Ну и пойду я, конечно же, в другую сторону от лагеря. А чтоб быть уверенным, что иду по новым местам, а не по тем же, но с другой стороны (это в случае, если мои опасения подтвердятся и я действительно нахожусь на острове), я поставил на берегу на открытом месте что-то вроде геодезической треноги, собранной из трёх стволов упавших деревьев средних размеров и куска верёвки.

Проходя мимо дубравы и заливчика, отделённого песчаной косой, я почувствовал тёплое и щемящее грудь чувство, будто вернулся домой после долгой и суетной поездки. Вот ведь действительно все познается в сравнении – не сказать, что моя хижина из дёрна и веток является верхом комфорта. Да она даже самому захудалому лесному зимовью сильно уступает – в ней ни стола, ни окон, вместо постели куча сена. Но в сравнении с ночёвками в буреломах и переходами по местам, где не ступала нога человека, вполне себе дом.

Благостное чувство возвращения домой резко оборвалось, когда я дошел до своего лагеря и обнаружил, что импровизированные ворота в ограде из кольев открыты. Не сломаны, а именно открыты – верёвка с одной стороны отвязана и рогатка просто отодвинута в сторону. Дикому зверю сделать такое не под силу – меня посетили местные жители, то есть туземцы?

Несмотря на то, что я искал местных жителей или хотя бы следы их жизни, тот факт, что, скорее всего, сейчас я с ними наконец повстречаюсь, меня скорее насторожил, чем обрадовал. Может быть потому, что эту встречу я представлял себе по-другому. Вот я выхожу к окраинам их поселения… Почему-то оно в моих представлениях состояло из глиняных мазанок с тростниковыми крышами, хотя вокруг полно леса, а вот тростника-то я как раз и не видел. Ну вот, выхожу я к ним, а они косятся на меня настороженно, а я им: «Мир, дружба, жвачка»! А они само собой ни бельмеса не понимают, чего это я им говорю, – вряд ли они на великом и могучем «шпрехают». Ну да, как-то этот момент у меня не продуман.

Но вот сейчас во взаимопонимание с туземцами верилось особенно плохо. Возможно потому, что они забрались в мой лагерь. Хотя на нём ведь не написано, что он мой и туда лезть нельзя. Я бы и сам на их месте так поступил.

Я пытался убедить себя в том, что встреча вполне может закончиться хорошо и даже ко взаимной выгоде, объяснимся там как-нибудь на языке жестов… Но чувства упрямо твердили об опасности – заходить в лагерь было откровенно страшно. Ладно, может там уже и нет никого – надо просто пойти и проверить. Скинув рюкзак, чтоб не стеснял движения, и перехватив копьё поудобнее, я крадучись двинулся в лагерь.

Туземцы там были… Точнее, один туземец. Невысокий и сухопарый, в одеждах из грубой серой ткани и кожи, он склонился над моими запасами перьев и кости и что-то там искал. Возможно, интересную кость для поделок – судя по тому, что в его руке было копьё с костяным наконечником, этот материал у местных пользуется спросом.

- Эй! – окликнул я местного. Тот в одно движение поднялся, развернулся и выставил в мою сторону своё оружие.

А при виде его лица слова приветствия застряли у меня в горле. Раскосые черные глаза, зеленовато-серая кожа, узкая нижняя челюсть и в довершение образа крупные треугольные уши, концы которых смотрят в стороны от черепа, – гоблин! Почти классический…

Почти - потому что хилым и слабым гоблин совсем не выглядел: перевитые жгутами мышц предплечья не многим тоньше моих, а голые щиколотки того же зелёно-серого цвета так и покрепче будут. Одеяния гоблина по форме напоминали короткий халат, так что на ноги у меня был прекрасный обзор. Да и росту в туземце было совсем не как в ребёнке – значительно ниже меня, однако среди азиатов его рост оценили бы как выше среднего.

«Ну, вот!» - ехидно порадовался внутренний голос. – «Хотел фентези – вот тебе фентези! На эльфийку с большими… грустными глазами, конечно, мало походит, но в остальном всё в рамках жанра».

Я миролюбиво развел руки в стороны и всё же выдавил из себя:

- Привет… Бери, если тебе что-нибудь понравилось, – я кивнул, указывая на кучу костей, оставшихся после разделки кабана, - я не против.

