– Может, другие и не поверят тебе, но я верю. Я пойду с тобой.

Честно говоря, Ярослав и сам об этом думал. Большинство людей, попади они с ним в бегство, станут камнем на шее – будут ныть, тащить за собой баулы и ждать защиты. Но Ван был другим. В нём ещё теплился дух торговца – умение видеть выгоду в хаосе и разглядеть дорогу там, где другие видели тупик. Да и не забыть то, что он не раз протягивал руку помощи – и ему, и Лёшке.

Будучи хитрым торговцем до мозга костей, старик Ван, заметив колебания Ярослава Косого, поспешил заявить:

– Я не пойду с тобой налегке, будто дармоед. У меня есть деньги и лекарства. А ещё умею ладить с людьми куда лучше тебя. Так что бременем точно не стану.

Он сказал это твёрдо, даже чуть громче, чем следовало бы. В эти минуты в комнате пахло сыростью и железом – где-то скрипнула ржавая петля, вдалеке хлопнула дверь, от чего слова старика прозвучали особенно веско.

И это было мудро. Ван понимал: в мире, где всё рушится и ценой жизни может стать лишняя банка тушёнки, выживает только тот, кто приносит пользу. Дружба? Теплые воспоминания? Да кому они нужны, когда завтра ты можешь оказаться в канаве с перерезанным горлом. Надо на весах выставлять то, что реально стоит что-то.

Ярослав задумался. В пальцах он машинально крутил нож, а взгляд его был тяжёлым.

– Я не гонюсь за твоими деньгами, – сказал он хрипловато. – Но раз решил – иди. И побыстрее возвращайся".

Он не был ни святым, ни человеком доверчивым. Кого угодно другого он бы не выпустил сейчас за дверь – слишком велик риск, что тот сдаст его Консорциуму Потанина. Но Ван… Ван вёл себя иначе. Вспомнилась и та помощь, и то, как он, в отличие от других, не бросил их в беде. Да и сам Консорциум сейчас был слишком занят, чтобы гоняться за ним. Пара соглядатаев за городскими стенами – жалкая сила, чтобы поймать его.

Прныра и Лариска уже спешно собирали пожитки. Сухие мешки шуршали, посуда бренчала, пахло сушёной капустой и старым хлебом. Лёшка сунул Ярославу в ладонь тёплую от долгого ношения медную монету.

– Учитель говорил, – шёпотом сказал он, – что если нам совсем некуда будет деваться, мы должны отправиться на Северную границу и искать его там. Но он предупредил – жизнь там собачья, и, если есть хоть малейший шанс выжить в другом месте, лучше туда не соваться".

Ярослав повертел монету на свету. Металл потускнел, по краям были вмятины, и пальцы словно липли к этому холодному кругляшу.

– А что вообще случилось тогда? – тихо спросил он.

Лёшка рассказал всё, что помнил о той ночи: как Владимир Ланский повёл себя по отношению к учителю, какие слова сказал сам учитель. Его речь была сбивчива, с паузами – будто он заново проживал пережитое.

В конце он добавил:

– И только дядя Ван тогда за нас вступился. Один-единственный.

– Понял, – отозвался Ярослав, и снова спросил: – А говорил ли учитель, кто он такой на самом деле?

Лёшка только покачал головой.

– Я спрашивал его об этом, но он ушёл от ответа. Одно ясно: человек он важный. В крепости 178 таких немного.

– М-да…, – протянул Ярослав, словно пробуя вкус слов на языке. – Ну что ж. Если совсем прижмёт и не останется дороги, пойдём его искать на Северной границе.

Лариска, поправляя за плечами старый рюкзак, сказала спокойно:

– Мы упаковали вещи. Честно говоря, взяли совсем немного.

Ярослав бросил взгляд на их пожитки: в мешках лежали в основном продукты – сухари, морковь, солёная капуста. Даже ту капусту, что учитель сам выращивал у школы на заднем дворике, они выдрали с корнями и упаковали. Он хмыкнул. Да, они были на него похожи – те же простые, но практичные. Здесь никто не стал брать лишнее – только то, что может накормить и продлить жизнь ещё на один день.

– Берите булочки и кукурузный хлеб, – сказал Ярослав Косой, чуть насупившись. – Но капуста нам ни к чему. В дороге на Урале всегда можно найти дикие травы и съедобные корешки. А что в этой сумке?

