Тухачевский кивнул, но его взгляд выдавал недовольство. Сергей знал: его талант нужен армии, но его амбиции могут помешать задуманному. Его плохие отношения с Ворошиловым и троцкисткое прошлое делали Тухачевского раздражителем в лице других командиров. У Сергея он тоже не вызывал доверия. Он приказал подготовить отчёт по военным заводам, включая мощности, запчасти, сроки, и проверить лицензии на радиосвязь у Британии, Франции и США.
Вечером Сергей вызвал к себе Молотова. На столе лежали шифровки от Максима Литвинова: Уильям Буллит, посол США, требует 49% контроля над заводами в Горьком и Баку, 8 миллионов баррелей нефти, концессии на 20 лет. Франция не стремится особо продолжать сотрудничество, Польша продолжает искать тесных связей с Гитлером. США были последней надеждой, но их условия были неприемлемыми.
— Вячеслав, Франция с Лавалем оказалась ненадежным партнером. Польша в сговоре с Гитлером, а Бек тянет время. Американцы наш единственный шанс. Расскажи, что у Буллита? Что они думают про Гитлера? Что с Чилстоном, Беком, Литвиновым?
Молотов раскрыл папку.
— Иосиф Виссарионович, Буллит твёрд в своих намерениях. Он обещает 800 миллионов долларов, 4000 станков, 600 инженеров, помощь с радиосвязью для военных, лицензию на двигатели. Его условия таковы: 49% в заводах Горького, Баку, Челябинска, 8 миллионов баррелей нефти в год, концессии на 20 лет. Я предложил, чтобы вместо совместных советско-американских предприятий, мы укрепили отношения в военной сфере, заключив союз. Он отказался, сказал мне: «Гитлер — это проблема Европы, а не США. Англия и Франция сами справятся». Таковы его слова. Их разведка знает о немецких танках и самолетах и о экспансионистских планах, но они считают Гитлера слабым, а его армию — бумажным тигром.
Литвинов в Вашингтоне встретился с сенатором Джоном Гарнером и банкиром Джеймсом Уорбургом. Гарнер требует данные о наших гарнизонах на западе страны, в знак открытости советского государства к капиталистическому миру. Уорбург же хочет доступа к нефти. Я отверг такие предложения сразу же: это неприкрытая разведка и грабёж страны.
Литвинов предлагает давить на Форд через Уорбурга: они хотят завод в Горьком, можно предложить им на ресурсы взамен их технологиям.
Чилстон, британский посол, даёт нам 150 станков, 50 двигателей, 10 миллионов фунтов за наш лес, марганец, никель. Я могу выжать 200 станков, и еще 20 двигателей, если хорошо поторговаться.
Касательно поляков, Бек согласился на встречу в Кракове через неделю, но Липски требует невмешательства СССР в нейтралитет Польши.
Французские сотрудники перехватили информацию, что Лаваль встречался с немцами в Париже, обсуждал раздел Чехословакии.
Мой план таков: давить на Буллита через Уорбурга и Форда, предложить Чилстону отказ от сближения с французами за выгодную сделку с нами, встретиться с Беком через атташе в Кракове, дискредитировать Лаваля через газеты, сочувствующих нам журналистов, в Париже.
Сергей нахмурился.
— Вячеслав, американцы ведут себя нагло, но без их поддержки мы не обойдемся. Предложи Буллиту такую схему: мы берем 500 миллионов, 2000 станков, 400 инженеров, поставляем 5 миллионов баррелей, но без концессий и доли в предприятиях. Литвинову скажи, чтобы продолжал давить на американцев через Уорбурга. Чилстона держи крепко: выжми с него 300 станков, 30 двигателей, лицензии на нужные нам технологии. Взамен мы дадим им наш лес и марганец. Теперь о поляках. Бека упускать нельзя. Надо продолжать с ним контакты, и дави на страх Рыдз-Смиглы перед Гитлером. Лаваля проверь: если он с немцами, подготовь статьи во всех европейских газетах, где есть коммунисты или сочувствующие нам — дискредитируй его как предателя. Проверь так же шифровки Литвинова: если он сдаёт позиции, отзови его. Доложи мне результаты, как все будет сделано. И поторопись, Вячеслав, враги тоже действуют, а не ждут нас.