Гоблин моего миролюбия не оценил. Выкрикнул пару фраз и двинулся ко мне, держа оружие наготове. Я попятился и предложил:

- Давай успокоимся, мы можем договориться.

Смысл сказанных им слов я, конечно, не понял, как и он моих, но это была явно речь разумного, а не рычанье зверя. Однако правило, которое гласит, что два разумных создания всегда могут договориться, в очередной раз дало сбой… Как, впрочем, уже не раз бывало в моей жизни.

Гоблин ткнул копьём в мою сторону, я отскочил и перехватил своё оружие двумя руками за середину древка, так чтоб наконечник моего копья смотрел вниз и в сторону противника. Гоблин оскалился и двинулся ко мне уверенней – видимо, решил, что я ничего не понимаю в ратном деле, если даже копьё держать правильно не умею. Однако я бы так не сказал…

Гоблин вновь атаковал, целя мне в грудь. Я не стал больше отступать, напротив, шагнул вперёд, отбивая его выпад в сторону, и ударил сам, целя в ноги. Гоблин отскочил - но недостаточно далеко, чтоб оказаться вне зоны досягаемости моего оружия, и наконечник моего копья, бывший раньше кухонным ножом, резанул его по внутренней части ноги чуть выше колена. Скверная рана… По ноге противника обильно побежала кровь. Светло-зелёная и, кажется, гуще, чем у человека.

Боевой настрой гоблин растерял. Отступил ещё на пару шагов, но ярости в его взгляде не убавилось. Я не стал наступать – даже если анатомия этого существа серьёзно отличается от человеческой, кровь у него есть, а значит, её потеря должна его ослабить. Зачем рисковать лишний раз, время работает в мою пользу, если, конечно, этот гоблин тут один…

- Ты сейчас за несколько минут истечёшь кровью и подохнешь. Может, ты бросишь копье, перевяжешь рану, и мы всё-таки попробуем договориться? – я не сильно-то рассчитывал на успех, но почему бы не предпринять ещё одну попытку договориться. Особенно если мне это ничего не стоит.

Гоблин, видимо, тоже понимал, что дела его плохи, однако бросать оружие и сдаваться не стал. Вместо этого он провел ладонью по раненой ноге, зачерпывая крови, поднял руку на уровень груди и что-то забормотал.

Молится он, что ли? Не похоже – белый костяной наконечник его копья начал наливаться краснотой, вокруг него заклубилась дымка того же оттенка. Я понял, что теперь, возможно, уже мои дела начинают ухудшаться. И надо бы прекратить непотребства. То есть добить раненого.

Я подскочил к гоблину и без затей с силой ударил его копьем в живот. Он попытался отбить удар, но держал своё оружие гоблин одной рукой, другая была занята кровью. Да и преимущество в весе было на моей стороне – наконечник вошел в живот противника больше чем на половину, я навалился на древко, приподнимая тело гоблина на копьё, чтоб быстрее завершить начатое дело. Тело зеленокожего пару раз конвульсивно содрогнулось и обмякло, свечение его копья бесследно рассеялось. Я скинул труп с копья, потом вздохнул и пнул мёртвого гоблина в бок:

- Вот нормальный же вроде парень был – могли бы дружить…

Глава 2. Следы и последствия.

Нервы… Это всё от нервов… Когда я пучком травы оттирал своё оружие от зелёной гоблинской крови, руки у меня заметно дрожали. И совсем не из-за того, что я убил живое существо, – даже сама эта фраза глупая, как будто можно убить мёртвое существо.

Я ещё далеко не стар, но назвать меня молодым человеком, не покривив душой, уже можно только в случае, если ты сам древний как дерьмо мамонта. В общем, живу я уже немало, и ситуации в этой жизни случались разные. В том числе и самые неприятные, и убивать мне уже приходилось… пусть и в качестве самообороны. Так и сейчас она же наличествует – самооборона.

Нервирует другое – резкое изменение ситуации. Мысли в голове так и роятся, прерываются и сталкиваются друг с другом. И надо что-то делать – и, возможно, делать надо быстро… Надо убрать труп… Это гоблин! А есть тут ещё гоблины или это попаданец вроде меня? А если есть, то возможно они где-то рядом. Надо убрать труп… Это же чертов гоблин! А кто тут ещё есть? Орки, тролли, драконы? А что он делал перед смертью - это была магия? И всё в таком духе…