— Да ладно?! — честно удивился я. — Чего, реально вы?

Болотная-старшая смерила меня уничтожающим взглядом, но от комментариев воздержалась.

— Это где такой спа-центр отгрохали, что вот так вот годков полтораста сбросить можно? — не унимался я. — Или всё-таки пластика?

— Не приставай к бабушке, — шепнула мне на ухо Болотная-младшая и незаметно заехала мне локотком под рёбра.

— А чего, я тоже, может, туда хочу. Организм, подточенный суррогатным алкоголем, требует глобального восстановления. Да и годков двадцать сбросить можно.

— Тебе туда нельзя, — снизошла наконец Болотная-старшая.

— А чего так? Закрытый клуб для дряхлой пенсии или по половому признаку?

— Зачем моей внучке второй младенец на руках? С одним бы управиться. А тут ещё мужу грязные пелёнки меняй, — хохотнула ведьма.

— С чего бы это? — обиделся я.

— А потому что меры не знаешь, — серьёзно сказала Болотная-старшая. — И омолаживаться будешь до ползункового возраста.

— Это я меры не знаю?

— Знал бы, вот этого всего бы сейчас не было.

Второй удар локтем сбил моё дыхание, и я вынужден был закончить диалог с Болотной-старшей. А ведь мне было чего сказать. И далеко не лестности и комплементы.

— Если ты будешь провоцировать бабушку или ещё кого-нибудь, — дыхание младшей ведьмы прямо-таки обжигало мне ухо, — тогда сразу давай всё закончим, ещё не начав. Мы сюда просить пришли или что?

— Да всё, молчу. Подумаешь, подколол немного.

— Вот и молчи, — отрезала ведьма и, незаметно заехав мне ещё раз локтём, гордо удалилась.

— Вот и живи после этого с такой, — проворчал я вслед. — Одно сплошное домашнее насилие.

— Ну что, старые перечницы, нам тут предлагают вспомнить лихие времена нашей бурной молодости и взять под защиту заигравшуюся молодёжь!

Всё. Лучше бы она молчала. Можно сколько угодно править свою внешность, омолаживаться, подтягиваться, перекраиваться, но открытый рот и всего одна произнесённая фраза выдадут тебя с головой. И вот уже перед тобой не слёт молодых сексуальных дамочек самого интересного возраста, а пенсионный сходняк перед Собесом. И это мне теперь не развидеть, несмотря на то, что внешне ничего не изменилось.

— Ты кого назвала старой перечницей? — не выдержала одна из старушек. — Да я моложе тебя лет на двести.

— Ничего в жизни не меняется, — усмехнулся я еле слышно.

— Что ты говоришь? — спросила меня Болотная-младшая.

— Я говорю, ты уверена, что обратиться в собрание жертв пластической хирургии — хорошая идея?

— Между прочим, они — это будущая я. Задумайся, когда будешь хамить в следующий раз.

— Уже и пошутить нельзя.

А в стане старушек между тем назревала конкретная свара.

— А ты что это ещё за птица такая, чтобы мне тут свои претензии высказывать?

— Да, потому что твой маразм, — это уже даже не смешно.

— Точно, — поддержали остальные ведьмы, — дорогу молодёжи!

— Это вы где молодёжь увидели? — не сдавалась первая. — Да по вам давно погребальные костры плачут.

— А что, у вас ведьм на старости сжигают за ненадобностью? — спросил я у Болотной-младшей.

— Дурак. Их сжигают, чтобы мёртвую ведьму никто не мог поднять из могилы.

— Так у вас ещё и зомби водятся?

— Я не знаю, кто это такие, — подумав, ответила Болотная. — А значит, у нас их нет.

— Да если с тебя снять омолаживающие заклинание, — продолжали ведьмы практически в унисон, — то ты сама рассыпешься, и костра не нужно.

— А если с вас снять, то без слёз и не взглянешь, — не осталась в долгу первая ведьма. — Лахудры сушёные!

— Нам ещё драки здесь не хватало, — закусив губу, процедила Болотная-младшая.

— Они ещё и дерутся? — удивился я.

— Ещё как. Потом дней по десять в себя приходят. Синяки сводят да выдранные волосы выращивают. Наверное, ты прав, плохая была идея, не помогут они принцессам. Пока очухаются, тех уже замуж повыдают.

— Ну, всегда можно развестись.

— Это куда? — не поняла ведьма.

