В понедельник всё должно было вернуться на круги своя. Но не вернулось. Потому что утром в понедельник на пороге её кабинета появилась она.

Высокая, ухоженная, с холодной, как ледяная скульптура, красотой. Женщина лет сорока пяти в безупречном костюме от-кутюр. Алёна Орлова. Вторая, и, как поговаривали, самая циничная из бывших жён Александра.

— Вероника Колесникова? — её голос был сладким, как сироп, и острым, как лезвие. — Я слышала о вас так много. Полагаю, у нас есть пятнадцать минут, чтобы обсудить ваше… будущее. Вернее, его отсутствие в стенах этой компании.

Она вошла, не дожидаясь приглашения, и опустилась в кресло, как королева на трон. Вероника, ошеломлённая, медленно села за свой стол. Война только что вышла на совершенно новый уровень. И противник оказался куда более изощрённым, чем скептичные журналисты и чиновники.

Алёна улыбнулась ледяной улыбкой.

— Итак, милая, давайте начистоту. Сколько он вам платит за то, чтобы вы изображали из себя его юную спасительницу? Я готова удвоить сумму. При условии, что вы уйдёте. Сегодня.

Кабинет, который всего за несколько недель стал для Вероники личной крепостью, вдруг наполнился ледяным, разреженным воздухом, словно её выбросило в открытый космос. Алёна Орлова сидела напротив, поправляя идеально отутюженную складку на брюках, и её присутствие было осязаемо, как запах дорогих духов и скрытой угрозы.

— Ну что, милая? — повторила Алёна, с наслаждением растягивая слова. — Я жду вашего ответа. Я человек деловой, и время, как вы понимаете, деньги. Особенно когда речь идёт о таком… деликатном деле.

Вероника заставила себя сделать медленный, спокойный вдох. Адреналин, ударивший в голову, нужно было обуздать. Она не позволит этой женщине себя сломать.

— Госпожа Орлова, — начала она, и её голос, к её собственному удивлению, прозвучал ровно и холодно. — Я не понимаю, о каком «изображении» идёт речь. Я нанята вашим бывшим мужем для выполнения конкретной работы. И я её выполняю. Если у вас есть претензии к моему профессионализму, это можно обсудить с ним.

Алёна рассмеялась. Звук был похож на звон хрустального бокала, который вот-вот разобьётся.

— О, какая трогательная преданность! Прямо как у собачки. Но давайте не будем наивными. Я знаю Александра лучше, чем кто-либо. Он не нанимает молодых и ярких женщин только за их профессиональные качества. Для него это… хобби. Временное развлечение. Дорогое, но недолгое. И поверьте мне, когда это развлечение надоест, он не станет церемониться. Вы останетесь у разбитого корыта без гроша и с испорченной репутацией. Я предлагаю вам цивилизованный выход.

Вероника чувствовала, как гнев поднимается по её горлу горячей волной. Но она сжала пальцы под столом. Она не даст ей удовольствия увидеть её злой или униженной.

— Ваше предложение звучит очень… драматично. Но, к сожалению, я не играю в мыльные оперы. Я работаю. И пока Александр Викторович доволен моей работой, я остаюсь на своём месте. Если он захочет меня уволить, пусть скажет это сам.

Глаза Алёны блеснули холодным торжеством. Она наклонилась вперёд, опустив голос до интимного, ядовитого шёпота.

— Он не уволит тебя, дурочка. Он будет держать тебя на крючке, пока ты ему интересна. Он будет кормить тебя намёками, дарить подарки, как ту шаль… да, я знаю. А потом, когда ты окончательно потеряешь голову и полезешь в его постель, он тут же остынет. Потому что он не выносит привязанности. Для него это слабость. И ты станешь для него напоминанием об этой слабости. Он уничтожит тебя. А я… — она откинулась на спинку кресла, — я просто пытаюсь спасти тебя от самой себя. За хорошие деньги.

Каждое слово било точно в цель. Вероника чувствовала, как её уверенность даёт трещины. Ведь часть того, что говорила Алёна, была правдой. Его поведение — это постоянные качели: притяжение и отталкивание, теплота и лёд.

— Спасибо за заботу, — с усилием выговорила Вероника. — Но я привыкла сама разбираться со своими ошибками.

