Ровно в эту секунду стрелки системного хронометра отмерили сутки с момента щедрого предложения Адама, о котором я, грешным делом, успел позабыть:

Внимание! Выбор не сделан! Предложение покровительства (Мамон) отозвано!

Внимание! Репутация с Мамоном понижена! Мамон вами недоволен! (-100)

Да уж, не больно то и хотелось его принимать. А недовольство своё он может засунуть в свою золочёную задницу! Вся эта божественная шайка-лейка с их подковёрной вознёй больше сковывала по рукам и ногам, чем приносила пользу. Вот и теперь приходилось играть свою роль, чтобы оставаться поближе к Гаспару, чью голову ждал от меня Неизвестный. Чего ожидали Мамон сотоварищи, можно было только догадываться, но уж слишком всё это смахивало на западню. Впрочем, у всего есть предел. И мой вынужденный конформизм — не исключение.

Строго говоря, в идеальных условиях план Суня был даже неплох. Инсценировать бегство малыми группами, уничтожить преследователей, вынудив основные силы к решительным действиям… Всё дело в том, что, казавшийся вполне рассудительным, он вдруг возомнил себя полководцем, напрочь забыв, что фамилия его не Македонский и не Суворов, а в подчинении у нас вовсе не испанская пехота. Кто даст гарантию, что в случае масштабного столкновения толпа новичков: вчерашних клерков, менеджеров и иже с ними, не разбежится кто куда, воспользовавшись сумятицей? Но все попытки спустить китайца с высот грядущей боевой славы обратно к жестокой реальности, разбивались о гранитную стену непонимания.

— О чём задумался, Линч? — жрец Теневира, самоустранившись от обсуждения военных вопросов, откровенно скучал. Мотнув головой, я выбросил из неё все несвоевременные мысли и произнёс в пику раздухарившимся диванным стратегам:

— А если нет? — Китаец недоумённо замолк и, нахмурившись, обжог меня взглядом. Проигнорировав безмолвное предупреждение, я развернул мысль: — Кобольды в массе своей примитивны, но среди них встречаются и достаточно разумные особи. Откуда уверенность, что ловушка сработает? К тому же у них есть то, чего нет у нас — готовность умереть за свой дом и своё племя.

— Говори, если есть что сказать, — мягкий голос Гаспара заполнил молчание. Готов спорить, он всё понимал, но по какой-то причине этого интригана устраивало происходящее. Американец, как обычно, вёл свою игру. Возможно, в случае поражения готовился обвинить во всём Суня, развалив его фракцию, а заодно наметившуюся коалицию.

— Вы прекрасно знаете, о чём речь, — отмахнулся я, не желая по десятому кругу излагать свои предложения тем, кто не готов слушать, а главное — слышать.

— Ты о…

— Именно о том, Адам! Я помню, что ты голосовал «за», как и Рич. Но остальные, кажется, всё ещё путают реальность и грёзы.

— Ксеносы должны умереть! — Лазарь был, как обычно, непримирим и столь же несдержан. — Я не отрекаюсь от своих слов, но то, что предлагаешь ты — подло. И у этой подлости может быть слишком высокая цена.

— Плохих эпитетов к слову «победа» не существует, — равнодушно парировал я.

— Говори за себя, безбожник!

— Реализация настолько… деструктивного замысла чревата непредсказуемыми последствиями, — вклинился Сунь, уязвлённый недоверием его военным талантам. Но если они с Адамом рассчитывали, что, протащив меня на Совет, заимеют ручную собачку, то горько ошиблись.

— Зато последствия провала твоего плана способен предсказать даже Лазарь, — продолжал я громить осторожные доводы жреца Дэйты. — Противник зажмёт нас в этих норах, оставив без еды и воды, и повесит нам на шею толпу вчерашних обывателей… Кто-то владеет реальными цифрами?

— Общая численность игроков под нашим командованием достигает полутысячи человек, — сухо прокомментировал тот.

— Час от часу не легче. Твари загонят нас обратно в тоннели и, обложив выходы на поверхность грибной мякотью, подожгут к чёртовой матери.

— Ветер… — Адам как будто с Луны свалился. Но лучше поздно, чем никогда. — Ветер будет задувать дым в пещеры! Очень сильный ветер и очень много дыма. Дерьмо!

