знаменитости, аристократы или просто состоятельные люди. Кто-то позировал на камеры, другие спешили скрыться внутри клуба. Когда ажиотаж спадет, дорожку уберут, но журналюги из желтых журналов, охочие до сплетен и скандалов, останутся.

Разумеется, мы отстояли очередь из манакаров и вышли на красную дорожку. Мне очень не хотелось светить лицом, но «Слава» останавливался едва ли не через шаг, широко улыбался и махал руками. Зрители заходились от восторга, вспышки камер слепили. Кто-то попытался сунуть Подменышу под нос микрофон, но я вовремя подставил спину и он не заметил. Этот короткий путь в десяток шагов казался бесконечным. Я шел словно сквозь строй.

И вот шум и визг толпы сменился латинской музыкой. Я вздохнул с облегчением — никакой какофонии, только приятные ритмы.

К нам подбежал официант и жестом пригласил в одну из лож на втором этаже. Пока мы поднимались, я рассмотрел абстрактную мозаику на стенах, длинную стойку бара внизу, площадку для танцев, где показывали представление приглашенные танцоры в ярких костюмах. Вокруг стояли небольшие столики с удобными диванами, обитыми красной кожей. Первый этаж явно предназначался для состоятельной публики. Аристократы же занимали второй этаж.

Тут площадку уставили диванами с высокими спинками, чтобы отделить один стол от другого. Это и называли «ложами». В каждой ложе могли расположиться по шесть человек. Но только за тремя столами сидели компании. Остальные ложи занимали одиночки. Вдоль правой стены установили приватные кабинеты, я увидел четыре двери, но даже не надеялся, что «Слава» пойдет в ту сторону. Здесь играла другая музыка, более спокойная и утонченная. Никаких танцоров — все строго и со вкусом. Вдоль дальней стены расположилась еще одна стойка бара. Пока мы шли в свою ложу, я узнал парочку актеров и одного маркиза, известного ловеласа и прожигателя жизни. Остальных не знал, но больше всего они походили на золотую молодежь, мажоров, как их звали в России. Двое откровенно скучали.

Нас усадили за столик и раздали меню. В барной карте первым делом я прочитал, что помимо стандартных напитков нам могут приготовить что-то эксклюзивное. В меню эти слова повторялись и в отношении еды. Наверняка у гостей с первого этажа такого варианта не было.

Мы устроились и сделали заказ. Я присмотрелся к Подменышу — он выглядел задумчивым и будто бы разочарованным.

— Что не так, Слав? — уточнил я, изобразив удивление.

Да, я его провоцировал. Чем дольше «Слава» будет думать, тем лучше спланирует. Я же хотел, зная настоящего цесаревича, чтобы он ухватился за первую же идею и начал ее осуществлять. Так больше шансов, что он совершит ошибку, а мы сможем его остановить.

— Я думал тут будет… живее, — вздохнул он.

— Ты разве не читал о нем перед приходом? — удивился Михаил. — Сказано же, что элитный клуб. Тут не может быть «живее».

Подменыш вздохнул и откинулся на диван. Оживился он только через пару минут, когда принесли напитки. Он сразу ополовинил бокал и снова начал осматриваться. В глазах появился знакомый блеск, который еще Рома Ушаков в свое время окрестил как «суету навести охота».

— А, вот какие тут развлечения, — усмехнулся «Слава» при виде двух женщин. Они проплыли мимо нас, оставляя шлейф дорогих духов, и уселись по разные стороны от маркиза.

— Эскортницы, — определил Даня. — И что? Это не семейный ресторан.

— Если бы не Катя… — вздохнул Подменыш и продолжил рассматривать зал.

Он словно бы выбирал себе цель. Так у него нет точного плана? Это уже интересно.

И тут я подумал: почему мы не попытались перетащить его на свою сторону, почему сейчас пасем его вместо того, чтобы просто делать вид?

А все просто, тут же ответил я себе. Нам нечего ему предложить. Во всяком случае сейчас. Ночью Миша сходит к нему в сон и выяснит его мотивы. Здесь, в клубе, мы рискуем спровоцировать его на совсем уж неконструктивные действия. Так что сидим и пасем.

Только что же он задумал? Просто пьяный дебош не тянет на международный скандал, всего лишь на неприятную заметку, максимум на репортаж на местном телеканале. В этом случае всего лишь позвонит император и погрозит пальчиком. Нет, тут должно быть что-то более серьезное.

— А что Катя? — тем временем спросил Даня.

— Какая-то она в последнее время не такая. Словно чужая, — огорченно ответил «Слава». — Еще и бумаги почему-то не отдает.

Опаньки! Я поймал взгляд Дани и едва заметно кивнул. Миша тоже понял, кажется. Подменыш подстилает соломку. Если его начнут подозревать, он заявит, что это Катя предатель, а он белый и пушистый.

— Какие бумаги? — уточнил Миша, хотя уже знал.

— Да, договор один. Я попросил его подержать, а она уже неделю не отдает.

— Вернемся и спросим, — пожал я плечами.

— Ладно, давайте выпьем еще раз за ваш приезд. — Подменыш поднял бокал и широко улыбнулся. — И за то, что все вы остались живы в той драке.

— И за скорейшее выздоровление Николы, — добавил Даня.

— С ним Вера, так что точно скоро будет бегать, — рассмеялся «Слава».

Мы выпили. Принесли закуски. Музыканты заиграли что-то более бодрое, явно по чьему-то заказу. А Подменыш перестал сканировать зал. Выбрал себе цель? Зато начал целенаправленно напиваться. Только глаза оставались трезвыми. Я знал, что есть препараты, которые позволяют не пьянеть. Неужели он принял такой?

В какой-то момент Миша попробовал его остановить, но я коротко качнул головой — пусть пьет. А дальше все произошло довольно быстро.

Из приватного кабинета вышел мужчина. Михаил увидел его и явно узнал. Мужчина остановил взгляд на «Славе» буквально на секунду дольше положенного, поправил прическу и пошел на выход. Путь его лежал мимо стола одного из молодых скучающих аристократов. Мужчина как бы случайно задел его плечо, как бы не заметил и пошел дальше. Юнец возмутился, подскочил и развернул его к себе. Подменыш поднялся и пошел их разнимать.

— Они сами… — начал было Миша. Ох не вовремя он вошел в роль дипломата.

— Это оно самое, ждем, — перебил я его, а сам подобрался, готовый действовать.

— Это Диего, — ошарашил нас Михаил.

— Вот и хорошо, — сквозь зубы произнес Даня и пересел так, чтобы выскочить из-за стола в любой момент.

К перебранке подключился метрдотель. Музыканты заиграли громче. Откуда-то появился фотограф и защелкал камерой.

В руке Подменыша блеснул нож. Мозаика у меня в голове сложилась. Я подскочил к ним и мертвой хваткой вцепился в руку «Славы». Краем глаза увидел, что Даня чертит руны. Вдруг Подменыш перестал сопротивляться и удивленно оглянулся. Подошел Миша.

— Господа, прошу вас… — начал он. Вроде, ничего необычного, но таким тоном, что все замолчали и прислушались. — Давайте успокоимся, мы же не на вокзальной площади…