'Если есть возможность не связываться

с тем, кто потерял память, или же с тем,

кто еще не обрел знаний — используйте её.

Никогда не известно, кем этот кто-то окажется'

Король Флин Первый Интийский

«Тайные мемуары величайшего правителя с времён появления государственности».

Дышать было почти нечем. Со всех сторон были доски, которые не удавалось пробить кулаком. И чем сильнее я нервничала, тем меньше оставалось в этой коробке воздуха. Я знала, что я должна опасаться кого-то, но проблема в том, что я не понимала кто — я.

Удивительное дело, я отчётливо помнила, кто именно отвлёк меня, когда его сообщник меня оглушил. Я помнила даже их имена, но понятия не имела, кто они такие! И кто я такая — тоже. Я знала, что у меня разбито сердце и что есть люди, которым не всё равно на меня, но кто они и кто я — ничего в моей голове не удерживалось.

Я помнила, как меня тащили перевязанную верёвками, с кляпом и в мешке куда-то. А потом они что-то сделали ещё — и я очнулась вот тут, в деревянной коробке почти без воздуха, с развязанными руками, но совершенно не понимающая, что происходит.

Только паниковать ещё и по этому поводу у меня времени не было. Воздух стремительно заканчивался, а с ним и силы вырваться. Я чувствовала, что нахожусь под землёй. Что-то мне подсказывало, что с такой стороны я ещё не бывала, но обо всём я пообещала себе подумать позже. Мне нужно было выбраться и немедленно.

Почему меня не убили, почему закопали живьём? Я понятия не имела. Мне было душно и одновременно бил озноб, глаза закрывались. Удары по деревянной крышке становились всё слабее. Кажется, я так и умру, но не вспомню кто я…

Приступ злости был так силён, что я привстала на своём неудобном деревянном ложе и стукнулась головой.

Ну уж нет! Руки у меня заискрились так, что стало светло и запахло палёным.

«Не задохнусь, а сгорю!» — не очень оптимистичная мысль разозлила меня ещё сильнее. Я почувствовала, как вокруг меня образуется вихрь. Удивительное дело, но этот вихрь откуда-то черпал воздух, которым можно было дышать. Так что через несколько мгновений голова моя прояснилась. А вот злость никуда не делась.

Я легко пробила тлеющую древесину ударом кулака и, кажется, даже не обожглась. Пришлось зажмуриться. На грудь посыпалась земля, которую от меня отталкивал вихрь, окружавший меня точно доспех. Так я и выбиралась из могилы: разгребала землю руками и одновременно отталкивала её от себя. Мне повезло дважды. Во-первых, похоронили меня не слишком глубоко. Похоже, на меня совсем не надеялись. Обидно, и я обязательно это припомню, кем бы ни были мои враги! А во-вторых, они поленились даже как следует утоптать землю. В результате времени мне понадобилось не так уж много.

Словно крот — я помнила кротов! — я ладонями раздвигала кучи рыхлого грунта, пока не сумела подтянуться и моя голова не показалась на поверхности. Злость к этому моменту иссякла, и я просто некоторое время провела, стоя ногами в гробу и по плечи в земле. Отдыхала. Ну и убедилась заодно, что никто меня снаружи не поджидает, чтобы засунуть обратно, но на этот раз уже наверняка.

Даже обидно немного.

Наконец, я отдохнула достаточно, чтобы выбраться полностью и оглядеть себя. На мне было дорогое платье — я богатая! Но почему-то чёрное. У меня траур? А вот в руках, на ногах и на голове чего-то сильно не хватало. Мне даже захотелось отломать себе сук побольше, чтобы рукам не было так неприятно. Почему-то голова и ноги страдали меньше.

Но мне по-настоящему повезло. Когда я пошла к ближайшим деревьям, не чувствуя в себе силы стоять на открытом пространстве ни на что не опираясь, я обнаружила сокровище. Сокровище выглядело как насквозь ржавая лопата мне примерно по плечо. Даже поднять её было непросто, но едва мои руки сомкнулись на её древке, как я едва не взвыла от восторга. Я больше не безоружна!

