- Ничего, я просто ужасно скучала. – и, чтобы окончательно закрепить наши намеренья и договорённости, произношу первая. – Я люблю тебя, Медведев Демьян, очень сильно люблю.

- Х-х-х… - расслабленно выдыхает мужчина, блаженно улыбаясь. – Малышка моя, я люблю тебя не меньше. – роскошное обручальное кольцо с восхитительным сверкающим камнем скользит по моему пальцу. Я его невеста, окончательно и бесповоротно.

Я счастлива. Кутаясь носом в любимую шею, вдыхая родной запах, заключённая в крепкие объятья, как в броню, я счастлива. Потом, у нас будут и споры, и разногласия, и страстные примирения. «Безграничное доверие, Лиза» - самые часто припоминаемые мужчиной, мои же слова. Просто с ним всегда на грани, рискованно и остро. Но безопасно, потому что любимая, потому что единственная, его, вся без остатка. А за своё он порвёт, растопчет, уничтожит. Большой и сильный мужчина, Медведь, который возродил во мне любовь, подарил семью, и отвоевал новую жизнь.

Это не конец, мои драгоценные, впереди нас ждёт эпилог, который переписывался несколько раз, вскоре вы поймёте почему

Семь лет спустя

Поднимаюсь с кресла, выпрямляя поджатые ноги, быстро сую их в тапочки. Дома тепло, но снежный февраль на дворе, делает меня ещё худшей мерзлячкой. Прохожусь по своему рабочему кабинету, который я «отжала» у мужа, как он говорит. Он ему без надобности, а я работаю. Как мы с Матвеем когда-то мечтали, я помогаю детям из детского дома обрести семью. Нахожу родственников, спасибо Дёме за связи, помогаю оформить опеку, усыновление, решаю почти все юридические проблемы детского дома, в котором выросла. Вот сейчас, после трех лет в одиночества, одна малышка нашла бабушку, которая хочет забрать внучку. Я готовлю документы.

- Ма-ам, смотри, что папа принёс. – дверь с шумом открывается, и ко мне бежит мой семилетний сын, с огромными от восторга глазами, сжимая что-то, как видимо, очень интересное в кулачке. – Угадай, что это?

- Понятия не имею, милый. – понимаю, что ничего полезного папа принести не мог.

- Ну, ма-ам. – сын разжимает ладошку, в которой лежит пуля. Кисло улыбаюсь его радости. – Давай угадывай, что это.

Да, уж, это их с папой любимая игра, Мотька таскает мне папин арсенал, я «угадываю», что это. Беру пулю и осматриваю её. Затем под горящий взгляд сына рассказываю, что это.

- Это бронебойно-трассирующая пуля 7БТ3, для пистолета «Удав». Кажется, со стальным сердечником 7Н29.

- Мам, угадала, ты молодец. Ты знаешь, что редкая баба, разбирается в оружии так хорошо, как ты. – со знанием дела выдает мой сын.

Я делаю глубокий вдох и выдох, понимаю, что это не его слова, сердиться не имеет смысла, но слышать такое от семилетнего ребёнка.

- Это кто тебе такое сказал? – спокойно спрашиваю Матвея.

- Так Чёрный говорит. – с детской непосредственностью выдает Мотька.

- Верни это папе, и перестань играться с такими вещами. – строго выговариваю сыну.

- Ну, как, мам. Мне нужно отлично разбираться в оружии, если я хочу пойти работать в спецназ.

- Я тоже хочу в спецназ. – тут в дверях показывается мой муженёк с нашей дочкой на руках, которая торжественно оглашает своё желание.

Работа в спецназе, ну никак не вяжется с пышным розовым платьем и пластиковой короной, которые сейчас на ней надеты.

- Настюш, а кто тогда будет папиной принцессой? – Демьян кривится, наигранно насупившись.

- Да, Наська, - вторит отцу сын. – только мальчики могут стать солдатами. Ты вырастишь и станешь принцессой или вебкам-моделью.

Я даже не хочу представлять, откуда Матвей взял это «вебкам-модель», но думаю, от того же Чёрного. Перевожу сердитый взгляд на мужа, тот прячет улыбку в волосах дочери.

- Давай, малышня, разбежались. – Дёма спускает Настюшу с рук и отправляет вслед за убегающим братом.

- Как стемнеет, пап, проводим отстрел, мы договорились? – кричит Мотька.

- Как стемнеет, сын. – подтверждает отец. Подходит ко мне, заключая в объятья. – Ты сердишься.

