— А колдовства здесь нет. А если я что-то нарушил, прошу мне это процитировать.

— Ты поганый воришка! Женским полом заведую я. Она не должна была тебе помогать.

— А не слишком ли вас много, этого женского пола? Принцессы, ведьмы, королевы — и всё это против одного вождя, пусть даже и Великого.

— Ты сам согласился играть по этим правилам.

— Не писаным правилам. И значит, я могу менять их в процессе игры. Или, может, процитируешь мне пункт, который это запрещает?

— Она его не выдернет. Силёнок маловато. А больше в этот круг никто не зайдёт. Ужас не пустит.

— Ну он же зашёл.

— Он не наш.

— И она зашла.

— Не смеши меня. Она дух. На неё эмоции этого круга не действуют. Вот только выдернуть она его не сможет. Сон его не пустит.

— Но он всё ещё не уснул до конца.

— Он не наш. Поэтому засыпает чуть дольше. А она всё равно его не выдернет. Не её стихия. Была бы вода…

— Последний раз предлагаю: признай, что ты проиграла, и мы всё это закончим.

— Вот это поворот! Я проиграла? Даже если предположить, что эта предательница женского рода и выдернет его отсюда, за три дня ничего не изменится. Он за всё это время ни смог справиться! А сейчас должно случиться чудо?

— Всё это время он шёл к чуду, а сейчас ему остался все лишь шажочек. Готов принять твоё поражение на щадящих для тебя условиях.

— А знаешь, я тебе даже подарю два дня. Пусть у тебя их будет пять. Потешь себя надеждой.

— Мне достаточно трёх.

— Помочь?

Новый голос возник в моём сне и совсем меня не обрадовал. Прямо не сон, а проходной двор, да ещё с физическими воздействиями. Когда же вы уже все сдохнете-то?

— Ит? Рада тебя видеть, но советом мне помогать не надо. Тут не советовать, тут тянуть нужно.

— Я могу. Я уже пробовал, когда он был под воздействием сока дорго. Хотел остановить. Правда, неловко получилось. Это об меня он сломал руки.

— Тогда тяни. Его нужно вытащить хотя бы из круга сна.

— Ты решил собрать всех духов?

— Эти справятся.

— Не поможет.

— Посмотрим.

— И тем приятнее будет моя победа.

— Я бы уже настраивался на горечь поражения.

— Три дня.

— Было же пять?

— А где ты видел женское постоянство? Может, процитируешь?

И вот опять липкий ужас приобнял меня как родного. А ведь всё было так хорошо. Ну, сейчас я устрою этим таскунам, на всю жизнь запомнят, как таскать меня из желанного сна. И даже десяти секунд ждать не буду.

Очередная пощёчина прилетела по моим многострадальным щекам. Не скажу, что не было больно, как раз наоборот. Били с чувством, с толком, с расстановкой, со знанием дела. И, надо сказать, результата своего добились.

— А ну прекратить! — попытался я остановить бойню и открыл глаза.

— Уф, наконец-то. — Сосредоточенное лицо Ариэль озарила радостная улыбка, а занесённая для очередного удара рука безвольно опустилась. — Думала, уже не очнёшься.

— После того как ты меня отделала, — я пошатал рукой челюсть, — это неудивительно.

Челюсть порадовала отсутствием переломов, но нещадно болела — рука у русалки была не из лёгких.

— Если бы я тебя не отделала, то ты бы сейчас не со мной разговаривал, — парировала русалка. — Так что скажи спасибо.

— Спасибо, — на всякий случай поблагодарил я, хотя, если честно, и не понимал за что.

— Ты мне лучше ответь, как тебя занесло на поле забвения? И как ты прошёл пояс ужаса?

— Чего я прошёл?

— Ты что, ничего не почувствовал? — удивилась Ариэль.

— Ну, был определённый дискомфорт, — не стал до конца признаваться я в своих фобиях. — А потом просто сильно захотелось спать.

— Дискомфорт? Спать? — Таких круглых глаз у русалки я не видел давно, точнее никогда.

— Я сейчас тебе пощёчину закатаю. Эффективное средство, протестировано лично. Может, ты слезешь с пьедестала удивлённого идиотизма и расскажешь про ваши поляны, пояса и прочие особенности местного ландшафтного дизайна?

