Дон Яаков де Куриэль, он же Яго де Сантахель д’Акоста похоронен в Цфате. Его могилу можно видеть и сейчас, недалеко от могилы святого рабби Ицхака Лурия Ашки-нази. Последний потомок Куриэля — Морис Куриэль ныне живет на острове Кюрасао и занимает пост президента еврейской общины этой голландской колонии. МЕСТЬ ПРЕКРАСНОЙ ДАМЫ
В старом еврейском квартале Севильи, ныне именуемом «Санта Крус», есть небольшая, на два дома, улочка, с пугающим названием «Калье де ла Муэрте» — «Улица Смерти». Над входной дверью одного из домов находится очень странное украшение — небольшая керамическая табличка с изображением черепа. Ниже — мемориальная доска, и на ней написано следующее: «Здесь, над дверью дома на Улице Смерти, была помещена голова Сусанны де Шошан по прозвищу Прекрасная Дама в соответствии с ее завещанием, в знак того, что она стала виновницей мучительной смерти своего горячо любимого отца». ПРОЛОГ Был кем-то изменен Видений темных ряд. Фундаментом времен Казался тонкий яд, Терялся слабый след Под пальцами невежд. Считался чей-то бред Вместилищем надежд — Ну что за беда… Чернильница, перо, Пергамент, серебро, Потрепанный словарь, Псалтырь и календарь, Колеблющийся дом И тени на стене. Оставим на потом Вопросы к тишине — Листаем года… И словно наяву Пейзаж или портрет, Короткую главу Очертит зыбкий свет. Короче говоря, Бессонница, заря, Как будто на щеке, На подоконнике — Сейчас и тогда… Бегущая вода, Чужие берега. Удобная среда — Ни друга, ни врага. Чернильница и черт В пустом монастыре. Давно хозяин мертв, И осень на дворе — Уже навсегда… БАЛЛАДА О СВЕЧАХ Кострами так напугана Севилья! Великий инквизитор Торквемада Над городом свои расправил крылья, Ему костры — утеха и услада. И многие в последний раз денницу Увидели под смертный барабан. И среди прочих брошен был в темницу Несчастный дон Диего де Шошан. И дочь его, красавица Сусанна, В накидке черной, укрывавшей плечи, Явилась в трибунал, и, как ни странно, Сам Торквемада вышел ей навстречу. И, преклонив колени пред монахом, В наряде скорбном, траурном чепце, С безумною надеждою и страхом Она спросила о своем отце. «Его греховность вижу я бездонной. Бывает на причастии — и что там? Глумится над распятьем и Мадонной И зажигает свечи по субботам!..» Сусанна не поверила навету: «От юности до нынешних седин Он верен был церковному обету, Он оклеветан, он — христианин! Его позор и пытка ожидают, А клеветник прикроется личиной! И после казни — это каждый знает — Доносчика одарят десятиной! О господин мой, в этом нет сомненья, В его вину поверит лишь слепец! Не милости прошу и не прощенья, А справедливости, святой отец!» «О дочь моя, однако ты упряма! — Сказал монах, заслышав эти речи. — Отец твой грезит возрожденьем Храма И по субботам зажигает свечи! Ответь сама: ужели не причина? Утешься же и слез пустых не лей. Ты, может быть, наивна иль невинна, Но дон Диего — тайный иудей. Его не пожалеют и святые, Его двуличье душу разъедает. Он тайно ждет еврейского Мессию, И по субботам свечи зажигает… А ты живи без скорби и боязни. Никто тебе не смеет угрожать. Но по закону ты должна при казни Со мною рядом у костра стоять…» …Невеселы воскресные парады. Тревожным утром в солнечной Севилье Стояла одесную Торквемады Сусанна в черной кружевной мантилье. Произнесла легко слова пустые, И улыбнулась раннему лучу. Но накануне, может быть, впервые Она зажгла субботнюю свечу… НОЧНАЯ СЕРЕНАДА Ночью шорохи и вздохи тихо вторят серенадам. В опустевшем темном доме, в доме рода де Шошана Анфиладой пышных залов смерть и страсть проходят рядом. С женихом своим Родриго тайно встретилась Сусанна. Скоро тени побежали от бойницы к изголовью, Скоро тени побежали от портала до портала. И, устав от поцелуев, опьяненная любовью, На возлюбленного глядя, вдруг Сусанна прошептала: «Мой отец погиб в мученьях, на костре, не в поле бранном. Дон Диего был богатым, да богатство отобрали. Но в темнице, перед казнью, он поведал о приданом — Мараведи и дукаты он оставил здесь, в подвале. Он приданое оставил, и хочу сказать тебе я: Лишь о золоте узнает инквизиторская свора, Ни дуката не получит дочь сожженного еврея, Но богатства не отнимут у кастильского сеньора! Он был против нашей свадьбы, но в темнице согласился, Дал свое благословенье сквозь тюремную ограду. Но просил он перед смертью, чтобы ты на мне женился По закону Моисея, по еврейскому обряду». Он услышал эти речи и невольно содрогнулся: «Я готов к венцу, но все же — что за странная идея? Что за дикость, дорогая? Я пока что не рехнулся! Мне венчаться у раввина — превратиться в иудея!» И нахмурилась Сусанна и заметила бесстрастно: «Кроме нас и рабби Симхи знать о том никто не будет. Успокойся, мой любимый, испугался ты напрасно. Он послушен мне без меры — все, что следует, забудет». И сказал жених беспечно: «Ты права, чего бояться? Нарушать отца веленье не желая и не смея, Дорогая, я согласен хоть сегодня обвенчаться По еврейскому обряду, по закону Моисея!» После этих слов внезапно распахнулись двери спальни. Никуда ему не деться от безжалостного взгляда! Заложив за спину руки, головой качал печально Сам великий инквизитор, фра Томмазо Торквемада. И промолвил инквизитор: «Я отказывался верить! Ради золота чужого ты готов Христа оставить? Кто падение такое согласился бы измерить? Кто испорченную душу согласился бы исправить?» И от этих слов дохнуло палачом и эшафотом, И холодное дыханье, по карнизу пробегая, Вдруг чела его коснулось и покрыло смертным потом. Дон Родриго пошатнулся, прошептал: «О дорогая…» А она смотрела, словно ничего не замечала, Равнодушно возлежала на разбросанных подушках. Он воскликнул исступленно: «Это ты меня поймала, Вероломная еврейка, искушенная в ловушках!» Жениху на обвиненье так ответила Сусанна: «Накануне на свиданье мне раскрыл глаза Создатель! У тебя на пальце перстень из сокровищ де Шошана! Это значит, мой любимый, ты — доносчик. Ты — предатель». …И опять ночные звуки тихо вторят серенадам. В опустевшем темном доме, в доме рода де Шошана Анфиладой пышных залов страсть и смерть проходят рядом. Вспоминает о любимом вероломная Сусанна… |
