— Это проверено? Если это ловушка, мы подставим всех.

Антонио, потирая виски, ответил:

— Мой человек подслушал их в кафе на Пласа-дель-Соль. Они говорили о немецких деньгах и итальянских винтовках. Двое упомянули Толедо.

Рябинин, запомнив адреса, сжёг записку над свечой, её пепел осел на стол, запах смешался с табаком, его глаза пробежали по таверне, заметив бармена, слишком внимательно следившего за ними. Он кивнул Антонио, шепнув:

— Уходи через задний выход. За нами следят.

Антонио, побледнев, исчез в тени кухни. Рябинин вышел на улицу. На углу улицы он заметил франкистского агента, молодого, в чёрной шляпе, чьи глаза слишком долго задержались на нём. Рябинин, ускорив шаг, свернул в переулок, где булыжник был скользким от дождя, его пальто намокло, рука сжимала наган под тканью. Агент последовал за ним, его шаги шаркали по камням, но Рябинин, затаившись за углом, в тени мусорного бака, оглушил его ударом в висок, оставив лежать в луже. Обыскав карманы, он нашёл записку с именами республиканцев, которых франкисты планировали устранить, и адресом тайной встречи в Мадриде. Рябинин, спрятал записку в подкладку пальто.

К полудню Рябинин пробрался к особняку франкистского офицера, чьё имя нашёл в записке — капитан Альварес, фигура в заговоре, связанная с итальянскими агентами. Особняк, на окраине Мадрида, с высокими окнами и резными ставнями, был окружён садом с пожухлыми розами, чьи лепестки осыпались на влажную землю. Рябинин, сменив пальто на рабочую куртку, представился садовником, его руки, перепачканные землёй, сжимали секатор, а глаза следили за окнами. Служанка, женщина за 50, с морщинистым лицом, впустила его, с недовольным выражением лица:

— Не копайтесь долго. Хозяин не любит чужих.

Рябинин, кивая, ответил:

— Только подрежу кусты, сеньора.

В саду, под видом работы, он заметил открытое окно кабинета, где Альварес, мужчина, примерно 45 лет, с сединой на висках, говорил с мужчиной в тёмном костюме — итальянским агентом, чьи жесты были резкими, но голос при этом был приглушённым. Рябинин, подползая к окну, спрятавшись за кустами, подслушал их:

— Муссолини даст винтовки Carcano, — говорил итальянец, — но вы должны захватить Толедо к весне.

Альварес ответил:

— Деньги уже в Мадриде. Немцы пришлют пулемёты.

Рябинин сфотографировал их лица, камера щёлкала тихо, как тиканье часов. Внезапно собака, чёрный лабрадор, залаяла, её лай эхом разнёсся по саду. Рябинин, затаив дыхание, бросил кусок хлеба, отвлекая пса. Альварес выглянул в окно, его глаза сузились, но Рябинин, пригнувшись, исчез за кустами. Он покинул сад, оставив секатор. Он думал: «Италия и Германия уже здесь. Нужно найти их склад».

Ночью Мадрид стал лабиринтом теней, его улицы освещались редкими фонарями, их свет дрожал на мокрых булыжниках. Рябинин, в тёмном плаще, пробирался к заброшенному складу на окраине, где, по данным Антонио, франкисты хранили документы о поставках. Склад, с обшарпанными стенами, был окружён колючей проволокой, чьи шипы блестели под луной. Рябинин, крадучись, разрезал проволоку ножом. Внутри он нашёл ящик с документами, его замок был ржавым, но оказался довольно крепким. Используя отмычки, он взломал его. Внутри лежали письма от итальянского консульства, в которых указывались списки поставок: 200 винтовок Carcano, 30 пулемётов Fiat-Revelli, обещания немецких танков Panzer I к весне 1936 года. Рябинин, сфотографировал документы, камера защёлкала в темноте. Внезапно луч фонаря осветил склад — это был франкистский патруль, двое, с винтовками Mauser, их шаги загремели по гравию. Рябинин, затаив дыхание, спрятался за ящиками, чувствуя, как сердце бешено застучало. Один из патрульных, молодой парень с узким лицом, сказал:

— Здесь кто-то был. Проверь ящики.

Рябинин, сжав наган, дождался, пока патруль прошёл мимо, их фонари осветили стены, тени заскользили по полу. Он выскользнул через разбитое окно. На конспиративной квартире, в подвале с тусклой лампой, он передал плёнку связной, Исабель, 27-летней коммунистке. Она сказала:

— Я передам это руководству. Мы можем остановить их до мятежа.

