— Лора… — хрипло выдохнул Алекс, и его голос сорвался на шепоте. Пепел жалобно взвизгнул, тычась носом в его окровавленную руку. Отчаяние, холодное и острое, сжало горло. Он умирал от потери крови и яда в воздухе. Она умирала здесь и сейчас. Ни воды, ни бинтов, ни лекарств. Только этот мерзкий пульсирующий мох, липкая слизь и… Кинжал. Он посмотрел на рукоять, торчащую из своей ладони. Его нужно было вытащить. Но сама мысль об этом вызывала приступ паники и предобморочной слабости. Что потом? Перевязать грязным рукавом? Это лишь ускорит заражение. Антисептика? Смешно. Только эта слизь… Он посмотрел на ближайшую лужу. Слизь пульсировала, и в ней что-то шевелилось – крошечные, полупрозрачные, червеобразные существа, светящиеся изнутри багровым. *Кровяные глисты*. От одной мысли прикоснуться к этому его вывернуло бы, если бы в желудке было что-то, кроме желчи.

Голос Корня (настойчивый):

"КРОВЬ ТВОЯ ПРОЛИТА ЗДЕСЬ. ОНА КЛЮЧ К ЭТОМУ МЕСТУ. ОНА ПИТАНИЕ. ДАЙ ЕЙ СИЛУ. ДАЙ МНЕ СИЛУ ЧЕРЕЗ НЕЕ. ВОЗЬМИ ДАР. ИСПОЛНИ ДОЛГ."

Алекс поднял взгляд, следуя невидимому импульсу Метки, которая жгла его запястье с новой силой. Рядом с Лориной головой, прямо из пульсирующего багрового мха, росло нечто. Не растение в привычном смысле. Искривленный, как палец скрюченной руки, черный шип длиной в локоть. На его острие балансировал странный бутон. Он был размером с кулак, сложен не из лепестков, а из тонких, полупрозрачных, кожистых пленок, похожих на ссохшиеся крылья летучей мыши. Пленки были туго натянуты, едва сдерживая содержимое. Внутри бутона, видимое сквозь полупрозрачные стенки, клокотала густая, темно-рубиновая жидкость. Она излучала слабое тепло и тот самый невыносимо приторный, гнилостный запах, который висел в воздухе, но здесь он был концентрированным, почти осязаемым. Метка на запястье Алекса отозвалась на бутон резким, болезненно притягательным импульсом. *Голод*. Не желудка, а каждой клетки, жаждущей выжить любой ценой. И еще – зов. Зов хозяина.

Алекс сглотнул ком в горле. Его тело, измученное, обескровленное, отравленное, буквально вопило о необходимости этой жидкости. Каждая клетка, каждый инстинкт кричал: "Возьми! Выживи!" Разум отчаянно сигнализировал: "Яд! Ловушка! Ты переступишь черту!" Он посмотрел на Лору. На ее мертвенно-бледное лицо. На иссохшую, черную руку. На слабое, прерывистое дыхание. На Пепла, который смотрел на него умоляющими глазами, полными слез. У них не было времени. Не было выбора. Только эта мерзкая, пульсирующая надежда в кожистом мешочке.

— Ладно… — прохрипел он, обращаясь к пустоте, к Корню, к своей обреченной судьбе. Голос был чужим, сломанным. — Ладно, черт возьми. Дай силу. Но… спаси *ее*. Иначе… — Он не договорил. Угроза была пуста, и Корень это знал.

Он потянулся здоровой, дрожащей рукой к бутону. Пальцы коснулись кожистых пленок. Они были теплыми, живыми, пульсировали в такт гулу Собора. От прикосновения по ним пробежала мелкая дрожь. Алекс сжал бутон. Он был упругим, тяжелым, словно наполненным ртутью. Запах ударил в нос, заставляя глаза рефлекторно зажмуриться, а желудок судорожно сжаться. Пепел заскулил тревожно, отползая назад.

Голос Корня (торжествующе, заполняя все внутри):

"ПРИМИ ДАР. СТАНЬ ЧАСТЬЮ СИЛЫ. СЛУЖИ. И БУДЬ ВОЗНАГРАЖДЕН ВЫЖИВАНИЕМ."

Алекс зажмурился, поднес бутон ко рту, впился зубами в кожистую оболочку и с усилием выдавил вязкую, обжигающе-теплую, сладковато-горькую жидкость себе в горло. Она обожгла, как крепчайший спирт, затем разлилась волной тепла, которая мгновенно превратилась в неконтролируемый пожар. Он вскрикнул, роняя пустую, сморщенную оболочку бутона. Огонь бежал по венам, заполнял легкие, пылал в мозгу, выжигая боль, страх, сомнения. Боль в ладони вспыхнула адски ярко, но была тут же поглощена этой новой, дикой, искаженной силой. Метка на запястье вспыхнула ослепительным багровым светом, и ее узоры начали *двигаться*, расползаться по его коже тонкими, живыми щупальцами темного света, поднимаясь по предплечью.

Алекс вскочил на ноги с рыком, больше похожим на звериный рев. Мир вокруг него пылал в багровых и черных сполохах, пульсировал в такт гулу Собора, который он теперь чувствовал каждой клеткой. Боль исчезла, замененная опьяняющей, почти нечеловеческой силой. Он *видел* не просто кости свода – он видел потоки энергии, струящиеся по ним, как кровь по венам. Он видел точки сгущения силы – пульсирующие узлы на "ребрах", похожие на аневризмы. И он *чувствовал* Лору – не как девушку, а как слабый, но знакомый очаг хаоса, боли и… потенциала. Источник, нуждающийся в подпитке, в *его* силе.

— Теперь… твоя очередь… — прошипел он, голос хриплый, чуждый. Он шагнул к Лоре, движения резкие, немного деревянные, как у марионетки. Опустился на колени рядом. Его здоровая рука, все еще покрытая запекшейся кровью и слизью, дрожала не от слабости, а от избытка искаженной энергии. Метка на его предплечье пылала, как сигнальный огонь. Он прижал ладонь к ее зараженной, иссохшей руке, прямо над уснувшим, но все еще смертельно опасным ядром.