Я едва приступаю к поеданию своей порции, как у этого зверюги нет уже и половины.

- Ты быстро ешь. – констатирую увиденное, и присасываюсь губами к сладкой макушке.

Медведь поворачивает голову в мою сторону и замирает с мороженым у рта. Я вижу, как дёргается его кадык, а тёмные глаза делаются ещё темнее, в них появляется блеск, или это лучи заходящего солнца играют на цветной радужке. С интересом разглядываю суровое лицо, не отвлекаясь от своего занятия. Посасываю подтаявшее лакомство, провожу языком по кромке вафельного стаканчика, затем отнимаю ото рта и облизываю перепачканные губы.

- Сосать и облизывать - удел женщин. – в его голосе больше хрипоты, чем обычно, и двоякость произнесённой фразы лишь усиливает это.

- Считаешь, мужчина не может сосать и лизать? – моя реплика не менее провокационна.

- Удел мужчин - кусать. – в подтверждение своим словам он откусывает большой кусок и почти не жуя глотает его.

- Но ведь если кусать, может быть больно? – слизываю остатки сладости с уголка губ.

- Может. Быть больно. А может быть превосходно. - после этих слов он смачно облизал свое чуть подтаявшее мороженое и закинул остаток стаканчика в рот.

Мои щеки вспыхнули, от секундной дерзости не осталось и капли. Я прикусила губу и отвернулась. Мороженого мне больше не хотелось. Половина моего десерта полетела в мусорку.

- Пойдём, здесь нам больше ловить нечего. – он встаёт и протягивает мне руку, в которую я безоговорочно вкладываю свою. – Если этот старый хр*н решил, что может кинуть меня на бабки, то он глубоко заблуждается.

Мы опять почти бежим, уже на выход из сквера. Размашистый шаг мужчины, был таким быстрым, что мне приходилось буквально за ним бежать. Шли мы, правда, недалеко, уже за поворотом, в двух сотнях метров, Медведь поволок меня в подъезд близ стоящего дома. На третьем этаже мужчина принялся колотить в железную дверь.

- Нет его, нет! – из щелки соседней двери, показалось раскрасневшееся лицо соседки. – Ходют тут, ходют, ироды. Топчут.

- Уважаемая, - басит грозным рыком Медведь. – а когда ушёл Леви Натаныч, не подскажите.

- Что я тут слежу за ним, чёль. – бабка явно врала, она не просто следила, даже получала от этой слежки нескончаемое удовольствие.

Медведь пошарил в карманах своих джинсов, выудив оттуда крупную купюру. Глаза «Мисс Марпл» расширились, и даже слюни потекли от увиденной бумажки. А уж когда, мужчина протянул ей купюру в щелку двери, та схватила её на подобии голодной собаки.

- В обед ещё, милок. – затараторила старушка. – В обед к нему приходил паренёк, стучал громко, прямо как ты. Натаныч, через минут двадцать с чемоданчиком-то и убёг.

- С*ка! - громко выразился мужчина. А бабка поспешно закрыла дверь. – Тварь!

Я всё поняла без вопросов. Моих документов нет, о перелёте в Испанию можно было забыть. Медведь в последний раз яростно пнул дверь и повернулся ко мне. Не знаю, что он увидел на моём лице, сейчас для меня почти кончилась жизнь, ушла последняя надежда на спасение.

- Иди ко мне. – он притянул меня ближе, впечатал в своё большое тело. Я прижалась к нему как к единственному оплоту. – Не переживай, малышка, я тебе обещал, я тебя вытащу из этого дерьма.

Часто-часто, по-детски киваю головой, не отрываясь от него. Уже не спеша, мы покидаем подъезд. Медведь, с кем-то говорит по телефону, но разговор почти не различим. Чуть тормознув у подъезда, мужчина вдруг резко вскидывает голову, а затем, стремительно прижав меня вплотную к себе, враз разворачивает нас лицом к подъездной двери. Я чувствую, как несколько раз дёргается массивное тело, слышу сдавленное шипение, и отборный мат. Меня буквально приподымают над землёй и бегут. Не понимаю, я тоже бегу или только перебираю ногами в воздухе. Нет, твёрдость земли мне удаётся почувствовать только когда, наша пара оказывается за гаражами. Дышу так часто и тяжело, как будто это я бежала с человеком на руках. Медведь ещё морщится и ведёт широкими плечами.

