— И ты туда же? А я думал, что в этом мире у меня всё-таки есть друзья. Хотя, если даже Великий предал, то чего от тебя ожидать.

— Да смирись ты уже, — не стала реагировать на хамство русалка. — Хватит цепляться за своё гиблое прошлое. Начни жизнь счастливого человека.

— Женатого человека, — поправил я Ариэль. — Как у тебя слово «женатый» превращается в слово «счастливый»?

— Но ведь тебе же нравятся принцессы? И от Болотной ведьмы ты прямо весь на слюну изошёл.

— Это другое, как говорят в моём мире. Не надо путать это с семейной жизнью. У нас это теперь даже не повод для знакомства.

— Вот поэтому вы такие идиоты и есть. Ему счастье само в руки идёт, а он… — Русалка махнула рукой от досады и замолчала.

— Слушай, если у тебя тысячелетняя мечта выйти замуж за Великого, то это не значит, что все вокруг только об этом и мечтают. Ну, не в смысле выйти за Великого, — тут же поправился я, видя, как приподнимается бровь русалки, — вообще вступить в это поганое слово «брак».

— Потом ещё спасибо скажешь, — отчеканила Ариэль и, не прощаясь, исчезла в воде.

— Вот и поговорили. Спасибо! — крикнул я расходящимся кругам на воде.

«Пожалуйста» не прилетело даже мысленно.

Всё, Сергей Анатольевич, отбегался. Стихнут крики «горько!», и начнутся пелёнки, распашонки… а интересно, у них «горько!» кричат?

Вот о чём я думаю? Впрочем, а о чём мне думать? Выхода всё равно нет. Ещё совсем чуть-чуть, и… а фамилия у них берётся мужа или жены? Матриархат всё-таки. Да и есть ли у них вообще фамилии?

А ведь я смирился. Надо признаться хотя бы самому себе, что я смирился.

Нет, я не готов стать женатым человеком, но я им стану. Это примерно как с моим алкоголизмом: да, я не готов стать трезвенником, но вопреки моему желанию я им стал. И стал, подчиняясь желанию кого-то. Только в данном случае я знаю желанию кого, а вот найти бы того, кто меня закодировал. И начистить бы эту благочестивую морду, несущую трезвость в массы. Или это только мне так повезло, а остальные массы миновали столь радикального шага? Вот, например, Великий вождь.

И опять я отвлекаюсь. Лишь бы на что, хоть бы куда, а только не думать о предстоящем. Вот выберу Мару, всем на зло. Посмотрим, как будете кусать свои локти. Особенно Зара.

Про то, какие локти буду кусать я, живя семейной жизнью с пушистым комком, думать не хотелось. И ведь в наш мир не смотаешься. Или после свадьбы дорожки откроются? Поэкспериментировать, что ли? Опять же, Зара. Пинать зятя ей никто не позволит. И сожрёт её изнутри собственная вспыльчивость. Нет, я не кровожадный. Я объективный. Раз вы со мной так, то и я с вами полноценной обраточкой. А что вы хотели? Взять вот так вот и поженить Добро? Ну, тогда Добро по-доброму и ответит.

Всё, решено. Мара. Завтра будет Мара.

Какое всё-таки прекрасное утро выдалось на следующий день. В такие дни хочется жить, напиться, влюбиться, но только не жениться. И почему я раньше не ценил эти прекрасные утра? Теперь они уже не будут такими хорошими. Они станут серыми и обыденными. Иногда мерзкими и тягомотными. Порой взрывными и скандальными. Но только не прекрасными. Интересно, а две королевы знают, что именно сегодня своими собственными руками, точнее парой рук и парой лап, они лишают все утра единственной радости, которую они могут подарить, — быть прекрасными?

Вот с таким настроением я встречал начало следующего дня.

Королевы ещё меня не посетили.

Принцесс и ведьмы в стане объединённых гело-варских войск не наблюдалось, как, впрочем, и вождя.

Меня накормили и оставили в одиночестве.

И дабы не быть сожранным личными, далеко не благостными мыслями, я решил пойти искупаться.

