- Дурак ты, Вася. – Инга остановилась прямо перед носом одного из «мазутчиков». Мыском сапога чуть приподняла вверх голову. – А должен быть умным, ты же здесь за главного. Корчишь из себя героя зачем-то. Посмотри на товарища, на своего бывшего и проштрафившегося коллегу.

Героями жители поселка не были. Сдали одного из трех собственных «командиров» сразу же. Не сопротивляясь. Хотя, они и так не очень сильно пытались возражать доводам людей Войновской.

Часовые на постах кто сдался, кто умер, а кто даже и не проснулся, пока не получил несколько сантиметров заточенного металла в горло. А так… а так, в частностях и в целом, поселок этих самых нефтяников оказался к бою не готов. Возможно, окажись на месте бойцов Ордена очередная банда, жители повели бы себя по-другому. Наверное, что были бы и жертвы среди напавших, и затяжной бой, и прочие милые радости, сопутствующие насилию.

А вышло так, как вышло. И сдались сразу, и старших и ответственных товарищей сдали тоже незамедлительно. Войновская смотрела на солдат, занимающих низенькие вышки, солдат, наполняющих баки горючим, солдат, охраняющих согнанных на небольшой пятак земли жителей. И про себя радовалась собственной настойчивости, заставившей ее настоять на отправке с ее группой еще и трех грузовиков с бойцами оставленного позади учебного центра и, одновременно, форпоста Ордена. Мысль оказалась верной, стоящей и замечательной.

Дело за малым. Стоило убедить вот этого самого упрямца, упорно сверлящего ее взглядом снизу, потешно шевеля усами, испачканными в грязи. Двое других, скорее всего, уже согласны на все. Но они Войновской оказались без надобности.

Краснорожий, явно с больным сердцем крепыш оказался ни кем иным, как местным каптером. Интендантом называть его было глупо, людей в поселке жило чуть меньше одной роты по численности. И это с детьми. А каптер, пусть и считавший себя невозможно важным и нужным, Войновской сразу же стал неинтересен.

Третьего из местных отцов-командиров, сейчас, спокойно и незамысловато, вздергивали. Непосредственно на воротах перед его собственным домом. Почему?

Потому что человек, ответственный за оборону поселка, а именно таковым и оказался седой мосластый мужик в вытертом камуфляже, экзамен просрал. И кто, как не он, лучше других подходил на роль козла отпущения и живого примера для устрашения? Ну, пока еще живого. Судя по энтузиазму Десятого и Двадцатой, оформлявших ему путевку в небытие, ждать встречи с потусторонним ему оставалось недолго.

А вот измазанный грязью усач… вот он оказался очень важным человеком. Потому что… Потому что не будь его, этого вот Василия Анатольевича с тонкими тараканьими усиками, не поднимались бы мерно, вверх-вниз, металлические клювы качалок. Инженер поиска, разработки и добычи нефтяных месторождений. Не больше и не меньше. Сейчас с разбитым ртом, делавшим его похожим на только-только полакомившегося свежатинкой кровопийцу, он молчал и не хотел принимать условия Войновской. Вернее, условия Ордена, диктуемые тонкими и твердыми губами майора Войновской.

Башкортостан, Новая Уфа (координаты 54°41′49,2″ с. ш., 55°50′03″ в. д.), 20.. г. от РХ:

Пуля смотрел на стенку. Краска, по-уставному зеленая, шла только под самым потолком. Красили давно, и она успела облупиться, кое-где выпала забавными кусками мозаики. Из верхнего левого угла на Азамата строго смотрел профиль прямо-таки какого-то Ахмет-Заки Валиди, увиденного пару раз на старых барельефах в брошенном городе за рекой. Пониже, у самой границы кафельной, аккуратно наклеенной плитки, извивался какой-то странный мутант, похожий большущую сороконожку.

Он постарался расслабить мышцы. Сколько предстоит сидеть, молчать и ждать, Пуля не знал. Саднил распаханный ударом приклада затылок, ныла щека, ударившаяся об землю.

В себя он пришел на холодном металле мотодрезины, резво несущейся по недавно уложенному полотну. Зачем его везли в город, Азамат себе не представлял. Никаких проступков, указанных в декретах Новоуфимского исполнительного комитета компартии он не совершал. Вроде как. Официально, во всяком случае.

