Утром в пятницу, 11 марта, я покинул свою стоянку возле правительственной пристани под аплодисменты всех рабочих верфи, которые проявили большой интерес к моему предприятию. Некоторое время я простоял без ветра возле пролива, и пока я там был, местная моторная шхуна, выходящая в море, предложила мне буксировку, от которой я, по своему обыкновению, отказался. Чуть позже поднялся легкий ветерок, и я смог выйти из лагуны. Вечер и ночь были совершенно безветренными, и когда наступило утро, я увидел остров Мбенга в пяти милях от меня. Мне было очень жаль, что у меня не было времени зайти туда, потому что это был дом «огнеходцев», которые, как говорят, обладают секретом, позволяющим им безнаказанно ходить по раскаленным камням. В торжественных случаях они устраивают публичные представления, демонстрируя свое мастерство, и эта способность, известная как полинезийцам, так и индусам, сильно озадачивает ученых. Со своей стороны, я считал, что это просто искусно созданная иллюзия, и мне очень хотелось бы на месте проверить правильность своих выводов.
Пассаты еще не начались, так как на юге еще было лето. Дул очень слабый ветерок, и я продвигался очень медленно. Утром 12 марта меня разбудил звук сирены. Это был пароход «Сува», прибывавший из Австралии и направлявшийся к «Файркресту», который вызывал большой интерес у его пассажиров.
Некоторое время после этого погода оставалась очень спокойной, и я проводил свободное время, ловя скумбрию на перламутровый крючок, который мне подарил таитянский вождь Терио Терио Терай на Таити. 23 марта один из Новых Гебридских островов — Новая Киклада Бугенвиля — остров Эрроманго, появилась в поле зрения примерно в семидесяти милях к юго-западу. На следующий день я увидел остров Вате, а ночью — луч Панго, под которым я оказался на рассвете. Это был маяк, расположенный на самом краю мыса, покрытого девственным лесом. Я больше не находился в зоне когда-то цивилизованной Полинезии, а достиг первых меланезийских островов с их первобытными жителями. Обойдя мыс, я вошел в бухту Меле, а оттуда в пролив Порт-Вила, где мне пришлось бороться с порывистым ветром, который наклонил «Файркрест» на бок. Вскоре я прошел мимо чудесных островов Инирики и Вила. Моторная каноэ с французами на борту вышла мне навстречу и следовала за мной во всех моих маневрах. В десять часов утра 25 марта я бросил якорь на песчаном дне в одном кабельтове от пристани Порт-Вила.
Город расположен на склонах холма — город с ужасными крышами из гофрированного железа, сгруппированными без какого-либо идеала порядка или художественного эффекта. Я встретил там нескольких своих соотечественников, поскольку острова находятся под совместным управлением Англии и Франции, или, как это называется, под кондоминиумом. Каждая страна заботится о делах своих граждан, а все трудности решаются странным международным трибуналом, возглавляемым испанским судьей. Этот гениальный, хотя и совершенно непрактичный режим был известен местным жителям как «Пандемониум».
В Порт-Вила я встретил нескольких французских чиновников, и на следующий день после моего прибытия меня взяли на прогулку верхом, и я смог полюбоваться необычайной плодородностью острова. Я также получил телеграмму от Его Превосходительства М. Гиона, Верховного комиссара Французской Республики в Тихом океане, в которой он приветствовал меня и пригласил посетить его в Нумеа. К сожалению, я не смог изменить свои планы, чтобы включить это в них.
Рядом с причалом в Порт-Вила, на самом берегу, находился клуб, где собирались французские и английские жители, люди чьи разговоры были любопытными и интересными, поскольку многие из них помнили «черную птицу», то есть принудительный набор местной рабочей силы для плантаций. Эта система, которая в прежние времена давала повод для многочисленных злоупотреблений, теперь жестко контролируется и надзирается.
