Жить сразу же стало лучше и куда веселее. Усевшись у камня, Лана принялась снимать с себя тяжёлый от пропитавшей ткань крови кафтан. За ним последовала когда-то белая рубаха — теперь она была тёмно-алого цвета. А после уже сребровласка внимательно изучила две странные округлости у себя на груди, что ей порядком мешали и побаливали. Их определённо там раньше не было, и она была почти уверена, что знает, что это такое. Ей уже доводилось видеть эти… штуки у других женщин, например, Её Величества королевы, когда она делала ей массаж. Но ощущать их у себя было несколько непривычно. Вкупе с отчётливыми изменениями психики, а также очевидными проблемами с Волей, вывод напрашивался сам собой.

— Значит, у тебя всё-таки получилось… — радостно воскликнула Лана и прислушалась к звукам собственной речи.

Её голос стал более звонким и мелодичным, рассыпаясь по стылому воздуху осколками горного хрусталя. Девушка пожала плечами, почувствовала порыв холодного ветра и поспешила натянуть на себя свежую рубаху, после чего зябко поёжилась и, вглядываясь во тьму, прошептала:

— Но, дорогая моя, ты не могла подождать, пока я выберусь из Чащи? От меня же костей не найдут.

Даже после того как она полностью поменяла одежду, вязкий запах свежей крови никуда не пропал. Как не исчезло ощущение опасности и тоскливый вой ветра. Нависающие над головой камни были ужасным укрытием, но спускаться с холма Лана боялась, вспомнив наконец, что это вообще такое — страх. Так что до самого рассвета она просидела, прижавшись спиной к алтарю и накинув на плечи шерстяное одеяло, заботливо приготовленное ещё Айром для побега из столицы.

До самого рассвета она не теряла время даром и первым делом решила усмирить свои чувства. Такие яркие и сильные эмоции девушка испытывала только в глубоком детстве, а потому сейчас понятия не имела, как с ними бороться. Это злило, но даже злость воспринималась по-другому. Она была ненаправленной, бесцельной и не подходила даже для того, чтобы напитать Волю. Твердя, что бывала и в худших переделках, Лана попыталась убедить себя, что обязана живой выбраться из Чащи. Но даже такая простая Цель едва напитала огонь уверенности. Её Эго не было чем-то подавлено, но различных, ранее подавляемых желаний было столь много, что её чувства метались в смятении от перегрузки.

Небо далеко над головой окрасили нежно-розовые полосы, предвещая восход. Стало светлей, Лана выхватила клинок и выставила его перед собой, плавно перетекая из одной позиции в другую. Тело слушалось иначе, а меч казался немного тяжелее, чем раньше, но, сделав пару взмахов, девушка удовлетворённо кивнула: её навыки мечника никуда не делись, а заученные с ранних лет техники она всё ещё могла применять, если их немного адаптировать под изменившийся центр тяжести и наличие груди. Закончив со всеми приготовлениями и пересчитав запас пищи и воды, Лана убедилась, что припасов хватит дней на пять. По крайней мере, вопрос с едой остро не стоял. Все эти мелкие приготовления помогли вернуть себе иллюзию спокойствия к тому времени, когда наконец рассвело.

Едва лучина Матери озарила весь небосвод и её яркий свет разогнал тьму у основания холма, на котором находился храм, Лана ахнула. В полусотне метров от лысой вершины, вниз по склону, начиналась полоса вскопанной земли, в которой даже корней вековых деревьев, что здесь росли, не было видно. Распаханное поле заканчивалось лишь далеко впереди, где, подобно крепостным стенам, высились буреломы вывороченных буйной и неистовой силой деревьев. Похоже, чудовищной силы ураган, что здесь бушевал какое-то время назад, не затронул только вершину, на которой она спала после битвы.

Прикинув направление по расположению солнца, девушка повернулась на север и начала спускаться по рыхлой земле. Сегодня она намеревалась найти какой-нибудь родник или озерко, чтобы смыть с себя кровь, а к вечеру обзавестись надёжным укрытием, чтобы переждать ночь. Хотя без влияния Сердца Чащи тут вряд ли будет происходить такая же чертовщина, потенциальная встреча с зубастыми и клыкастыми охотниками её порядком пугала. В этом состоянии Лана не была уверена, что сможет справиться даже с парочкой тварей, тем более — с целой стаей. Так что она очень надеялась пройти хотя бы ближайшую часть пути без стычек.

