Око и Длань переглянулись — в темноте коридора тускло блеснули красноватые глаза.

— Мы поняли, генерал.

— Пойдёте к принцессе и заключите с нею договор.

— Но она — трёхлетняя девочка.

— Тем вам же легче! Она за кусок сладкого торта согласится, чтоб вы её охраняли.

— Но что мы будем есть? — возопил Око.

— Пусть ваша Голова о том подумает, — прорычала Линда. — Он Голова, ему думать сподручнее. А мне уже плевать. Вы пришли ко мне, не к его высочеству. Так?

— Так, генерал. Вы разумнее и не ослеплены властью и бессмертием…

— Вы пришли ко мне и получили приказ. Другого не будет.

— Но принц… договор…

— Считайте, я его расторгаю. Как человек ему близкий и доверенный. Ну? Проваливайте, девочки.

И, оттолкнув обоих Неспящих, пошла дальше.

Ринальт сидел раздетый на краю большой кровати. Одну ногу подсунул под себя, второй болтал в воздухе. В руке — очередной бокал вина. На столе — драгоценная склянка.

— Фермы, значит, — сказала Линда.

— Иди сюда, — позвал Ринальт. — Я вижу, тебе плохо.

— Мне никак, — ответила она. — Я так устала, что хочу только умереть. Ты знаешь, как меня можно отпустить? Просто отпустить, без жертв.

Ринальт поднялся навстречу, осторожно снял с неё платье. Усадил на кровать, бережно и ласково обнажил ноги, всё полетело на пол: башмаки, чулки, панталоны… Лаская и целуя колени, он заметил:

— Ты совсем замёрзла.

— Я не чувствую холода, — равнодушно ответила Линда.

— А тепло?

Его руки скользили, забирались в самые потаённые места, трогали и нажимали, но она не чувствовала. Просто дала себя уложить и ублажить, ничего не имея против, но и не помогая ему. Ринальт сдался уже спустя пару минут.

— Что с тобой?

— Они убили Колдуна. Ещё тогда. Он умер раньше меня.

— Какого колдуна? — не понял принц.

— Пятого, кто был там, — сказала Линда. — Они убили его, потому что он меня защищал. Я добила их всех. Всё равно они больше не нужны.

— Действительно, — хмыкнул Ринальт. — Ведь я планирую жить вечно, а ты не собираешься меня убивать.

— Что за фермы ты строишь?

— О, просто хочу устроить жизнь нескольким сотням людей, — безмятежно улыбнулся Ринальт, — им понравится, вот увидишь. Не называй это фермами или загонами, вот и всё. Многим вообще негде жить, а теперь будет.

— Остановись и проживи, сколько тебе отмерили твои боги, — попросила Линда. — Я-то уж понимаю, что это такое — когда вся твоя жизнь на самом деле чужая смерть. Когда вокруг уже ничего не остаётся, кроме мёртвых тел. Но зачем делать такую жизнь вечной?

— Затем, что мне нравится жить, несмотря ни на что. И я хочу прожить её с тобой. Не для страны и не для людей, для себя и тебя.

— Чем ты лучше этих упырей, не пойму, — пробормотала Ненависть и повернулась к нему спиной.

Он провёл по ней пальцами вдоль, от шеи и до самого низа. Обычно Ненависти всегда было щекотно от такого, но сейчас она даже не дёрнулась.

— Тем, что у меня есть ты, — ответил Ринальт. — Мы с тобой так похожи! Мы достойны друг друга. Пусть ты родилась в самом низу, я тоже не слишком высокого происхождения. Пусть я нашёл тебя в грязи — я сам оттуда вышел.

Ему хотелось подтверждения того, что они оба похожи. Как там говорил старина Астр? Из одной норы крысята. А ещё — одного дерьма куски.

— Я хочу вернуться туда, — сказала Линда. — В могилу. Я не хочу жить целую вечность, и убивать тебя тоже не хочу.

Но он как будто не услышал её слов.

— Ничего, привыкнешь, — пробормотал, заворачиваясь в одеяло. — Понятное дело, в тебе ещё много от человека, и ты страдаешь.

Она не ответила. Ей казалось, что это и есть основное отличие между ней и Ринальтом. В ней ещё было человеческое, в нём — стремительно заканчивалось.

Принц уснул, как ребёнок — быстро и крепко. Дышал ровно и тихо, и Ненависть с удивлением слышала, как мерно бьётся его сердце. Бу-бут, бу-бут, бу-бут… она прижала ладонь к своей шее и не ощутила пульса. Нагая, без единого изъяна на крепком теле, встала она у окна, позволяя лунному свету очертить все изгибы и линии. Показала неизвестно кому склянку на раскрытой ладони. Она взяла её из-под подушки Ринальта. Склянка хранила тепло его руки.