— Я думала, что тебя туда затащили и бросили умирать, — быстро заговорила Ариэль. — Всё гадала, кто это мог сделать. И тащила, тащила, тащила. Но это ведь не в воде. А на земле я, сам понимаешь, просто слабая женщина, да к тому же дух.

— Стоп! — прервал я русалку. — Верни мне прежнюю Ариэль.

— Я прежняя. Только очень сильно испугалась. — Русалка начала потихоньку успокаиваться. — И ты хочешь сказать, что сам сюда пришёл? — спросила она после длительной паузы.

— Своими собственными ногами.

— А пояс ужаса?

— Тебе не кажется, что мы начинаем ходить по кругу? Что, вот этот ваш пояс прямо ужас-ужас?

— Даже духи с трудом могут его пройти. А живые бегут оттуда без оглядки, чуть только приблизившись к нему.

— А те, кто по какой-то причине прошёл, благополучно засыпают?

— Да, только это вечный сон, уже без пробуждения.

— Ну, то, что с мозгами в этом мире плохо, я уже знал. Но что и с логикой проблемы… Если все живые бегут от этого места, сверкая пятками, то откуда сведения, как засыпают внутри этого круга ужаса? А? Очередная байка?

— Но ты же уснул? — парировала русалка, уже практически пришедшая в себя.

— Просто я устал и хотел спать. И во сне я умирать не собирался.

— Ты считаешь меня обманщицей?! А давай я тебя запихну обратно и проверим, проснёшься ты или нет?

— А давай не будем. Что за тяга местного населения к вечным спорам и экспериментам.

— Боишься. Значит, я пр…

— Подожди, — остановил я Ариэль. — Спорам. В моём сне кто-то спорил. А если это был не сон? Ведь и ты мне казалась сном. И Ит. Точно, Ит. Скажи дорогуша, а где мой личный дух?

— Он исчез после того, как мы тебя вытащили. Сказал, что пока не может к тебе вернуться. Всё дело том, что он уже не твой личный дух, — грустно вздохнула Ариэль.

— С чего бы это?

— Ты умер, и Ит нашёл себе нового хозяина.

— Который отпустил его погулять и мимоходом помочь тебе вытащить бывшего хозяина из смертельного, как ты утверждаешь, сна. Не смеши меня.

— Ит не собственность, — напомнила мне Ариэль. — Он не был твоей собственностью и не стал собственностью кого-то другого.

— Всё, проехали. Про ваши духские отношения потом. Давай вернёмся к сказкам. Так откуда известно, что внутри этого вашего круга «абсолютного ужаса» все засыпают смертельным сном? Пройти-то туда никто не может?

— Раньше так казнили знатных преступников. Помещали при помощи магии внутрь круга. Выйти наружу преступнику не давал пояс ужаса. А поляна забвения постепенно усыпляла его, и больше он не просыпался.

— А потом?

— А потом наступили добрые времена, и им стали просто рубить головы.

— Небось, когда дамы взяли бразды правления в свои руки?

— Ну да, они же не изверги какие, — серьёзно ответила Ариэль.

— Странные понятия о гуманизме. Но спорить не буду. Скажи, а как ты узнала, что я в этом круге?

— Я не знаю. Мне вдруг явно представилось, что ты находишься там, ещё живой, и тебя можно попробовать спасти. Это было похоже на картинку.

— А Ит не рассказывал, как у него?

— Нет, но я думаю, что так же.

— А пока вы меня вытаскивали, голосов никаких не слышали?

— Нет, но мы и не прислушивались. А что, были голоса?

— Были, и мне всё больше кажется, что это был не сон.

Далее я в лицах передал Ариэль диалог из моего странного сна или не сна. Причём, как оказалось, помнил я его до мельчайших деталей.

— И знаешь что, — подытожил я в заключении, — раньше мне казалось, что одним из спорщиков, ну тот, который мужского рода, был тот самый клерк, который отказался принимать меня в духи и отправил обратно в жизнь. А теперь уже не кажется.

— Кто кем был? — подвисла Ариэль уже на клерке.

Пришлось ещё и рассказать про того ухаря из небесной канцелярии, правда, в общих чертах, упуская подробности.

— Да, — только и смогла выдать русалка, когда я закончил повествование. — А ты не мог бы хоть пару дней не вляпываться ни в какие щекотливые ситуации?