— Ошибка уже совершена, дорогая. Ты впустила его в свою голову. Теперь вышвырнуть его оттуда будет очень больно. — Алёна поднялась, её движения были плавными и грациозными, как у пантеры. Она бросила визитку на стол. — Мой номер. Думать будешь до конца дня. Завтра моё предложение потеряет актуальность. И тогда… тогда тебе придётся иметь дело уже не со мной.

Она вышла, оставив за собой шлейф дорогих духов и ощущение надвигающейся катастрофы.

Вероника сидела, не двигаясь, несколько минут. Руки у неё дрожали. Она взяла визитку. Простой белый картон, имя, номер телефона. Ничего лишнего. Элегантное оружие.

Она не заметила, как дверь снова открылась. В кабинете возник Орлов. Он выглядел мрачным.

— Что здесь делала Алёна? — его голос был резким, как удар хлыста.

Вероника вздрогнула и судорожно сжала визитку в кулаке.

— Вы не стучитесь? — выпалила она, пытаясь скрыть панику за вспышкой гнева.

— Я спрашиваю, что здесь делала моя бывшая жена? — он подошёл к столу, и его взгляд упал на её сжатый кулак. — Что это?

— Ничего. Реклама. Новый фитнес-клуб, — она попыталась шутить, но голос подвёл её.

Орлов молча разжал её пальцы и вынул визитку. Увидев имя, его лицо исказилось от ярости.

— Чёрт побери! — выругался он, швырнув картонку в урну. — Что она тебе наговорила?

— О, ничего особенного. Просто поинтересовалась моей ценой, — язвительно ответила Вероника, вставая. Её переполняли эмоции — гнев, обида, страх. — Оказывается, я могу получить вдвое больше, если уйду. Неплохой опцион, не правда ли?

Он схватил её за руку выше локтя. Его пальцы впились в её плоть почти до боли.

— Ты что, всерьёз думаешь, что я позволю этой стерве диктовать мне, с кем работать?

— А разве это вопрос работы, Александр Викторович? — она вырвала руку. — Или всё-таки хобби? Дорогое, но недолгое развлечение?

Он отшатнулся, словно её слова были ударом. В его глазах мелькнуло что-то похожее на боль, но тут же погасло, сменившись привычным холодом.

— Так. Значит, ты предпочитаешь верить ей. А не своим глазам.

— А что я должна видеть? — её голос сломался. — Ты то приближаешься, то отталкиваешь! Ты говоришь, что я тебе нужна, а на следующий день ведёшь себя так, будто мы едва знакомы! Может, она права? Может, для тебя это просто игра?

Он вдруг замолчал. Гнев исчез, сменившись странной, тяжёлой усталостью. Он провёл рукой по лицу.

— Да, — тихо сказал он. — Это игра. Самая опасная игра в моей жизни. И я плохой в ней игрок. Потому что я не знаю, как это делать по-другому.

Он посмотрел на неё, и в его взгляде была такая беззащитность, что у Вероники перехватило дыхание.

— Я старше тебя на двадцать лет, Вероника. У меня за плечами две неудачных семьи, куча ошибок и привычка всё контролировать. Ты врываешься в мою жизнь, как ураган, и ломаешь все мои схемы. Ты заставляешь меня чувствовать… чувствовать снова. И это меня пугает до чёртиков.

Он сделал шаг к ней.

— Алёна не права только в одном. Для меня ты не развлечение. Ты… катастрофа. Прекрасная, всепоглощающая катастрофа. И я не знаю, переживу ли я её.

Вероника стояла, не в силах пошевелиться. Его слова были горькими, честными и самыми желанными, которые она когда-либо слышала.

— Я не хочу быть твоей катастрофой, — прошептала она. — Я не хочу тебя ломать.

— Слишком поздно, — он медленно, как бы давая ей время отступить, притянул её к себе. Его руки обхватили её талию. — Ты уже это сделала.

И на этот раз его поцелуй не был намёком или случайностью. Он был властным, требовательным, полным отчаяния и голода. В нём была вся накопленная за недели напряжённость, весь гнев, вся неуверенность. Вероника ответила ему с той же страстью, впиваясь пальцами в его плечи, забыв обо всём — об Алёне, о работе, о двадцати годах разницы. Существовал только он. Его губы, его руки, его тело, прижатое к её телу.