Людвиг Булавкин внезапно уловил странную деталь: Ланского больше интересовал Хромов. Косой, несмотря на свою силу, казался ему незначительной фигурой.

– Значит, Ярослав Косой тоже считается сверхом? – спросил Людвиг, и в его голосе звякнуло напряжение. – Тогда вам стоит поторопиться и захватить его.

Любовь Синявина всё это время молчала, но её взгляд был прикован к Владимиру.

Ланский вдруг рассмеялся – тихо, но в этом смехе сквозило что-то ледяное.

– Мы его поймаем. Уверен, они ещё бродят по городу. Но сверх силового типа – не такое уж редкое явление. Мускулы – это не то, что нас по-настоящему интересует.

Людвиг и Любовь переглянулись. Оба поняли: Консорциум Потанина знал о сверхах гораздо больше, чем казалось. Их знания уходили глубоко – словно под корни старого дерева, до самой тёмной земли.

Но даже у них не было полного понимания того, какой силой обладают эти существа. Они пользовались системой рангов, словно бирками на чемоданах, – лишь чтобы примерно определить уровень угрозы.

Так, Станислав Хромов, способный создавать теневого двойника, который мог отразить пулю, получил ранг С – опасен, но предсказуем. А вот Ярослав Косой, хоть и обладал чудовищной физической силой, был отодвинут на второй план. Ведь что значат кулаки против оружия и взрывчатки?

Для организаций главным критерием было одно – может ли сила превзойти огнестрел. Всё остальное казалось им пустяком.

Ланский теперь был уверен: Косой – беженец из внешнего города; Хромов – офицер частной армии. Личность же Ярославы Журавлёвой оставалась тайной за семью печатями.

Он не доверял словам даже самого Льва Ланского – предпочитал проверять всё лично.

Людвиг заметил, что настоящий интерес Владимира сосредоточен на Ярославе Журавлёвой. По его словам, она обладала глубокими знаниями о компании "Дерипаска" и других организациях, и это делало её личность ещё более загадочной.

Владимир стоял среди руин города – осколки бетона хрустели под ногами, ветер гнал по улице запах пыли, ржавчины и чего-то горелого. Его белоснежный костюм казался нарочито неуместным на фоне разрухи, но ни пылинка не осела на ткани.

Он медленно повернул голову и, с едва уловимой улыбкой, спросил:

– Так что, раскрыла ли Ярослава Журавлёва хоть какие-то особые способности?

– У Ярославы Журавлёвой нет никаких особых навыков, – после долгой паузы произнёс Людвиг Булавкин. – По сравнению с другими она казалась… мягче, не такой решительной, не такой безжалостной. Обычная девушка, без малейших признаков чего-то необычного.

Если бы Ярослав Косой был рядом, он бы возмутился. Её умение прыгать через скакалку и выкрикивать детские считалки – да так, что мороз по коже – разве не талант? Да любой ребёнок бы обзавидовался! Но, конечно, его тут не было. Он в это время наткнулся на тот самый торговый центр с ювелирным магазином внутри, о котором мечтал с самого утра.

Владимир Ланский, не удовлетворённый ответом, бросил на Людвига тяжёлый взгляд – холодный, словно лезвие ножа.

– Подумай, как следует.

И вдруг Людвиг ощутил, как невидимая тяжесть давит ему на плечи, заставляя спину непроизвольно согнуться. Он сжал зубы и всё же произнёс:

– У Ярославы Журавлёвой нет особых навыков. Но вам, пожалуй, стоит опасаться Ярослава Косого.

– О? – Владимир слегка вскинул бровь и повернулся к Любови Синявиной. – Так что же в нём такого, если Людвиг не может выбросить его из головы? Может, у него есть какие-то другие способности, кроме силы?

Любовь замерла, словно подбирая слова. Особый навык Косого?.. Она задумалась и, чуть смутившись, сказала:

– Может, он просто мастерски умеет раздражать людей? Да, от тот ещё бесячий тип.

Сказано это было без тени шутки – она действительно в этом убедилась.

Владимир вдруг рассмеялся – негромко, но с лёгкой насмешкой – и обратился к мужчине, стоявшему рядом:

– Семён, собери команду. Найдите этих троих. Вернитесь к полуночи.