— Скорее откуда, — поправил я Болотную и в двух словах объяснил, что такое развод.

— У нас такого нет. Наш развод — это смерть.

— Тоже вариант. Мара и Хлоя в роли молодых, соблазнительных вдовушек! Хм-м-м, аппетитненько.

Очередной удар локотком ведьмы по моим рёбрам был самым болезненным из всех.

— Ладно, — махнула рукой Болотная. — Пора сваливать, а то ещё и мы под раздачу попадём. Пойдём забирать девчонок.

— Подожди, — тормознул я ведьму. — Есть идея, как уговорить старушек.

— Не лезь, они уже кроме самих себя никого не слышат.

— А если так, — подмигнул я Болотной и отправился в самую середину ведьмовского серпентария.

— Стоять, — попыталось перехватить меня ведьма, но было поздно.

— Бабушки, бабоньки, девушки, девочки, — начал я заливаться соловьём, раскинув руки и демонстрируя предельную степень удивления.

— Мне кажется, или нас хотят обидеть? — набычилась самая скандальная ведьма.

— Не бросьте мужичка ущербного, помажьте его глазоньки зельем каким восстановительным после того, как они ослепнут, на эту красоту глядючи.

— А я его узнала, — продолжила всё та же скандалистка. — Это его баба нас тогда чуть на мелкий фарш не пошинковала.

— От чего ж не помочь галантному мужчине? — стройные ряды ведьм оттеснили скандалистку на задний план. — Только чувствуется, что лукавит он, не собирается слепнуть. То ли красота не та, то ли глазки плохо видящие.

— Ой, а что это за переливы божественные? Чувствую, что не только глазкам моим лечение понадобится, но и ушки мои оглохнут, заслушавшись этой нежностью.

— Эй, лахудры, хорош слюни пускать. — Скандалистка пробралась между ног оттеснивших её ведьм и, вынырнув на передний край, закаркала своим противным голосом: — Он же дурит вас, а вы тут уши развесили.

Всё ведьминское собрание… так сказать, в едином порыве… ведомые праведным гневом…

В общем, как не затоптали скандальную старушку — одному богу известно.

А уж какой каркающий мат стоял, производимый непревзойдёнными скрипящими голосами. Я даже пожалел, что не выпросил то самое зелье ещё до процедуры изгнания скандальной дуры. О! Стихи. Хотя ладно, просто рифма, поэт из меня ещё тот. Помню, в детстве сочинял:

Я по луже шлёпаю

С заголённой попою.

А портки пришлось мне снять,

Чтобы их не замарать.

Ведь за грязные штаны

Мама вставит мне…

Ну, за последнюю рифму мне и вставили. Отбив страсть к сочинительству. А мог бы стать Пушкиным, или как минимум Есениным. По крайней мере каким-нибудь Бальмонтом. Хотя ни одного его произведения не читал, но фамилию откуда-то запомнил.

Меж тем ведьминский клан закончил с изоляцией мешающей товарки и с огромным нетерпением в глазах ждал продолжения неприкрытой лести. Да, не избаловано местное дамское общество. За такую дешёвую лесть в моём мире меня бы побили, а тут…

Короче, настроил я таких воздушных замков, что не то что повторить, а даже под страхом смертной казни вспомнить бы не смог и сотой доли того, что наворотил, изгаляясь. Старушки поначалу активно млели, а под конец расплылись аморфными лужицами, подрагивающими от экстаза из-за каждого удачного комплимента. В переносном смысле, конечно. Хотя кто его знает. Если бы не сдерживающий фактор в виде тех самых чёрненьких платьицев, может, растеклись бы и в самом деле, безвольно опустившись на мох.

Всё. Пора было переходить к финальной точке.

Окинув пристальным взором окрестности на предмет наличия той самой скандалистки, а то не дай бог влезет в неподобающий момент, и убедившись в её отсутствии, я начал:

— Так неужели эти нежные феи, эти сказочные богини красоты, эти сладкоголосые сирены (надеюсь, они не знают, кто это такие) не снизойдут до самой малости.

— А я что говорила, — скандальная ведьма всё-таки возникла, казалось, прямо из воздуха, — это меркантильное существо задурило вам голову, чтобы вас поиметь. А вы тут и уши развесили да амбиции свои раскатали по всему болоту. На самом деле вы страшны, как мой первый муж, а голоса ваши…