— И что, ничего нельзя сделать?

— Ну, есть один вариант, — с сомнением произнёс я. — Вот только он не для меня.

— И что за вариант? — заинтересовались алкаши.

— После того как я её этим словом обезвредил, — продолжил я свой занимательный, а главное, «честнейший» рассказ, — отволок к себе домой. А куда её было девать? — спросил я. — Вот то-то, — продолжил я, когда в ответ мне рассеянно покивали. — Тогда, ну там, я услышал и ещё одну вещь. Если продержать агента в отключке, а это слово их вырубает на некоторое время, то их память стирается. Защитная реакция, зачем и для чего не спрашивайте — не знаю. Короче, как только агент начинает приходить в себя, ему снова раз — это слово, и на некоторое время он безопасен. Вот только сколько это длится, никто не знает. Каждый раз по-разному.

— А сейчас она в отключке? — поинтересовался один из алкашей.

— Да, недавно начала очухиваться, и я её снова вырубил.

— А как ты думаешь, она специально за нами приходила?

— Да уж явно не мимо шла.

— Так чего ты здесь сидишь? — зашикали на меня все трое.

— Да, действительно, — спохватился я. — Надо пойти добыть еды, пока она не очухалась.

— Еды? — оторопели алкаши.

— Непонятно, сколько это продлится. А если долго? Есть же нам что-то нужно, — озадаченно засуетился я, собираясь уходить.

— Знаешь что, Добро, — обратился ко мне самый сообразительный, — ты ведь, получается, из-за нас рискуешь.

— Ну, не то чтобы… — засомневался я.

— Из-за нас, из-за нас, — заверил меня всё тот же алкаш. — Так ты иди домой. Последи там за этой агенткой. А мы с парнями вам всё принесём.

— Да-да, хавчик будет что надо, — заверил второй алкаш.

— И бутылочку прихватим, — подытожил третий.

— Ты, главное, её до беспамятства доведи.

— Да для вас, парни, я на всё готов, — заверил я алкашей. — Мы же друзья!

— А как же, — закивали все троя.

— Ну, я побёг, а то вдруг очнётся?

Под одобрительный гул алкашей я прямо-таки влетел в свой подъезд и только там позволил себе широкую довольную улыбку.

***

В квартире моя довольная улыбка пожелала потеряться в недрах меня, причём чем быстрее, тем лучше. Причиной этому были два голодных глаза, встретивших меня на входе. Никогда не думал, что у Мары могут быть такие глаза. Казалось, ещё чуть-чуть, и принцесса варов накинется на меня, а после, с наслаждением разрывая, утолит свой адский голод. Тем более что она знала, какой я на вкус, и ей это нравилось.

— Подожди совсем чуть-чуть, — попытался я уговорить Мару и остаться в живых. — Еда уже на подходе.

— Холодно, — прошептала Мара. И я, отведя взор от адского пламени голода в её глазах, заметил, что её прилично так подколбашивает.

— Так чего ты под душем-то не отогрелась? А ну марш обратно, — накинулся я на принцессу варов.

— Я отогрелась, — жалобно возразила Мара. — Только всё равно холодно.

— Значит, не до конца отогрелась…

— Это она с непривычки, — перебил меня Ит.

— С какой ещё непривычки?

— А ты что, разницу совсем не замечаешь? — иронично спросил Ит.

— Я когда-нибудь найду способ тебя придушить, — пообещал я лесному духу.

— Да шёрстки у неё нет, вот с непривычки и мёрзнет, — проворчал будущий задушенный.

— Вот я тупой, — вслух покритиковал себя я.

— А я что говорил, — радостно изрёк Ит и получил испепеляющий взгляд.

— Холодно, — как сомнамбула, прошептала Мара.

— Сейчас, сейчас, — заторопился я. — У меня есть то, что тебе нужно.

И ведь у меня действительно было. Точнее, был. Роскошный свитер ручной работы. Связанный из чистой овечьей шерсти заботливыми руками моей покойной бабушки. Плотный, толстый и очень тёплый. Ещё он был длинный, почти до колен. Бабушка специально вязала мне его для зимней рыбалки. Чтобы даже в лютые холода и пронизывающий ветер её внук не чувствовал дискомфорта. Она связала его за несколько месяцев до своей кончины. И я хранил его как память о ней. Даже в самые запойные времена, когда мой организм отказывался функционировать хотя бы без капли спиртного, я не продал этот свитер, не обменял его на бутылку водки.