— Спорно, — Сунь упрямо стоял на своём. Стоило появиться намёку на противоречие, и вся видимость единства рассыпалась, как карточный домик. — Прошу учесть, что тоннели тянутся на километры. Вероятно, на десятки километров во всех направлениях, а наличие у аборигенов огня — это только гипотеза. То, что хочет провернуть Линч, напротив, поставит под угрозу успех всей миссии в целом. Я не считаю нужным тратить драгоценное время на повторное обсуждение. План Линча отвергнут решением большинства.

— Только потому, что мой собственный голос не приняли во внимание.

— Правила есть правила, — сладко пропел Гаспар. — Нельзя голосовать за себя. Это вынужденная мера, Линч, учитывая, что нас шестеро.

— Подчиняюсь решению Совета, — покладисто склонил голову я. И пусть попробуют меня остановить.

Гаспар деловито хлопнул в ладоши:

— Тогда на этой ноте предлагаю закончить со словами и переходить к делу. Капитаны отрядов займутся подготовкой людей. Выступаем, как только засадные группы окажутся на позиции. Удачи, господа! И храни вас Пятеро!

— Аминь! — с напускной серьёзностью выпалил Рич и, покосившись на меня, заговорщически подмигнул. Этот хитрован точно будет не против, чтобы половина Лакконы сгорела ко всем чертям вместе с населяющими её тварями. Беда в том, что две пары яиц плохо делятся на шестерых.

Крохотная фигурка кобольда показалась из-за россыпи кривых валунов, вросших в мёртвую серую землю нейтральной полосы метрах в двухстах от нас. Пасть аборигена открывалась и закрывалась. Должно быть, он кричал что-то очень обидное, но рассерженный ветер, подхватывая слова чуждого человеческому уху наречия, уносил их дальше на север. Высказав всё, что о нас думает, коротышка вскинул правую руку, принявшись совершать ею энергичные круговые движения, будто вычерчивал над головою круг. Ну, или раскручивал плетёные ремешки пращи.

— Слышь, паря! Спорим, что этот тоже облажается? — подначил Налим, дружески ткнув новичка локтем в бок.

— Не, — хмуро потряс головою Лютый, взявший в бою с троглодитами третий уровень. — Ты мухлюешь! Тебе Навух подсказывает! Я и так уже 2 ОС продул… — Кобольд в последний раз описал дугу и, подавшись всем телом, отправил камень в полёт. Щёлкнуло. Крутобокий голыш, шлёпнувшись в полусотне шагов, сохранил Лютому системный опыт, приумножив опыт житейский. Возбуждённо подскакивая, кобольд скрылся в тени обломков скалы, торчавших посреди бесплодной равнины.

— Сколько голов насчитал? — подошёл я к подпирающему стену Навуходоносору. В ожидании вестей от засадной группы заняться было особо нечем. Пока Адам скрытно, подгорными тропами пробирался к южному флангу, мы здесь, у главного выхода на поверхность, дружно считали ворон. Ну, или дразнили гусей, тут как поглядеть.

— Тридцать три… Нет. Плюс один! Вон за теми камнями, на четыре часа! — парень честно указал пальцем куда-то к северу. Бесполезно. Куда не глянь — только серая каменная пустыня. Разве что далеко впереди трепещет лазурными фонариками грибной лес, где и засела основная масса противника.

— Даже половины не разглядел, — досадливо цыкнул я, признав своё поражение в необъявленном состязании. При равном значении восприятия, Навух получил от Системы Обострённые чувства, так что в чистой зрительной наблюдательности превосходил любого из нас. Чем по праву гордился.

— Напомни, почему приманкой должны быть именно мы? — соратник бросил пересчитывать кобольдов и, скорчив серьёзную мину, уставился на меня. На донышке его глаз плескалась тревога.

— Роли определил жребий, — слукавил я. С виду всё было действительно так: ниточки, выдранные из системной одежды, решали, кому стать молотом, а кому наковальней. Вот только я не привык играть честно. Благодаря глазам Тени, незримо присутствующей там, где потребуется, короткая нитка стала вполне осознанным выбором. Навух угрюмо кивнул и, заметив что-то у меня за спиной, тактично отошёл в сторону. Эхо разума ошпарило затылок жгучими эманациями нетерпения и… затаённого предвкушения. Вот ведь свалилась «радость» на мою голову…