***

К сожалению, удача оставила её вскоре после того, как Лана преодолела буреломы и вошла под сень листвы. Всего час спустя, осторожно крадущаяся сребровласка заметила большую светлую поляну, по которой, покачиваясь, бесцельно бродили карлы. Они словно лунатики двигались шаткой походкой, иногда сталкиваясь друг с другом или с деревьями. Лана насчитала четверых: похоже, вместе с постоянным влиянием Зова они утратили и волю к жизни. Это было большой удачей — баронесса осторожно отступила в кусты, пока её не заметили, и попыталась обогнуть поляну по дуге.

На полпути ей не повезло — она практически нос к носу столкнулась с карлой, стоявшим в густом кустарнике. Мелкий уродец, едва достававший ей до груди, уставился на неё узкими желтоватыми глазами, заплывшими складками кожи, и в следующий миг в них что-то вспыхнуло. Карла гортанно вскрикнул и попытался схватить Лану за руку. С трудом подавив испуганный вскрик, девушка отскочила назад и выхватила меч. Со стороны поляны послышались злобные крики — сородичи твари подняли тревогу. Низкорослый мутант метнулся вперёд, но девушка вновь отскочила и взмахнула клинком, целясь ему в шею.

Удар получился неудачным — руки дрожали от страха, и вместо того, чтобы срубить голову, меч с мерзким звуком врезался в плечо, заставив карлу взвыть от боли.

Лана пнула его в грудь и с трудом выдернула клинок, резко рванув на себя, расширяя рану. Она пыталась унять дрожь, но всё ещё не понимала, что именно так её напугало во взгляде жалкого мутанта. Времени на размышления не было. Перепрыгнув через начинающего оседать на землю уродца, она рванула прочь. Едва оторвавшись от места схватки шагов на пятьдесят, она услышала, как карлы с поляны заломились в кусты, громко галдя.

Уже на бегу ей пришла в голову замечательная идея срезать через опустевшую поляну, пока преследователи обыскивают кусты, и, стараясь держаться тени деревьев, она попыталась проскочить открытую местность насквозь, чтобы скрыться в кустарнике напротив. До укрытия оставалось всего несколько метров, да и, судя по звуку, туповатые мутанты её потеряли, но тут сухой треск ломающихся сучьев возвестил об очередной неудаче. Из кустов навстречу выбежали ещё пара уродцев. Пожирая Лану плотоядными взглядами, они дико заверещали. Только сейчас девушка осознала, что её так пугает в их глазах озабоченных идиотов. В них чувствовалось обожание и одержимость.

Сердце пропустило пару ударов, а затем оглушительно застучало в ушах, разливаясь по всему телу волнами жара и чуждой, фиолетовой ауры. Ужас, смешанный с омерзением, подстегнули Волю оттого, что девушка инстинктивно бросила взгляд на их болтающиеся короткие, толстые чресла. Картины возможной мучительной участи хватило, чтобы, коротко вскрикнув от страха, Лана рубанула ближайшего вопящего карлу, но тому удалось костяной дубинкой парировать удар, уводя меч в сторону. Потеряв баланс, баронесса замедлилась и получила сильный тычок длинной палкой в живот от второго карлы, едва не рухнув лицом в грязь.

Отпрыгнув назад, Лана вернула равновесие и, перехватив клинок поудобнее, попыталась зарядить его Волей. Сердце бешено стучало в груди, ладони вспотели, но баронессе удалось окружить лезвие меча тусклым маревом фиолетовой ауры, после чего она шагнула вперёд и обрушила меч на карлу с дубиной. Тот поднял оружие, чтобы отбить атаку, но коротким движением кисти Лана подправила взмах и почти срубила уродцу голову. Держась на нитях кожи и сухожилий, он запрокинулся назад, а затем мутант начал медленно заваливаться на спину.