— Я добыла то, что он украл, — прошептала она. — Заберите меня домой. Я не хочу больше оставаться здесь.

И услышала такой же тихий шёпот:

— Ты всё такая же красивая, Линда Хасс. Я люблю тебя, Линда Хасс. Но ты должна завершить своё дело.

— Я не хочу убивать его, — сказала она так тихо, что сама еле расслышала слова. — Он единственный в этом мире, кто ещё хоть как-то по-человечески ко мне отнёсся.

— Он? Да он тебя не стоит, — вклинился другой шепоток, быстрый и горячий, принадлежащий, скорее всего, Вилмир.

— Я отказываюсь его убивать.

— Тогда он убьёт ещё очень, очень много людей, — грустно сказала Ви.

— Может быть, они это заслужили? Так же, как я заслужила смерть.

— Ты? — удивился Морти.

— Разве нет? Солдаты называли меня — капитан Ненависть. А нынче вон сказал один, что я — зверь.

— Их больше нет. Про них ты не думала, что не хочешь убивать, — заметил Морти.

— А принц-то чем другой? — спросила Ви. — Но если хочешь, не убивай прямо сейчас. Повремени ещё немного. Подожди. Да, хорошая идея, подожди ещё немного, прежде чем нанести удар.

— Подождать? Ради чего?

— Для того, чтобы стать королевой. Королева Ненависть! Каково? Дождаться, пока вы поженитесь, пока вас коронуют, а затем избавиться от главной занозы, от Ринальта, — торопясь, нашёптывала Ви.

Линде показалось, что её шёпот щекочет ухо. Приятным теплом, не могильным холодом.

— Я не хочу. Это всё… не по мне. Подло и грязно, — вырвалось у неё.

— Но зато ты сможешь уйти, сперва подобрав для принцессы подобающее окружение, — предложил Морти.

Линда задумалась. То, что он говорил, звучало разумно. Но она понимала, что сама является худшим окружением для маленькой девочки. Что она может дать ей? Кого подобрать? Только тех, кто будет ещё хуже, чем она сама.

И покачала головой.

— Мне просто нечего дать принцессе, кроме страха смерти. Просто заберите меня. Я же выполнила условие! Войны больше нет, склянка твоя, Морти, вот она. Я хочу уснуть, я хочу отдыха! Покоя! Что ещё вам надо? Ринальта? Наверняка вы можете забрать его и сами, без моего участия. Я не могу его убить! Я не могу больше никого убить!

— Какая же ты тогда наёмница, если не можешь убить? — рассердилась Ви.

— Мёртвая, — сказала Линда.

— Мы ждём тебя по ту сторону, Линда Хасс, — сказали оба голоса, — когда ты закончишь — сразу будешь свободна.

И голоса смолкли. Совсем. Только повеяло откуда-то тёплым ветром, и всё. Ей просто оставили выбор: жестокий и несправедливый со всех сторон, с какой ни возьмись. И всё из-за этой мерзкой стекляшки! Она им даже не нужна была — так, предлог, чтобы поиграть с людьми! С живыми, крысья их мать, людьми!

В ярости Линда шваркнула склянку о мозаичный пол. Пусть пропадёт совсем, пусть больше не будет этой глупой склянки, которая отбирала у неё последнее, что было. Пусть прервётся эта пагубная связь Ринальта и этой дряни. Так или иначе, а он будет свободен! Они! Будут! Свободны!

Брызнули горящие во тьме алые капли, мелкая стеклянная крошка. И словно отзываясь на звук разбитого флакона, на кровати захрипел и задёргался в конвульсиях Ринальт. Не о таком освобождении думала Линда! Разве хотела она для него такого исхода? Она оцепенела от ужаса, охватившего и душу, и тело. Светильник слабо озарял обнажённое красивое тело Ринальта, и в отсветах пламени казалось, что сквозь кожу и мышцы проступают кости, а лицо скалится улыбкой голого черепа. Но вот принц в очередной раз выгнулся дугой и внезапно позвал ясным, чистым голосом:

— Хасс!

Опомнившись, капитан Ненависть бросилась к нему, схватила в объятия и до последнего рывка обнимала горячее непослушное тело. Порой она в отчаянии целовала покрытый испариной лоб, роняя слёзы на искажённое от боли лицо. «Прости, — думала она и пыталась подобрать ещё какие-то слова. И не могла найти ничего другого. — Прости!»