– Есть, – отозвался Семён.

И вот уже шесть взводов – сто восемьдесят человек – двинулись выполнять приказ. Для Консорциума Потанина это было наивысшей формой "уважения" к тем, кого собирались схватить.

Семён, верный помощник Ланского, понимал одно: тайна уральских гор должна остаться тайной. Сегодня никто посторонний не уйдёт живым.

Владимир замер, слегка прищурился, а затем тихо начал напевать что-то себе под нос – будто позволял себе минуту отдыха. Но для Людвига и Любови это только усиливало тревогу.

Любовь не удержалась и спросила, хрипловато, словно опасаясь услышать ответ:

– Изменения в горах Урал… они как-то связаны с этой лабораторией?

– Нет, нет, – с мягкой улыбкой покачал головой Ланский. – Изменения в горах превзошли даже наши ожидания. Мы называем это место Святой Землёй. Всё началось из-за одного человека… Из-за его перемен изменилась целая горная гряда. Но мы узнали об этом слишком поздно – и не смогли определить, кто он.

Людвиг нервно сглотнул, и голос его дрогнул:

– Это… это не имеет к нам никакого отношения!

Владимир сделал паузу.

– Я знаю, что это никак не связано с вами двумя, – произнёс Владимир Ланский спокойно, почти мягко. – Будь иначе – я бы, пожалуй, начал нервничать.

– Тогда… что вы собираетесь с нами делать? – голос Людвига Булавкина прозвучал с хрипотцой, словно пересохшее горло не желало отпускать слова.

Но Владимир будто и не услышал. Его взгляд был устремлён куда-то за спины собеседников, вглубь тёмного леса. Он ждал. Ждал, когда Семён вернётся с тремя пленниками – Ярославом Косым, Станиславом Хромовым и Ярославой Журавлёвой.

И тут из леса донёсся гулкий треск веток, ритмичный топот множества сапог. Воздух наполнился запахом сырой земли, смолы и железа от оружия.

Отряд появился из тени, словно вынырнул из мрака, и бойцы несли что-то тяжёлое, замотанное в плотные тёмные ткани.

Владимир Ланский слегка улыбнулся и, бросив взгляд на Людвига и Любовь, сказал тихо, почти шутливо:

– Не пугайтесь слишком сильно.

Людвиг Булавкин и Любовь Синявина переглянулись, не в силах скрыть изумления. Когда их притащили сюда пару часов назад, боевые части Потанина ещё возились с каким-то Подопытным. Так неужели весь этот шум связан именно с его поимкой? Любопытство щекотало обоим нервы – что за жуткие эксперименты могли ставить здесь, если даже военные выглядели настороженными?

Но уже через миг их потрясло по-настоящему. По коридору протащили клетку – многослойную, из толстой стали, с армирующими пластинами. Клетка скрежетала по полу, оставляя царапины на камне, и звенела звеньями, словно сама сопротивлялась содержимому. Внутри сидел серый… человек.

Серое тело было испещрено отверстиями от пуль, но крови не было – кожа словно смыкалась сама по себе, зарастая, как глина, вдавленная пальцами. Казалось, мышцы подчинялись чужой, нечеловеческой воле и сами затягивали пробоины в тот миг, как только металл входил в плоть.

Для обычного человека такое было немыслимо – тело не подчиняется разуму до такой степени.

Руки и ноги серой фигуры стягивали массивные цепи. Их звенья поблёскивали матовым блеском, а на некоторых местах металл был деформирован, как будто их пытались разорвать голыми руками.

Людвиг почувствовал, как спина покрылась холодным потом. Звук, который он слышал прошлой ночью, металлический вой и грохот, будто что-то ломало железо… выходит, это был именно он?

И тут же в памяти всплыл изувеченный труп пропавшего – или, точнее, останки, которые нашли утром. Мясо словно вырвано зубами, на костях – следы человеческих укусов. Ему стало дурно. Вчера он не поверил, когда люди уверяли, что это сделал человек. Человек, который жрал плоть как зверь. Но теперь сомнений не осталось.

Отвращение и ужас сжали желудок, будто сдавили его холодной ладонью. Воздух перед глазами заколыхался, и Людвиг согнулся, с трудом удерживая рвотные спазмы.