Кто бы ни закопал меня — я смутно помнила полупрозрачную девицу, уговаривающую меня отойти для разговора, но понятия не имела, почему я согласилась и не знала, зачем они это сделали. Они, потому что рядом с девицей вдруг проявился невысокий и широкий мужичок с козлиной бородкой. А с учётом того, как несло потом незадолго до того, как я отключилась, тело третьего сообщника было объёмным, и я примерно представляла, как оно выглядит. Но вот кто они такие и почему решили похоронить меня заживо — я никак не могла вспомнить.

Первым дело, устав обниматься с лопатой и отдыхать, я решила проверить, что у меня с головой. Память не теряют просто так, верно? Должны быть какие-то причины. Тем не менее никаких шишек на голове я не обнаружила, проломлен череп тоже не был, что я сочла бы хорошей новостью, если бы не была проблема с тем, что я не понимаю, кто я, и почему я себя не помню.

Я подумала, что мне нужно узнать, кто я такая, а до того времени, если я кого-то встречу, прикидываться, будто всё знаю. Откуда-то я догадывалась, что терять память очень плохо. Впрочем, для этого не нужно было иметь большого ума. Проблема была в том, что, как бы я ни напрягала мозг, он выдавал мне какие-то странные разрозненные картинки. По одной версии я была дочкой инквизиторов. И я помнила, кто это! По другой — принцессой. По третьей — штормовой ведьмой. И даже драконом.

Так как первые два варианта я проверить никак не могла, я попыталась помахать руками, надеясь, что, если я дракон, то полёт у меня получится сам собой.

Не вышло.

Я стояла на поляне рядом с собственной разрытой могилой, где было лучше развернуться, если я вдруг обернусь драконом, и махала руками. Как следует утомившись, я решила проверить, могу ли я вызвать шторм. Раз ведьма штормовая, то вряд ли должен начаться звездопад, верно?

Теперь я снова стояла под деревом мокрая как мышь и негромко ругалась на себя. Не сразу, но я поняла, что от ругани мой зад начинает нагреваться. Правда, из-за того, что моё платье промокло насквозь, я не сразу поняла это, а когда поняла, было уже нестерпимо горячо. Так что я снова вызвала дождь, пытаясь заставить себя перестать ругаться от жжения, ведь ругань его только усиливала!

И вот я снова мокрая и очень молчаливая, а ещё до бесов голодная. Серьёзно, я оглядывалась по сторонам, готовая сожрать даже траву.

Я замерла.

Трава. Трава. Что-то заставило меня вспомнить снег, который должен быть в это время года. И тут одно из двух — или с момента моего попадания в могилу прошло куда больше времени, чем я могла представить, или я в центре аномалии. Отлично, я помню про аномалии, но не помню, кто я! Найти бы того, кто отвечает за амнезию, да вздуть его хорошенько!

Я вяло расстроилась, что помню слово «амнезия», и поняла, что нужно выбираться отсюда. Про аномалии я помнила чуточку больше и что они неизменно притягивают в себя в основном всяких отвратительных существ, я знала. А у меня только лопата и дождь с ветром. Нет, там имелись ещё молнии, но, как бы я ни старалась, мне не удавалось снова вызвать их из пальцев, а бьющие с воздуха попадали куда угодно, но только не туда, куда я указывала.

В общем, защитить я себя могла едва-едва, но рассчитывала, что это и не придётся. В конце концов я решила, что не все же вокруг хотят меня убить, как эти неизвестные мне личности, а узнать о себе побольше и заодно съесть хоть корочку хлеба, я смогу там, где водятся люди, а не неизвестные твари.

Подбадривание мне помогло не очень. Дело в том, что я осознавала — едва я выйду за пределы аномалии, как окажусь посреди снегов. Босиком, с непокрытой головой и одной-единственной лопатой! Мне удалось с помощью обтекающего тело ветерка высушить платье, но на этом хорошие новости заканчивались. Панталоны не сохли ни в какую, а где взять что-то потеплее, я понятия не имела.

Так что я решила начать с малого. Убедившись, что мои неудачливые убийцы не торопятся возвращаться, я подняла юбки, чтобы подсушить теперь уже и под ними. И ещё минуту, никак не меньше, пялилась на какие-то разнообразные мешочки, подвешенные под юбками. Ещё бы у меня высохли панталоны. Да тут десять панталон намокнут!