Мара утонула в произведении бабушкиного кустарного искусства полностью. Пришлось подкатать рукава, чтобы достать её ладошки, и существенно скатать ворот-стойку, чтобы достать её прелестную голову из недр шерстяной овчины.

После этого я усадил её на диван и, подоткнув низ свитера, создал ей тёплый уютный кокон.

— Будет жарко — скажешь.

— Не будет, — заверила меня Мара.

И ровно в тот момент в дверь тихонечко постучали, точнее даже, поскребли.

— А вот и еда с доставкой на дом.

За дверью меня ждали три объёмных пакета. И ни души. Ну, если быть совсем точным, когда я открыл дверь, то услышал звук быстрых шагов по лестничному пролёту.

— Эка я их напугал, — усмехнулся я почти неслышно. — Прямо как дети малые.

— Кто там? — спросила Мара из комнаты.

— Говорю же, экспресс-доставка еды. Сейчас посмотрим, чем там парни расстарались.

А парни расстарались. Складывалось впечатление, что эта пропитая троица сначала ограбила банк, а потом славно спустила украденное в приличном маркете. Ну, или сразу ограбила маркет. Что, судя по прошедшему с момента нашего разговора времени, было логичнее.

Из недр трёх пакетов на свет явились: копчёная буженинка, палтус, феерический набор овощей и фруктов, начиная от банальных огурцов и заканчивая какой-то экзотической хренью, названия которой я не то что не припомню, я даже стараться не буду, поскольку один чёрт не знаю; арбуз и дыня, ещё были сыры, конфеты, вкусный хлеб из местной частной пекарни и набор лимонадов и соков. Обособленно выделялась бутылочка ликёра Sheridan’s, наверное, купились на внешний вид, вкус-то им точно неизвестен, и литрушечка водки. Короче, типичный набор алкоголика — бухлишко и закусь, правда, с претензией на небюджетность. Но всё равно это бухлишко и закусь.

— Вот чем люди думают? — проворчал я, отпиливая ломоть буженины — Я же, по идее, должен следить, а с литрушечки с меня тот ещё следильщик.

Мара не дождалась, когда я отрежу столь желанный для неё ломоть и схватила его, оторвав от основного куска.

— Приятного аппетита, — послал я пожелания вдогонку к ломтю. — А вот интересно, откуда такой зверский голод?

Ответом мне было только увлечённое чавканье. А ещё принцесса, никаких манер. И всё-таки откуда голод?

— Ит, — тихонько позвал я своего личного духа. — Не делай вид, что ты меня не слышишь.

— Я не знаю, — отозвался Ит.

— Что ты не знаешь? Почему делаешь вид?

— Я не знаю, откуда у Мары такой зверский голод. Может, потому что она стала гелом.

— И что? — не понял я.

— Другое тело… как бы перерождение… требует много энергии… — неуверенно произнёс лесной дух.

— Ит, ты гений! — воскликнул я. — А говоришь «не знаю». Действительно, ей же нужно было из чего-то строить это прекрасное тело. Так, на данный момент ты прощён, можешь пока к казни не готовиться.

Ит пробурчал что-то нечленораздельное, но я его уже не слушал.

— Мара, вот ещё сырку возьми, — подсунул я принцессе варов бутерброд с сыром. — Извини, что всухомятку, просто доставка еды попалась немножко прибабахнутая, со специфическим вкусом.

Мара сцапала бутерброд и, не снижая частоту движения челюстей, стала уплетать и его.

— И может, гургутского винца? — неуверенно предложил я. — Личный подарок вождя.

Мара взяла одноразовый стаканчик — молодцы, парни, тоже догадались купить — и залпом выпила вино, а после снова взялась за бутерброд.

— И эти люди говорили мне о вреде алкоголизма, — прошептал я, оценив пустоту Мариного стакана.

— Она не люди, — влез со своими комментариями Ит.

— Закройся, — осадил я его. — А не то снова будешь готовиться к казни.

В это время Мара поперхнулась остатками бутерброда, и я, услужливо постучав ей по спине, нацедил ещё стаканчик.