Молотов кивнул, записал указания. Он предложил дополнительные шаги: отправить в Вашингтон второго атташе, Ивана Соколова, для переговоров с Уорбургом; запросить у Чилстона данные о немецких заводах Круппа; связаться с Беком через литовского посла, чтобы обойти Липски. Сергей одобрил, но потребовал проверить лояльность Соколова и проанализировать шифровки Лаваля за месяц. Он знал: дипломатические усилия не принесли тех результатов, которых он ждал. Каждый отказ Буллита и Чилстона, приближал СССР к одиночеству, а Гитлер тем самым выигрывал время.
Позже, Сергей вызвал Лазаря Кагановича и Андрея Жданова. Слухи о заговоре против Кирова дошли до ЦК, вызвав там раскол.
На столе лежали отчёты ОГПУ: немецкий агент Вебер все еще активен, Егоров под подозрением, а оппозиция все еще плетет интриги против генеральной линии.
— Лазарь, Андрей, что вы скажете по поводу сложившейся обстановки? У нас за спиной готовят покушения на партийных вождей, и в этом замешаны как наши граждане, так и иностранцы. ОГПУ занимается шпионами, но вы знаете обстановку в ЦК и партийных комитетах более низшего уровня. Скажите ваше мнение, как вы предлагаете действовать?
Каганович раскрыл папку с записями.
— Иосиф, заговор против Кирова — это сигнал о том, что наши внутренние враги решили объединиться с кем угодно, даже с иностранцами, лишь бы захватить власть. Оппозиция живее всех живых, пусть они сейчас не члены Политбюро и ЦК, но они живы и на свободе и имеют немало оболваненных сторонников. Немцы её подогревают, возможно, не только они.
Я давно говорил, что с этими троцкистами, бухаринцами и прочими надо действовать предельно жестко. Сейчас мой план таков: максимально проверить членов ЦК, их связи, родственные и дружеские, а также их прошлое, с кем они общались, кого поддерживали. После изгнания из Политбюро Троцкого, Бухарина и Зиновьева, их сторонники перестали подавать голос, но многие из них до сих пор работают в партийных органах. Надо начать чистку, можно начать с верху и дойти до низу. Если их верхушка хочет власти, то их рядовые сторонники могут быть элементарно подкуплены иностранцами. Мы не можем допустить такой ситуации, что нас начнут отстреливать и захватят власть. Надо действовать немедленно.
Жданов возразил, он был более сдержанным.
— Иосиф, чистка нужна, но думаю, надо начать с партийных собраний. Пусть в комиссию партийного контроля пригласят всех, кто был связан с троцкистко-бухаринским блоком и проведут с ними беседы.
Сергей возразил.
— Времени нет, Андрей. Враг уже проник внутрь партийного организма. Если шпионы и предатели действительно подпитываются оппозицией, то мы должны расправится с ними немедленно. Мы не должны недооценивать соперника. Вспомните, что свои же сторонники сделали с царем из-за его слабости. Нет, мы должны придушить их в зародыше. Лазарь прав. Работайте вместе с Ежовым, помогайте ОГПУ найти и выявить сторонников оппозиции. А Ежов уже проверит связаны ли они с врагом.
Каганович кивнул, Жданов промолчал. Сергей знал: в ЦК есть разные мнения насчет действий против членов партии и бывших членов Политбюро, но он решил стоять на своем.
Ежов доложил через 24 часа: арестованы Васильева, Романов, Петров, Соколов, сотрудники Смольного, попавшие под подозрения. Григорьева нашли утопленным в реке, а Вебера ищут.
Охрана ЦК усилена, шифры заменены, проверено более 1000 сотрудников Смольного, 5000 документов, 2000 писем. Егоров под проверкой: ОГПУ нашло его письмо, отправленное польскому генералу, изучаются его связи с иностранцами. Сам он арестован, допрошено 30 командиров из его штаба.
Сергей думал о прошлом, вспоминая репрессии Сталина против военных. Сейчас он был на его месте. Но Егоров давно был под его подозрением. Но может он просто не умеет управлять хозяйством и не замешан в сознательном саботаже, воровстве и тем более не связан с поляками⁈ Надо было все досконально проверить. Он думал об армии, о Гитлере, об американцах. И о том, сколько всего еще предстоит сделать.
