— Но править собираешься сам, — хмыкнула генерал Хасс. — Понятно. Убеди меня в том, что ты сам не сойдёшь с ума, едва речь зайдёт о твоём сыне. А то знаешь, пройдёт лет десять, и бац — у тебя жена, детишки, а ты такой… заботливый папаша, который готов на всё ради маленького сопливого спиногрыза.

— Моей королевой… моей женой будешь ты, — сказал принц. — И я не собираюсь заводить потомства на стороне. Нет, Хасс — мы будем править вечно.

Она снова странно хмыкнула. Ринальт призадумался о том, что это могло означать. Не доверяет?

— Вечно, — сказала Линда. — То есть ты не думаешь, что я по одному перебью своих убийц и уйду гулять в становище своих семейных богов?

— Ты убила одного и тебе понравилось, — улыбнулся Ринальт. — Но остальных мы прибережём. В конце концов… каждым из них ты можешь воспользоваться по нескольку раз, ведь я некромант. А последний из них получит вечную жизнь в темнице. Захочешь получить удовольствие, и мы убьём его, и насладимся, а потом он снова будет жить… и так бесконечно.

— И никаких больных детишечек, — подвела итог Хасс, и Ринальту не понравилась какая-то странная интонация в её голосе.

— Линда, — сказал он, слегка запнулся и повторил. — Лин-да… у тебя красивое имя. Линда, я сомневаюсь, что ревенанты могут иметь потомство. Но если для тебя это важно, ты можешь воспитывать маленькую Алтею Танур.

— Ты всё ж меня бабой считаешь, — усмехнулась Хасс. — Не, я не для того спросила про детишек-то. Я уразуметь хочу кое-что для себя. Ты — хороший или нет? Мне чтоб знать. А то как я людей-то убеждать должна? При короле-то что было? Богатеи в каретах разъезжают, по шесть лошадей, а в иной деревне два вола да старая кляча на всю общину. Да и в городах тоже иные бьются, бьются, а потом в петлю лезут. Не выбились, то есть. Довольствие у солдат, знаешь, дело хорошее, но отчего ж в солдаты-то насильно гребут? А потому что ведь на убой ведут, да покрикивают, мол, наше дело правое. Дескать, справа враги, слева враги, стреляй, солдат, стоять не моги. Это при теперешнем-то. Ты вот пообещай, что не так будет. А то знаешь — правую рукавицу на левую менять. Вроде и то ж самое, только сидит неловко. Особенно, если на причинном месте.

Просто поразительно, как такая неотёсанная женщина могла быть столь проницательной. Ринальт кашлянул и сказал, стараясь, чтобы слова звучали убедительно:

— Я пока могу обещать одно: хуже при мне точно не будет. А с ним будет. Сейчас он колыбели из костей вздумает мастерить, а потом что? Людей как скот в загоны сгонять и кормить на убой? Я бы такого не позволил.

Линда откинулась на подушки. Не услышала лжи, и хорошо.

— Этого достаточно, — сказала она. — Ну, что ль, благодарствуй за всё, ваше высочество. Хороший был рассказ, хоть и длинный очень… да и услугу тебе приятно было оказывать.

— Так ты…

— Я подумаю.

— Ты мне не доверяешь?

Хасс отрывисто засмеялась.

— Ринальт Мэор, — сказала она, — ты свой язык совал туда, куда я никому глядеть не позволяю. И ты мне про доверие. Спи, высочество.

— Ты не хочешь в ответ рассказать, как оказалась в могиле? — спросил Ринальт.

— Отчего ж не рассказать. Королевские стрелки неплохо стреляют. Попали в живот. А наши-то, наши уже отступали. Схватили меня за ноги, отволокли в лесок, потоптали немножко, да и прикопали. Открываю глаза, а тут твоя рожа укрысья, приятно было встретиться. Вот и весь рассказ.

Ещё не рассвело, когда Линда проснулась и долго лежала, слушая, как дышит Ринальт Мэор, внебрачный сын короля. Странно было оказаться с ним в одной постели. Ещё непривычней — думать о том, что это её будущий муж.

«Это ж рехнуться можно, — раздумывала она, — и впрямь выходит, что ли — бессмертие? Узнать-то про это можно просто. Пойти да и убить их всех, кто там в темнице-то сидит. Колдуна вот только ещё найти. Если все они сдохнут, а я нет — стало быть, укрысок и есть тот самый. Что ж выходит-то… это ж можно как в сказке жить, долго да счастливо!»