– Копчёное мясо, – тихо ответила Лариска, поправляя косынку на голове. – В прошлый раз, когда ты уходил, даже сухпай не взял. Я решила, что нужно что-то долговечное приготовить. Пусть будет запас, если снова придётся бежать.

Ярослав на миг замер, будто не знал, что сказать. Только шумно втянул носом запах дыма и специй, исходящий от пакета, и хрипловато произнёс:

– М-м…. Спасибо тебе, Лариса Петровна. Это и правда пригодится.

Лёха Проныра вскинул голову, глаза его сверкнули тревогой.

– Брат, а всё и правда так плохо? Мы точно должны уходить прямо сейчас?

Ярослав хмуро огляделся, будто слушал гул далёких голосов за стенами, и сказал:

– Люди в крепости могут надеяться на стены, толстые, холодные, с бойницами и караульными. Но за её пределами – обычные жители подола. У них ни укрытия, ни оружия, ни защиты. Сверхъестественные существа их вырежут подчистую. Им даже спрятаться будет негде. По уму – надо бы открыть ворота крепости, пустить всех внутрь, иначе погибнут тысячи. Но кто там, внутри, на это решится? Они скорее глотку перегрызут, чем поделятся безопасным местом.

Лёха нахмурился, упрямо сжал губы и сказал:

– Тогда давайте дождёмся старика Вана, а потом двинем на юго-запад, в сторону Крепости 289. Там хоть какой-то шанс будет."

Ярослав прищурился на него, вдруг усмехнулся и, словно в шутку, сказал:

– Слушай, гляжу я на тебя – прямо красавец. Лицо чистое, ни грязи, ни синяков. Будто сам из крепости вышел.

Лёха смутился, но не удержался, ухмыльнулся:

– Хе-хе….

Обычно оба брата ходили с лицами, покрытыми пылью и разводами грязи. Но в последнее время, пока Лёха болел, Лариска каждый день тёплой водой обтирала его лицо, помогала умыться, словно пыталась отогнать смерть, что уже тянула к нему руки.

И тут по улицам прокатился новый гул. На этот раз это был не простой людской гам, а крик – высокий, пронзительный вопль о помощи. Словно нож прошёлся по горлу города. В одно мгновение всё погрузилось в хаос.

Ярослав вышел за порог школы. У ворот, где торчали двое дежурных солдат, металл оружейных затворов скрипнул, пальцы дёрнулись к кобурам. Их лица исказились, когда они увидели Ярослава – будто выросшего из-под земли. Они отвлеклись на гвалт с улиц и явно не ожидали, что он выйдет прямо сейчас.

Но тот действовал быстрее. Ещё до того, как сталь успела блеснуть, раздался сухой треск выстрелов. Воздух наполнился запахом гари и пороха. Пули били коротко и точно. Никто из тех, кто наблюдал за школой, не успел даже сделать шаг – семь человек рухнули на землю, один за другим, как подкошенные колосья.

В этот миг к школе, задыхаясь, примчался старик Ван, таща за собой своего здоровяка-сына. Ван застыл, глаза его расширились. Он видел Ярослава и раньше – знал, что тот безжалостен. Но сейчас... сейчас это был уже другой человек. После Урала он словно скинул с себя остатки сомнений. В его движениях не было ни тени колебания.

Когда Ярослав медленно обернулся, глядя на них холодным, тяжёлым взглядом, старик Ван ощутил, как по спине пробежал холодок. Но Косой тут же опустил пистолет.

– Пошли. Нам нужно двигаться к Крепости 289.

– Погоди, – вскинулся Даун. – Мы же не можем уйти без Юльки. Надо её взять!

Ярослав нахмурился.

– …Кто такая эта Юлька?"

– Высокая, дочь корейца Ли, – пояснил Лёха. – Ну жердь!

– Нет, её не возьму, – твёрдо ответил Косой и качнул головой.

Даун вспыхнул, лицо у него покраснело:

– Ты же не просто бродяга, ты учитель в школе! Как ты можешь так просто бросить свою ученицу? Будь здесь Учитель, он бы её не оставил, вот зуб даю!

Ага, этот сынишка Вана меня за лоха держит. Ярослав задержал взгляд на старике Ване, тяжело вздохнул и неожиданно сказал:

– Смотрю тут на твоего сына…. И вижу, как он за неё тревожится. Похоже, не зря. Знаешь, они вполне могли бы подойти друг другу.

"Нет, всё-таки ему не зря такое имя дали, Даун" – пришла следом мысль.