А я… Я была потрясена его вниманием и заботой. Сердце выпрыгивало из груди, когда я представляла, как мы проведем тот или иной вечер. В тот момент, когда Илья протянул мне билеты и улыбнулся, я поняла, что влюбилась в него без памяти.

Не возникало даже мысли о том, что я могла обмануться…

Илья сам говорил, что я — та единственная, которую он хотел видеть своей женой. Эти слова, произнесенные с такой искренностью и теплотой, попали прямо в сердце. Я была уверена, что нашла того самого человека, с которым проведу всю жизнь.

А потом…

Я вытерла со щек слезы, чувствуя, как сердце разбивается на тысячи осколков.

Он решил, что наши отношения мешают службе и жена ему сейчас не нужна. Зачем-то придумал эту измену, выставил ее напоказ, словно это было для него развлечением.

Но для меня это стало смертельным ударом в спину.

Нашлись те, кто знал о наших отношениях. Мне прислали фото из бара, а затем и снимки, сделанные уже наутро, прямо в его постели. Я не могла поверить глазам. Девушка поторопилась выложить фотографии, написав, что не такой уж он неприступный — бросил свою подружку, едва она появилась рядом. Выглядела она очень даже счастливой…

Каждое ее слово резало меня как нож. На ее месте должна была быть я.

Вместо того чтобы поддержать, «доброжелатели» только усугубили мою боль. Их совместные фото приходили мне, наверное, весь день, пока я не отключила телефон. Я ощущала себя загнанной в угол, как раненый зверь, потерявший ориентацию в темноте.

После всего этого я слегла с нервным срывом на две недели. Запретила маме говорить, где я и что со мной. Об этом до сих пор знали единицы, лишь близкие люди. Я словно оказалась в вакууме, где нет ни света, ни тепла, ни поддержки. И каждый день я задавала себе один и тот же вопрос: как теперь жить дальше?

Мое самобичевание прервал телефонный звонок. Сердце пропустило удар, а затем забилось чаще. Я старалась не отвечать на незнакомые номера, но сейчас, когда столько всего было связано с Ильей, часто звонила со своего телефона. Возможно, звонок был по этому поводу.

— Да? — ответила хрипло и неуверенно.

— Хотела бы извиниться, не бросайте трубку! — на том конце послышался уже знакомый женский голос. — Я не знала, что у Ильи кто-то есть...

— Никто не знает... — шмыгнула носом я, чувствуя, как слезы подступают к глазам. — И никогда не знал, — зачем-то добавила, словно оправдываясь перед собеседницей.

— Нам было известно только то, что у него кто-то появился и это всерьез. Илья собирался познакомить нас осенью... Но потом что-то произошло, и он не захотел об этом говорить. Мы посчитали, что вы... — женщина замолчала, словно сама была готова расплакаться.

— Что я? — сглотнула ком в горле. — Он сказал, что это я виновата в расставании? — удивилась, не веря своим ушам. Это было так не похоже на Илью. Он никогда не перекладывал вину на других.

— Илья ничего не говорил, мы сами додумали... — виновато призналась собеседница, явно чувствуя себя неловко. — Судя по тому, что вы сейчас рядом, он тогда выкинул какой-то фортель?

— Это уже не имеет значения, — устало выдохнула я, больше не желая вспоминать то, что причинило мне боль. — Извинения не принимаются, потому что вы правы. Я для него просто сиделка, и это факт! — не сдержала истерический смешок.

— Нет, не правы! Вы сильно ошибаетесь! — женщина заволновалась, заговорила быстрее и громче. — Он очень переживает за вас, правда! Не бросайте сейчас Илью, он в вас нуждается!

— У меня уже нет сил. Веры в себя больше нет… — тихо сказала я, а внутри все сжалось в тугой узел. — Я больше не могу. Извините, — добавила, приняв решение. — Если вы так за него переживаете, я отправлю вам документы на реабилитацию. Помогите Илье ее пройти... Всего доброго.

Сбросив звонок, несколько минут пыталась прийти в себя и найти силы для нового шага. Разложив на столе листки с названиями лечебниц, а также с пометками о сроках и стоимостях, я отправила фото на номер звонившей. Добавила, что у меня есть определенная сумма и я готова ею поделиться. Она даже имени не назвала... Сиделка, чего со мной церемониться?