А что-то всё же её душу изнутри поскрёбывало да почёсывало. Неуютно как-то было, не по себе малость. Долго ли этот самый Морти будет терпеть её обман? Не заявится ли в гости? А ведь сказал же — у него украли одну вещь. И принц тоже упоминал, да ещё так вскользь — мол, неважно, что за штука, а только она, эта штука, была.

Но, видать, недостаточно она узнала, потому что как-то всё это было не очень складно. Чего-то не хватало. Как там старина Астр говаривал? Нехватка сведений. А Колдун бы непременно небось поправил: недостаточно информации. Горазды ж некоторые на умные слова-то… Как будто простых не хватает.

Без одежды было непривычно — видать, ещё не свыклась она с тем, что теперь ей невозможно навредить. Всё ж одежда давала ощущение защиты! Натянув подштанники да накинув на плечи мундир, Линда босиком прошла по шкурам, затем по каменному полу и у двери замерла, прислушиваясь.

Разумеется, не услышала ни звука. В замке все спали в этот ранний час, ещё ведь и солнце не взошло. Она вышла в коридор и огляделась. Кровососы наверняка притаились где-нибудь здесь, чего уж там — телохранители попросту не могут уйти далеко от хозяина.

— Ну, кис-кис, что ль, — прошептала Ненависть, озираясь. — Где вы есть-то, упыри клятые?

И, зашипев сквозь зубы, невольно вжалась в стену, когда потолок провис нехорошей чернотой. Тьма сползла на пол и медленно сформировалась в человеческую фигуру, укутанную в плащ. Чёрные волосы неопрятно свисали на иссиня-бледное лицо, словно светящееся изнутри. Гнилушка, как есть гнилушка!

— Эээ… Око, — сказала Линда, — пошли прогуляемся. Поговорим.

— Куда угодно прогуляться госсспоже? — спросил Око.

В его голосе, как Ненависти показалось, прозвучала насмешка. Но наёмница предпочла сделать вид, что не замечает этого.

— Прогуляемся хоть до крыльца или балкона какого, — сказала она. — Чего тут поближе.

Она уже неплохо ориентировалась во дворце, но не в темноте. Знала только, что коридор этот рано или поздно закончится именно балконом.

— Скоро рассвет, — сказал Око. — Давай лучше уединимся в маленькой гостиной.

— Уединимся? Ну-ну. Этот твой дружок, как его там? Локоть? Колено? Он не против будет, что его подружка ушла в компании с генералом Хасс?

— Есссли будешь продолжать в таком тоне — разговора не получится, — обиделся упырь.

— Ладно, не буду, — согласилась Линда. — Кто ж знал, что ты и правда девочка, раз так обижаешься?

— Мы своих женщин бережём и никуда не выпускаем, — проворчал Око.

Маленькая гостиная — это был зал, в котором, по мнению Ненависти, можно было пирушку закатить, не хуже, чем в любой таверне. Но по местным понятиям гостиная считалась маленькой, потому что в большой можно было поместить человек сорок-пятьдесят, не меньше.

Тут пытались обустроить уют. Поставили вдоль стен кресла да диваны, настлали на пол шкур да ковров. Око тут же проверил, занавешены ли окна. Линда нашарила на полке кресало и зажгла свечи, торчавшие пучком из оловянного подсвечника.

— Что ты хотела узнать, Хасс? — спросил Око, хмурясь и стараясь не глядеть на свет.

— Ладно тебе дуться. Хотела спросить — много вас таких?

— В городе?

— Вообще.

— Вообще не знаю. В Авее нас около сотни. Если больше — то очень скоро нечего будет есть. Крылья следят, чтобы мы не переусердствовали. Подле принца нас с Дланью двое, больше и не требуется. Но если умеючи позвать — будет больше.

— Научи, — сказала Линда. — Мне надо таких, как ты, человечков пять.

— Не зови нас человечками, — сказал упырь.

Видать, решил и дальше из себя обидчивую девочку строить.

— Да и что ты можешь предложить нам, вампирам? — продолжил Око.

— А если я предложу вам еду?

— Ссс, — свистяще прошипел вампир. — Условия?

— Ночная разведка, — улыбнулась Линда. — И ответ на пару вопросов.

— За вопросы отдельная плата, — быстро сказал Око.

— Идёт, — даже не моргнула наёмница.