Спрашивать у санитаров, сидевших рядом на лавках, не стоило. Если уж спеленали по рукам-ногам, да шваркнули прямо на пол, то рассусоливать с ним точно не станут. А там время покажет, что да как. Беспокоило отсутствие Леночки. Но скоро малышка пискнула откуда-то спереди, и Пуля расслабился. Раз жива, то вряд ли ей сделают что-то плохое сразу по прибытии. Хотели бы, так убили прямо в Чишмах. Кто-то из санитаров, скорее всего, что знающий его по войне с Стерликом, даже сжалился. Набросил сверху его же, Пули, собственный плащ, да подложил под голову жилет. А уж спать на нем, наплевав на жесткую и твердую подкладку, Азамат научился давно. Тревожили мысли о Саблезубе, но усталость взяла свое.

Ночь пришлось провести в приемнике, спрятанном в глубине одного из бункеров администрации. А сейчас он сидел и смотрел на стену кабинета, куда его привели с десяток минут назад. Стена и пол Азамату не нравились.

Кафель скалывали где-то, а потом тащили сюда. И здесь, с освещением в виде тусклой лампочки под потолком, кусок за куском, ровняя и убирая сколы, облепляли стены и пол. Чем хорош кафель, если не покрыт мельчайшими выщербинками, когда он гладкий? Его очень удобно отмывать. От чего угодно, без разницы. От пролитого супа, от грязи, от соплей, мозгов или крови. Особенно если руки, трущие грязно-бирюзовую поверхность, стремятся загладить самую мельчайшую вину перед партией и народом Новоуфимской коммунистической республики.

Азамат почему-то не сомневался в принадлежности комнаты. Почему-то очень сильно думалось о СБ. А сосед только утверждал в этой мысли. Хотя, если быть точным, то все же соседка. В некоторые дни – не перепутаешь. Если обладать нюхом и знать, что чуять. Хотя хрен редьки не слаще. Мужчина и женщина, молодая, или не очень, да хоть бабка.

Пуля старался быть честным с девочками, девушками и женщинами. Обманывать их в некоторых вопросах считал просто невозможным и заведомо глупым. В частности в определениях их сугубо возрастного статуса. Моложе пятнадцати? Девочка. Нет двадцати пяти? Пусть и с натяжкой, но, все же, девушка. А уж дальше, пусть многие из них и обижались, шли исключительно женщины.

Вот соседку, спокойно сидящую в затемненном углу позади, даже не видя, Пуля отнес к женщинам. Но молодым. Вряд ли она сидела здесь просто так, и, соответственно, имела прямое отношение к СБ. А в СБ, как он знал не понаслышке, редко служили женщины старше тридцати. Причину Азамат ведать не ведал, но так и было.

Она молчала, шелестя перелистываемыми страницами. Азамату разговаривать первому не хотелось. Заговорил, значит, взял и показал собственную слабость со страхом. Ждать пришлось недолго. Увидев мужчину, резко вошедшего и севшего за стол, Пуля поскучнел. Встреча с Петром Ильичем Дармовым, заместителем председателя СБ, да еще сидя напротив него в наручниках, ничего хорошего не предвещала. Даже если он, Азамат, ничего вроде бы и не совершал.

- А чего это у нас товарищ Абдульманов в наручниках? – поинтересовался Дармов. – Уколова?

- Вы не говорили о каких-то особенных мерах для задержанного, Петр Ильич. Снять?

- М-м-м, да пока подождем. Посмотрим на поведение нашего гостя. Дай-ка сюда, тоже полистаю.

Девушка встала, пройдя мимо Азамата. Высокая, поджарая, с длиннющими ногами, и такими же волосами, собранными в хвост. Редкая роскошь по нынешним временам, иметь такую гриву. В возрасте Азамат не ошибся, ей на первый взгляд оказалось не менее тридцати. Дармов открыл папку, желтую, старую, из пластика. Посмотрел на Пулю.

- Здравствуй, Азамат.

- И вам не хворать. – Пуля кивнул головой. – За что меня так жестоко?

- Переборщили сотрудники санитарного управления, бывает. Я-то им поручил просто тебя найти, как услышал про какого-то бродягу, решившего повоевать с мутантами. Да еще и с котищем, величиной с собаку.Так, понимаешь, мне и показалось, что это ты и никто иной. Попросил пригласить в гости, организовать доставку, ну вот, а вышло так, как вышло. Сам понимаешь, работа у них нервная, животина эта твоя, ненормальная… а тут раз, и ты, весь такой с девочкой, имеющей явные признаки мутации. Да с оружием, да еще весь в состоянии аффекта.