Здесь я также столкнулся с еще одним примером странного и глупого отношения белых людей к правильному образу жизни в тропиках: они злоупотребляют алкогольными напитками, носят европейскую одежду и солнцезащитные шлемы, которые обеспечивают лишь искусственную и совершенно мнимую защиту от жары тропического солнца. Очень немногие из них были в хорошем здоровье или способны выполнять такие физические нагрузки, которые мне давались довольно легко. Что касается меня, то я давно понял, что только естественный образ жизни и принятие вековых обычаев туземцев могут обеспечить силу и хорошее здоровье.
Рядом с входом в гавань находился очаровательный остров, который я однажды посетил на своей лодке Бертона. Маленькие голые канаки играли на пляже и все разбежались, когда я подошел, но, когда я шел по острову, они следовали за мной на расстоянии, следя за каждым моим движением. Перед квадратными хижинами, совсем не живописными и тщательно спрятанными среди деревьев, туземцы готовили еду почти так же, как полинезийцы. Они были удивлены, обнаружив, что я знаю несколько слов их языка, который имел определенные сходства с языком, на котором говорили в Тонга и на островах Уоллис. Действительно, небольшие острова, расположенные вокруг большого острова Вате, ранее были заселены полинезийцами, мигрировавшими из Уоллиса и Тонга, которые покорили чернокожих меланезийцев, проживавших там. Смешанные браки с женщинами покоренной расы привели к появлению нынешних жителей, некоторые из которых были явно полинезийского типа.
Пока очаровательные и грациозные обнаженные дети стреляли в птиц из луков с тупыми стрелами, я прошел в большую хижину, где собрались большинство мужчин острова. Вход в хижину был очень высоким, над ним возвышались два огромных бычьих рога, но по мере продвижения внутрь он сужался. Внутри были несколько скамеек и длинный барабан, сделанный из выдолбленного ствола дерева. Вероятно, в древности он использовался для созыва жителей на их таинственные дикие церемонии. Когда я ударил по нему, он зазвучал странным глухим, но звучным гулом.
Порт-Вила часто посещали торговые суда из Нумеа, чьи экипажи, в основном из Лоялти-Айлендс, отличались великолепным телосложением и прекрасной кожей, похожей на полированную медь. Они носили только короткие набедренные повязки и любили раскрашивать свои тела и лица красными линиями. Я часто бывал на борту грузового судна, шкипер которого, бретонец, до встречи со мной всегда отказывался верить в правдивость моего путешествия. Однако, когда встретил меня, он очень радушно меня принял.
Пробыв всего несколько дней в Порт-Вила, я отплыл на остров Меле, расположенный в самом дальнем конце залива, где я надеялся отдохнуть в мире и спокойствии. Остров Меле находился на коралловом рифе, максимальная ширина которого едва достигала четырехсот ярдов. На этом крошечном клочке земли жило около пятисот туземцев, потомков людей, которые были изгнаны сюда в древние времена из-за необходимости защищаться от нападений с материка. Растительность в этом конце бухты была поразительной, и там было несколько великолепных рощ кокосовых пальм. Когда я подплыл к острову, легкий ветерок стих, и многочисленные дети, гребя на узких, неустойчивых каноэ с выносными опорами, выскочили, чтобы провести меня к месту швартовки между островом и берегом материка. Там я бросил якорь в воде удивительной прозрачности и чистоты.
Остров Меле был чрезвычайно интересен и, как и Вила, населен расой, наполовину полинезийской, наполовину меланезийской. Когда я вышел на берег, я увидел, что дети заняты игрой в крокет, которая, по-видимому, была их любимым развлечением. Однако большую часть дня они проводили в воде, рыбача или гоняясь на волнах, которые они оседлали в своих крошечных каноэ. Никогда раньше я не видел такого изобилия судов. Я искренне верю, что каждый житель острова имел свою собственную каноэ, сделанную по его мерке — длинные и узкие каноэ, вырезанные из одного куска ствола дерева, и требующие предельного мастерства в удержании равновесия, чтобы не перевернуться.
Иногда туземцы отправлялись на работу в поля, откуда возвращались с грузом ямса и сладкого картофеля, но я не думаю, что им приходилось трудиться более пяти-шести часов в неделю, чтобы добыть всю необходимую пищу, настолько плодородна почва на этих островах. Это были счастливые люди, еще не знакомые с потребностями, порожденными белой цивилизацией.