- Что… это… было… - я всё понимаю, мне нужно лишь подтверждение моих догадок.

- Нас нашли, малышка, вернее нашли тебя, ну а с тобой и меня. – он говорит ровно, почти не запыхавшись, ещё раз доказывая, какая он машина.

- И что… теперь…

- А теперь я хочу знать, насколько быстро ты умеешь бегать.

Несколько раз, глубоко вздыхая, и кивая.

- Мой байк, вон там, видишь. – указывает пальцем на стоянку неподалёку. Я снова киваю. – Тебе надо добежать туда как можно быстрей, и надеть шлем. Ты спрашивала, зачем это всё, так вот тебе ответ. За этим. – мужчина разводит руками. – Твоё тело защищает броник. Шлем защитит голову, но до него необходимо добраться. – он приподымает штанину джинс, и достаёт из прикреплённой к ноге кобуры пистолет. – Твоя задача бежать, не оглядываясь, периметр моя забота, я буду тебя прикрывать. Ты всё поняла.

Я всё так же киваю, губы, рот, и горло неимоверно пересохли. Я вдруг с тоской вспомнила выброшенное мороженое. Самое время, Лиза.

- Беги! – яростный рык.

Последнее, что вижу, прежде чем припустить, это как Медведь выходит из нашего укрытия спиной по моему направлению и делает несколько выстрелов. Секунды, и я возле стального монстра, еще пара, и шлем уже на моей голове. Шум, крики, выстрелы, бешеный стук моего сердца. Меня закидывают на мотоцикл, и мы стремительно срываемся с места. Ноги опаляет жар корпусного металла, и почему-то неприятно щиплет левую. Я вцепилась в мужчину так крепко, зажмуриваюсь и молюсь, чтобы это всё поскорей кончилось.

Демьян

Гоню с запредельной скоростью, наплевав на правила и светофоры. Главное - обезопасить Лизу. Зачем только взял её с собой. Малышка замерла за моей спиной, кажется, даже не дышит. Крепко вцепилась в меня своими ручками. Такая смелая и такая трусливая одновременно. Главное, чтобы опять не впала в свой молчаливый транс. Сбавляю скорость до допустимой, и вижу, как подрагивают пальчики. Потерпи, малышка. Почти приехали.

Едва успеваем заехать в ворота, как следом за нами закатывает Алик. Что удивительно, один, неужели не сказал своей благоверной, куда едет. С ним я говорил перед нападением, он, должно быть, всё слышал, раз так быстро сорвался.

- Ждали, значит. – не спрашивает, констатирует.

- Да. – бормочу и стягиваю с себя броник, кидая его на землю.

Две пули застряли в кевларе, одна в районе лопатки, другая чуть ниже. Бланш, конечно, останется знатный, но главное не перелом. Малышка стоит и трясётся, как зайчишка, помогаю и ей избавиться от тяжёлой защиты. Осматриваю на предмет повреждений и её броник, вроде цел, не зацепило.

- Как ты, нормально?

- Да, кажется.

- Ничего не болит, всё цело. – Лиза отрицательно машет, а рядом стоящий Алик разряжается матом, кивая мне на её ногу. Щиколотка девушки в крови.

Приседаю на корточки, аккуратно ставя её ножку себе на колено. Царапина, довольно внушительная, но вроде неглубокая. Поранилась, когда бежала, или когда я волок её за гаражи. Обманываю сам себя, я прекрасно знаю, что это за след, это борозда от пули.

- Не больно? – пожимает плечами. – Чёрт, малышка, только не уходи опять в молчанку.

- Как будто ты у нас такой многословный. Буквально пару часов назад, на этом же самом месте я из тебя и слово вытащить не могла. – губы неосознанно расплываются в улыбке, накатывает облегчение. Да, давненько мы не ввязывались в такие разборки.

- Иди в дом, Лиза, попроси Алевтину Степановну тебе помочь, обработать царапину. И пусть накроет на стол, надо отметить такой удачный день.

Лиза весело хмыкает и, морщась, идет к дверям. Давай, малышка, скройся с глаз, дай большим дядям немножко поразмыслить. В кабинете скидываю с себя футболку, Алик присвистнул.

- Что там?

- Справа рёбра, стоящий бланш. Ты как, дышишь, точно без перелома.

- Вроде да… - глубоко вдыхаю, расправляя грудную клетку. – Норм. Плесни мне тоже. – прошу друга, когда он тянется за моим коньяком.