- Конечно, я сержусь, мы же договаривались, никакого оружия.

- Нет, малышка, мы договаривались, никакого криминала, про оружие речи не шло. Тем более будущему спецназовцу…

- Господи, Дёма, помолчи, я тебя умоляю. – прикрываю глаза и утыкаюсь лбом в грудь мужа.

- Ну что ты, мать, раскисла. У нас с тобой такие замечательные дети, борец с преступностью и веб-модель.

- Хм-хм-хм… - хнычу в мускулистую грудь. – Поговори с Артёмом, пусть прекратит вести такие речи при нашем сыне.

- Как скажешь, малышка. Ты закончила, может, поедем куда-нибудь перекусим. Давно мы не выбирались все вместе.

- Я не против. – соглашаюсь лениво. – Мы давненько не выбирались никуда и вдвоём. А кто-то когда-то мне обещал.

- Малышка. – тянет муж, прижимая меня к себе за ягодицы. – Слово даю, эти выходные вчетвером, а следующие вдвоем. Два дня, только ты и я. Договорились.

Он уже вовсю трётся о мой живот восставшей плотью, передавая и мне своё возбуждение. Огромные медвежьи ладони, сжимают и шлёпают мягкие полушария, бесстыже залазят под резинку домашних штанов, добираясь до сокровенного местечка. Демьян дразнит меня, покусывая ушко и шею, заставляя дышать часто и поверхностно.

- Что-то мне уже никуда не хочется ехать. – томно выдыхаю, забравшись под футболку мужа.

- Чёрт, маленькая, доигрались. Ты быстро в душ. Я пойду, найду Наталью Николаевну и попрошу собрать детей, минут так через сорок. Нам хватит сорок минут?

- Это вместе с душем и моими попытками хоть мало-мальски собраться. Или…

- Чёрт. Скажу, что через час выезжаем.

- Ты слишком самоуверен в своих силах, Медведь. – кокетливо прикусываю нижнюю губу, зная, как это действует на мужа.

- Не делай так, а то я до душа не дойду. – грозно рычит, мой хищник.

- Что и требовалось доказать.

Вечером, после шумных посиделок с детьми, я укладываюсь под бочок к любимому мужу, крепче жмусь, закинув на него руку и ногу. Несколько раз глубоко и шумно вздыхаю. Нет, не специально, хотя не без этого. Хочу завести с ним трудный разговор, и не знаю, как начать. Никогда ещё со времён нашего знакомства меня не пугал этот Медведь так, как сейчас.

- Ладно, вещай, малышка, ты явно хочешь мне что-то сказать. – не выдерживает Дёма. А я не знаю улыбаться ли мне или напрягаться.

- Только пообещай не взрываться сразу. По возможности вообще не взрываться. И хотя бы попытаться меня дослушать и понять. – господи, мне так страшно не было даже у Виктора.

- Что там за новости такие? Малышка, ты заставляешь меня нервничать. У нас что-то произошло? Что-то с детьми?

- С нашими детьми всё в порядке. Но это касается детей. Пф. – перевожу дыхание ещё несколько раз, готовясь прыгнуть в ледяную воду.

- Боже, Лиз, ты беременна? – почти подскакивает в кровати Дёма, наспех включая светильник.

- Типун тебе на язык, Медведь. Ты вообще уже умом тронулся. Ты забыл, как тяжело мне далась Настя? У меня до сих пор шов болит, и позвоночник ломит, и поясницу.

- Ты меня запутала окончательно. Тогда про каких детей речь? – муж сел в кровати, обняв руками колени, сложив их замком, вопросительно глядя на меня.

- Понимаешь. В наш детский дом перевели мальчика. Он почти как наш Мотька. Так вот он… понимаешь, ну как ёжик. Понимаешь? Он всё время огрызается, дерётся, грозится убежать. Он, кстати, уже убегал из других детских домов. Не может найти общий язык ни с кем. Понимаешь? – я заглядывала ему в глаза с такой надеждой, но отклика к словам не находила.

- Пока я мало тебя понимаю, Малышка, и то, что ты это слово повторила раз пять, не проясняет ситуацию. – муж говорил абсолютно спокойно, что вселяло в меня некую уверенность.

- Он всем говорит, что его отец криминальный авторитет…

- Вот это точно не я! Я про всех своих детей знаю. – я, конечно, скептически посмотрела на мужа, но припоминать ему давнюю историю не стала.