Вода, как известно, лучший вымыватель негатива. А вдруг, нырнув пару раз, я заглочу вместе с водой бациллу семьянизма. И явлюсь этому миру весь такой примерный муж, заботливый отец, короче, просто красавчик. Мечта всех жён во всех мирах, временны́х отклонениях и пространственных загогулинах. Или временны́х загогулинах и пространственных отклонениях? Или в чём там ещё измеряются вселенские аномалии? В физике я не силён. В фантастической физике тем более. Но в том, что вот этот мир — вывернутая наизнанку через «Ж» аномалия, это к бабке не ходи. В нормальных мирах насильно не женят.

Хотя кого я обманываю? Женят. Или наш мир тоже вывернутая через «Ж» аномалия?

С этими мыслями я плюхнулся в воду неуклюжим бегемотиком, красиво — изящной рыбкой — так и не научился за всю жизнь, и в два гребка ушёл на глубину.

— Ну, хочешь, я тебя отсюда унесу?

Голос Ариэль был настолько неожиданный, что я даже вздрогнул. Был бы не ихтиандр — утонул бы нахрен.

— Я всю ночь думала. Наверное, это неправильно — жениться без любви, — продолжила всё ещё не видимая мною русалка. — И никто не вправе заставлять делать это, даже из очень правильных побуждений.

— Да ты не только всю ночь думала, ты ещё и свой словарный запас подтягивала. Откуда такой шикарный лексикон?

— Давно живу, — отмахнулась проявившаяся русалка. — Ну что, готов исчезнуть, скрываемы й водной гладью?

Протянутая Ариэль рука призывно звала меня к свободе. Я же во все глаза всмотрелся в лицо русалки, пытаясь найти там отголоски подвоха. Ведь не может же всё это быть правдой.

А она действительно не спала всю ночь. И мучилась. Никогда не думал, что на лице духа может отобразиться мучительная бессонница. Причём столь явно.

— Ну, нет времени, — вернула меня в реальность русалка.

— А смысл? Что я буду делать в этом мире один? Даже твой ненаглядный Великий вождь за них.

— Но ведь нельзя без любви.

— Солнце, дай я тебя поцелую?

— За что? — не поняла Ариэль.

— За то, что ты настоящая. Тысячу двести лет, или сколько там тебе на самом деле, а всё ещё настоящая.

Чмокнув в нос охреневшую русалку, я оттолкнулся ото дна и выбрался на берег. Я был готов. Вода не подвела.

— И кто сказал, что он утопился? — Несущуюся ко мне толпу возглавляла Зара. Именно ей принадлежал вопрос.

— Я сам видел, как он упал в воду и не всплыл, — оправдывался кто-то из толпы, я так и не понял кто.

Сейчас точно будут пинать. Зара такого не упустит.

— Наплавался? — Вопрос королевы варов прямо-таки сочился елейным ядом.

— Освежился, — спокойно ответил я. — Стихи в детстве учила? «Надо, надо умываться по утрам и вечерам…» У вас Корней Чуковский жил? Ну, в местной реинкарнации?

— Издеваешься? — уточнила Зара, перекинув веером коготки.

— Фи, королева, — шепнул я на ушко Заре, приблизившись до почти интимного расстояния. — Нельзя так явно показывать подданным пренебрежение к гигиене. Возьмут пример, начнут пованивать.

Удар в ухо свалил меня с ног. Всё-таки растяжка у королевы варов была первоклассная, несмотря на возраст.

— Стоять! — припозднившаяся Лоя перехватила Зару и пресекла дальнейшую экзекуцию.

— Какое стоять? — трепыхающаяся в объятиях королевы гелов королева варов и не думала успокаиваться. — Ты знаешь, кем он меня обозвал?

— Кем?

Из шёпота Зары на ухо Лои я смог вычленить только одно слово — «вонючка».

— Э-э-э, неправда, — попытался оправдаться я. — Я только процитировал детский стишок из своего мира.

— Заткнись, — прошипела Лоя прямо мне в лицо.

Дальше она жестом отправила всех своих подданных, прибежавших на берег, а Зара поступила точно так же со своими.

— После свадьбы я сама тебя так отделаю, — продолжила королева гелов, когда все лишние удалились, — что Зарины оплеухи тебе покажутся нежными поглаживаниями.

— Да за что? — не понял я.

— За длинный язык. И запомни: нет никакого твоего мира. И вообще никакого другого мира нет, кроме этого. Понял?

— Так чего же ты сразу не сказала, что у вас тут тайны мадридского двора?

— Какого двора?

— Мадридского. Ну, в смысле, что чернь не должна знать о ваших шастаньях в другие миры.