Рябинин ответил:

— Надо найти их связного в Толедо. Он ключ к их планам.

К утру 17 октября Рябинин, сменив плащ на рабочую куртку, прибыл в Толедо, где франкисты встречались с немецким агентом, координирующим поставки оружия. Город, с его средневековыми стенами, узкими улочками, был полон шпионов. Рябинин, под видом торговца, с телегой, гружённой мешками с зерном, пробирался к кафе «Эль Рио» у реки, где, по данным Антонио, франкисты обсуждали планы. На рынке, где пахло специями и рыбой, он встретил Пабло, республиканца, чьи мозолистые руки труженика, сжимали шляпу. Пабло, теребя край рубахи, шепнул:

— Немец в сером костюме, с ним офицер. Они в кафе, столик у окна.

Они двинулись к кафе. Рябинин, усевшись за дальний столик, заказал вино, его глаза следили за немцем, и франкистским офицером, чьи ордена блестели под пиджаком. Он подслушал их разговор:

— Гитлер даст пулемёты MG34, — говорил немец, — но вы должны держать Толедо.

Офицер ответил:

— Деньги уже здесь. Склады готовы.

Когда офицер вышел, Рябинин последовал за ним. В переулке офицер встретился с курьером, передав ему свёрток. Рябинин, затаившись за углом, сфотографировал их. Курьер, заметив тень, ускорил шаг, но Рябинин, обогнав его через соседний переулок, перехватил свёрток, оглушив курьера ударом в затылок. В свёртке были чертежи немецких пулемётов и список складов в Мадриде. Рябинин спрятал свёрток в куртку, его шаги растворились в шуме рынка. Он передал данные Пабло:

— Это должно дойти до Мадрида. Они не начнут без оружия.

Пабло ответил:

— Ты рискуешь всем. Спасибо тебе, товарищ.

Днём Рябинин, сменив куртку, пробрался к заброшенной мельнице у реки, где, по данным курьера, хранились немецкие ящики. Мельница была окружена зарослями камыша, чьи стебли шуршали на ветру. Рябинин, крадучись, обошёл здание, его глаза заметили следы шин, он понял, что грузовик недавно был здесь. Через окно он проник внутрь. В углу он нашёл ящики с маркировкой «Rheinmetall». Он открыл его, внутри были немецкие гранаты, патроны, пулемётные ленты. Он сфотографировал их, затем спрятал несколько патронов в карман, их холодный металл оттягивал ткань. Он аккуратно вылез через окно и пройдя через заросли бесшумно ушел. На рынке он передал патроны и плёнку Пабло, и сказал:

— Это доказательства. Передай их сегодня в штаб.

На следующий день он вернулся в Мадрид, в город, который затаил дыхание, слыша шаги грядущей войны.

Абиссиния октября 1935 года была охвачена войной, где итальянская армия, как стальной клин, врезалась в абиссинские земли, оставляя после себя кровь, пепел и крики людей. Пустыня вокруг Адуа, выжженная солнцем, с красным песком, усеянным колючками акаций, обугленными ветками и осколками костей, дрожала от грохота артиллерии, рёва танков, воя авиации. Воздух был густым, пропитанным пылью, порохом, запахом палёной плоти, пота, ржавого железа и едкого масла от разбитых машин. Горы, с зазубренными пиками и узкими ущельями, раскалялись днём, их скалы покрывали трещины, пятна крови и обломки снарядов. Деревни близ Адуа лежали в руинах: глинобитные хижины зияли пробоинами, соломенные крыши тлели, зола осыпалась на землю, пропитанную кровью, мутную от масла, с запахом смерти.

Рынки, обычно многолюдные, теперь молчали: людей не было и прилавки были опрокинуты, мешки с кофе и зерном валялись разорванные, их содержимое смешалось с песком и кровью. Караваны верблюдов, гружённых патронами, брели через пустыню, их копыта вязли в песке, а погонщики, в рваных рубахах, хрипели от жажды, их голоса тонули в вое ветра. Реки, мутные, с глинистыми берегами, текли медленно, их воды были отравлены ипритом, поверхность блестела от масла и крови. Оазисы, с чахлыми пальмами и пересохшими колодцами, стали прибежищем беженцев: женщины в выцветших платках, мужчины в лохмотьях, дети, босые, с запавшими глазами, жались друг к другу, их шёпот тонул в треске винтовок, визге бомб, ржании умирающих лошадей. Небо, свинцовое от дыма, скрывало от людей солнце, пепел падал на землю, как чёрный снег, а воздух дрожал от артиллерийских залпов, пулемётных очередей и хрипов умирающих.