Внезапно голова закружилась. Я с трудом подавила тошноту, подкатившую к горлу. Отодвинула от себя мороженое, сделала лишь глоток кофе. Выпечку сложила в сумку, решив, что лучше попью дома чай.

А еще, чтобы хоть немного отвлечься, я отключила телефон.

Вышла из торгового центра, не забыв прикупить продуктов, села в машину и направилась в клинику. Все привезенное оставила в холле. Подписала, кому отдать, и ушла.

Тяжелые мысли не покидали меня. Что-то было не так, но я пока не могла понять, что именно. Мне просто становилось все хуже и хуже…

До дома я не доехала. Сердце колотилось как бешеное, словно хотело выпрыгнуть из груди. Легкие горели, будто их разорвали, а звон в ушах заглушал гул машин. Я с трудом дышала, жадно хватая ртом воздух. Но это не помогало. Голова кружилась, перед глазами мелькали темные пятна. Мир вокруг становился каким-то размытым, нереальным…

Я не могла понять, что происходит. Это был не просто приступ паники или переутомления. Это было что-то большее, что-то, что я не могла контролировать. В такие моменты я всегда мыслила трезво, как врач, анализируя свое состояние, пытаясь найти причину и решение. Но сейчас все было иначе…

Я не могла объяснить то, что чувствовала.

Остановила машину у обочины, несмотря на запрещающий знак. Накатила ужасная слабость, но я смогла заглушить мотор. Дрожащими руками достала телефон, надеясь набрать хоть кого-нибудь, но пальцы не слушались. Оставила попытки, даже включить его не получилось. Все, что я могла сейчас сделать, — просто дышать, хотя и это казалось почти невозможным.

Кое-как опустив окно, я только сделала хуже. На меня повеяло жарким летним воздухом, а в салон ворвались резкие уличные запахи, отчего горло перехватил новый приступ тошноты.

Голова закружилась сильнее, тело стало ватным, непослушным. Мысли путались, не позволяя сосредоточиться. Я пыталась бороться, но силы стремительно покидали меня…

В какой-то момент мир вокруг исчез, и я просто медленно уплыла в темноту, теряя сознание.

Илья

Я с головой ушел в больничные дела и не сразу заметил, что Лизы нет слишком долго. Время словно застыло, каждый час без нее тянулся как вечность. Посетителей сюда пускали, и я мог без проблем спуститься в холл больницы. Но это не приносило облегчения — Лиза так и не появлялась…

В первый день я получил вещи и продукты, но на следующее утро уже начал беспокоиться. Ни одного звонка, ни одной весточки. Днем я пытался занять себя хоть чем-то, но мысли о ней не давали покоя. Я знал, что Лиза работает, однако внутри не утихало чувство тревоги.

Вчера Ксения, жена моего единственного друга, который не бросил меня, позвонила на домашний телефон. Она приняла Лизу, приехавшую ко мне за вещами, за сиделку, и этим внесла сумятицу. Я пытался объяснить, кем она мне приходится, но слова предательски застревали в горле…

И снова я оказался виноват. Я ведь так и не рассказал никому о том, что все это время у меня была Лиза. Конечно, Ксения перезвонила ей, но та повела себя странно: прислала фото списка лечебниц и сумм, которые нужно платить за пребывание в них, и написала, что готова покрыть часть расходов. А еще призналась Ксении, что у нее не осталось веры в себя. Эти слова насторожили меня больше всего.

Неужели Лиза приняла решение уйти? Лишь одна мысль об этом разрывала меня на части. Я не знал, что делать, и ощущал себя совершенно беспомощным. Мой главный кошмар вот-вот мог стать явью.

Ее телефон молчал, как будто она издевалась надо мной. Я уже несколько часов набирал номер Лизы, но каждый раз робот равнодушно сообщал, что абонент недоступен. Время утекало как песок сквозь пальцы, и внутри меня нарастала паника. Все что я мог — это позвонить Игорю и выплеснуть на него свою боль.