РАЗБОЙНИК ФАЙВЕЛ Жил в местечке бедный Файвел, запивал водой капусту. Жить старался по закону, не греша. А на полке было пусто, и в котле совсем негусто, И давно уже в кармане — ни гроша. И жена его пилила: «Толку нет от строгих правил! Кипяток пустой хлебаем на обед. Ничего ты не умеешь — посмотрел бы, что ли, Файвел, Как живет и процветает наш сосед! Дом богат, и дети сыты, и жена его не тужит, Расфуфырен, напомажен ходит сам. Он не сеет и не пашет, не работает, не служит — На большой дороге грабит по ночам!» И решил однажды Файвел: «Видно, никуда не деться, Нынче ночью тоже выйду на разбой. Только надобно собраться, соответственно одеться И, конечно, нож побольше взять с собой!» Расцвела жена от счастья, собрала его в дорогу И сама ему вручила острый нож. Он засунул нож за пояс, после помолился Богу — Испросил благословенья на грабеж. А вернулся он под утро, и жена его спросила: «Ты небось добычу спрятал — мне назло?» И ответил хмуро Файвел: «Ты чего заголосила? Мне сегодня на дороге не везло!» Тут она запричитала: «Чтоб ты сгинул без возврата! Даже грабить не умеешь, Боже мой!» «Помолчи! — воскликнул Файвел. — Ты, старуха, виновата: Нож подсунула молочный — не мясной!» Начинающий грабитель, коли ты себе работу Непростую выбираешь, то учти: Посоветуйся с раввином, не разбойничай в субботу, И на дело нож кошерный прихвати! Еврейские правила запрещают смешение мясного и молочного. И посуда соответственно делится на мясную и молочную.
БАЛЛАДА О КАПИТАНЕ ДЭВИСЕ В Америку шло из Гааги торговое судно «Тортуга». Среди пассажиров — семейство еврейское Абарбанель: Почтенный Моше, и Шошана, достойная мать и супруга, И юный Давид, и невеста Давида — девица Рахель. Атлантика — серые волны, а на горизонте — испанец, И знамя кастильское реет, и мрачен вечерний пейзаж. И два корабля на закате смертельный исполнили танец, И вскорости взят был голландец испанцами на абордаж. Седой капитан уронил свою трубку. Ушел, словно в бездну, в смертельную купель. Упал после залпа в разбитую шлюпку С простреленной грудью Давид Абарбанель. Его подобрали корсары, которые шли на Ямайку. Заштопали раны, и вскоре фортуна склонилась пред ним. Назвался он именем «Дэвис», возглавил пиратскую шайку, Удачливым стал капитаном фрегата «Иерусалим». И в шторм, и в погоду иную, сквозь тьму, синеву и багрянец, Под всеми широтами Дэвис искал тот испанский фрегат, Который исполнил смертельный, исполнил убийственный танец, Разверзший тогда для «Тортуги» холодный бушующий ад. Удачливый Дэвис, стремительный Дэвис, Отчаянный Дэвис — Давид Абарбанель! Из двух пистолетов стреляет, не целясь, Но каждая пуля свою находит цель. Но кто-то сказал, что давно уж испанец тот в тень обратился — За кровь, за грехи и жестокость наказан кастильский пират. Воскликнул Давид: «Это значит, я к призрачной мести стремился — Так пусть станет призраком грозным отныне мой славный фрегат!» На севере или на юге с тех пор штормовыми ночами, Повязанный страшною клятвой, спешит по незримым следам. Четыре столетья он грезит кровавой расправой с врагами, Бесплотною, призрачной тенью скользит по высоким волнам. В руке его шпага, под шляпой косица. Холодные слезы — замерзшая капель. По дальним морям продолжает носиться Неистовый мститель — Давид Абарбанель! Давид Абарбанель родился в 1580 году в Гааге в семье испанских евреев. Когда ему было 19 лет, семья решила перебраться в Новый Свет. Но им не удалось достичь американских берегов: судно, на котором они плыли, было захвачено испанцами, и все члены семьи Давида погибли. Самому ему удалось спастись, он бежал, поступил на службу в английский флот. Принимал участие во многих сражениях с испанцами, быстро поднимался по служебной лестнице и вскоре стал капитаном корабля. Давид взял себе имя «Капитан Дэвис», под этим именем он и стал известен. На протяжении десяти лет «капитан Дэвис» и команда его корабля «Иерусалим» сражались на стороне англичан в Карибском море. В октябре 1609 года «Иерусалим» ушел в свое последнее плавание. Одни уверяли, что он попал в сильный шторм, другие рассказывали о каких-то невероятных событиях. Так или иначе, с того времени никто больше не слышал ни о капитане-мстителе, ни о его фрегате. МОНОЛОГ МЕИРА ЗАЙДЕРА по кличке Майорчик, застрелившего в 1925 году героя Гражданской войны Григория Ивановича Котовского А мне сегодня вспомнилось былое, Год девятнадцатый, сожженное село, И бой ночной, и водка после боя, И лица тех, кому не повезло… Под утро вдруг враги, что стая гончих, На нас набросились — огонь со всех концов… И комполка, твой старый друг Япончик, С трудом увел полсотни молодцов. Тебя ведь, как брата, Любил он когда-то, Легавым и белым тебя не сдавал. До фронта добрался, С тобой повстречался — За что ж ты его разменять приказал?! Мы увидали жизнь тогда с изнанки, Но все же гадам дали укорот! Так почему на этом полустанке Твой друг пустил Япончика в расход?! …А в девятнадцатом году все было проще. Все было проще, хоть страшней, да веселей Знамена красные и черные полощет Горячий ветер Николаевских степей… Товарищ Котовский, Бандит кишиневский Сегодня в почете и славе живет. Но есть для вельможи Мешок из рогожи И пуля, которой не ждал и не ждет. Не знаю сам, зачем я жив остался, И почему сказали мне: «Ступай!» Но я ушел — и я тогда поклялся Тебя наладить в огородный край. … А в девятнадцатом году все было проще. Все было проще, хоть страшней, да веселей Знамена красные и черные полощет Горячий ветер Николаевских степей… Я Меир Майорчик, И наш разговорчик Окончен, и выстрел мой цели достиг. Сказал — без обмана, Достал — из нагана, Прощай же навеки, товарищ комбриг! … А в девятнадцатом году все было проще. Все было проще, хоть страшней, да веселей Знамена красные и черные полощет Горячий ветер Николаевских степей… |
